Василий Головачёв представляет: Золотой Век фантастики - Моррