Живые и прочие (41 лучший рассказ 2009 года) - Касьян Елена "Pristalnaya". Страница 47
— Как шло, так и вышло, — сказал Айтьер. — Пропусти меня, я спешу.
— Неужели ты не хочешь посмотреть, что стало с нашей телегой? — настаивал Флодар.
— Не хочу.
— Ты разве не для того сюда явился?
— Нет.
— Напрасно… Больно уж хорошо у тебя получилось.
— Что у меня хорошо получилось? — недоумевая переспросил Айтьер.
— Давно уже я не встречал такой подлости! — теряя самообладание, закричал Флодар. — Разве ты не подпилил ось у нашей телеги?
— Я подпилил ось у вашей телеги? — повторил Айтьер и вдруг рассмеялся. — Ты можешь себе представить меня с пилой в руке? — Он покачал головой. — Плохо же ты знаешь жизнь настоящих аристократов, Флодар, если предполагаешь такое!
Флодар затрясся от ярости:
— Разумеется, ты не стал марать нежных ручек! Нет, ты растряс мошну своего отца и нанял кого-нибудь из подлых смердов, чтобы они это сделали для тебя!
— Оставляю тебя наедине с твоими фантазиями, — оборвал его Айтьер.
И тут Флодар ударил Айтьера в лицо кулаком.
— Озорио! Эрифандер! Анхарно! — закричал Флодар. — Бейте его! Бейте завистника! Будет знать, как портить наши телеги!
Они навалились всем скопом, сбили Айтьера с ног, и плохо тут ему пришлось!
— Погоди-ка. — Агген остановила Филиппа и остановилась сама. — Никогда не выскакивай вот так сразу из-за поворота. Из-за поворота следует выходить плавно, постепенно, чтобы тебя все видели и чтобы ты всех видел.
— Да здесь вся дорога — сплошной поворот, — оправдываясь, произнес Филипп.
— Вот ты и иди все время плавно, — молвила Агген. — Неужто это так трудно для тебя?
— Плоскоглазые иначе смотрят на мир, — признался Филипп.
— Например? — жадно спросила Агген. Попутно она запустила руку в сумку, висевшую у Филиппа на боку, вытащила оттуда копченую беличью лапку и сунула за щеку.
— Например, не все на свете для нас — спираль или окружность. Мы можем смотреть и ходить насквозь, по диаметру.
— Сквозь круг? — Агген энергично задвигала языком и переложила копченую лапку за другую щеку. — Вот так прямо насквозь?
Она сделала протыкающий жест.
Филипп кивнул. Почему-то он чувствовал себя виноватым.
— Должно быть, это здорово осложняет тебе жизнь, — произнесла Агген сочувственным тоном. — Ну ничего, ты постарайся, а я буду тебе помогать. Делай как я — не ошибешься.
С этими словами она быстро двинулась вперед.
Филипп схватил ее за руку и остановил:
— Тише!
— Что?.. — Она вырвала у него свою руку. — Ты не понял, Филипп. Это ты должен меня слушаться, а не я тебя.
— Там, впереди, за поворотом, что-то случилось… Разве ты не слышишь?
— Что? — не поняла девочка.
— Грохот, крики… Прислушайся.
Оба осторожно выглянули из-за скалы, выступающей в этом месте дороги, и увидели сломанную телегу и следы полного разорения в пыли. Один человек лежал, трое или четверо пинали его ногами, выкрикивая при том проклятия, а красивая молодая девушка стояла на лестнице, посреди стены своего дома, и бесстрастно наблюдала за происходящим. Точнее, это она считала, что сохраняет бесстрастие, а на самом деле ее длинные распущенные волосы мелко тряслись: каждый волосок как будто бы был охвачен своей собственной дрожью. Такой была сила этих необыкновенных красноватых волос, что они казались живыми, и всякое душевное движение девушки тотчас передавалось им и делалось с их помощью явным. Одно только и служило Вицерии спасением: почти никто не обращал внимания на ее душевные движения и на тайную жизнь ее волос.
— Ну вот, — сказала Агген без малейшего признака сочувствия к избиваемому человеку, — мы и добрались до витков, где обитают аристократы. Выбирай любого и завязывай с ними знакомство. Который из них тебе больше по сердцу?
— Тот, которого лупят, — ответил Филипп.
Агген наморщила нос:
— Думаешь, он в состоянии будет нам помочь?
— Не знаю, — сказал Филипп. — Но у меня имеются целых две причины для того, чтобы выбрать себе в покровители именно его. Во-первых, я могу оказать ему услугу, а это, несомненно, обратит на меня его внимание. А во-вторых, сдается мне, я с ним уже встречался: он из тех, кто сбил меня неподалеку от парка.
— Но как ты окажешь ему услугу? — Агген заинтересованно, хозяйским оком, оглядела лежащего и, кажется, потерявшего уже сознание Айтьера. — Он тебя даже не видит. Кругом столько пыли! А этих-то, которые его волтузят, — их целых четверо…
Филипп многозначительно подмигнул девочке и… исчез.
Сквозь пыль, забившуюся в нос и под веки, Айтьер видел только тяжелые сгустки материи, которые наносили ему удары, поначалу болезненные, а потом лишь утомительные. Он знал, что где-то в непостижимой дали скрывается Вицерия, но ее застилали толстенные облака, так что возлюбленная представлялась ему парящей в поднебесье, на вершине горы; вокруг же самого Айтьера не было ничего, кроме праха, и сам он тоже был прахом.
Флодар также не считал поверженного противника ничем иным и потому бил его без всякого сожаления, ни разу не умерив силу удара; все остальные поступали точно так же.
И вдруг неизвестно откуда — из пустоты — на них обрушился незнакомец. Все стоящие на земле, и Вицерия в поднебесье, и Айтьер во прахе, — все они не могли взять в толк, откуда взялся чужак. Он действительно как будто соткался из воздуха и вырос прямо перед ними. Пользуясь изумлением врагов, он ловко засветил Флодару в нос, Озорио — в глаз, Эрифандеру — в переносье, Анхарно — в живот, а Хименеро он пнул по голени. Затем он подобрал палку-погонялку, которую выронил Айтьер, и огрел Флодара по голове, Озорио — по скуле, Эрифандера — по лбу, Анхарно опять ткнул в живот, а Хименеро получил второй удар по голени.
Все это он проделал в считаные секунды, а потом закричал и затопал ногами, и тут только все разглядели, какое страшное, какое нечеловеческое у него лицо, со сдвинутыми к переносице совершенно плоскими глазами.
Ужас охватил молодых людей, и они, хромая, стеная и хватаясь друг за друга, бросились бежать. Их не смущало даже присутствие Вицерии, чьи волосы больше не дрожали, а прямо-таки плясали на плечах и спине.
Агген выскочила на поле боя, где стоял, тяжело переводя дыхание, победитель Филипп, схватила в горсть пыль и швырнула вслед убегающим.
— Вот вам!
Айтьер зашевелился на земле и заскрежетал зубами.
Агген опять забралась в сумку, извлекла оттуда флягу и вылила ее содержимое Айтьеру в лицо.
— Тьфу! — выговорил тот.
— Ага, видишь! — обрадовалась Агген, поворачиваясь к Филиппу. — Я говорила тебе, что он будет нам благодарен. — Хотя на самом деле это утверждал Филипп; Агген же сомневалась. — Теперь можно завязывать с ним знакомство и просить о чем угодно. Начинай.
— Я Филипп, — произнес Филипп, помня наставления Агген, которые девочка давала ему накануне.
— Тьфу ты, — повторил Айтьер.
Он сел и зажмурился.
— Спроси, это его обруч? — зашептала Агген, повисая у Филиппа на руке. — Можно я заберу? Мне очень-очень надо!
— Ты можешь встать? — спросил у Айтьера Филипп.
— Дай руку, — приказал Айтьер.
Филипп протянул ему руку. Айтьер впился в нее пальцами, причиняя неудобство и даже боль, бесцеремонно навалился, встал.
— Отведи меня к моему дому, — велел Айтьер. — Кто с тобой? Мальчишка? Пусть поможет тоже.
— Агген, подойди и подставь плечо, — позвал Филипп.
Агген мрачно сказала:
— Ну вот, стоит стать мальчишкой, как все сразу помыкают… Так я возьму обруч?
Не дождавшись ответа, она повесила обруч себе на шею.
Айтьер взялся за ее плечо.
— Идем, — сказал он. — Да живей, не то эти недоноски вернутся с подмогой.
Он заковылял между временными братьями и ни разу не оглянулся назад, чтобы увидеть Вицерию.
Столь плачевное появление Айтьера вызвало настоящий переполох у него в доме. С крыши снизошел самолично мажордом и внимательно посмотрел на молодого господина. Затем он удалился, степенно поднимаясь вверх по стене. Вслед за тем из окна верхнего этажа спустили на лентах широкое кресло. Филипп помог Айтьеру сесть.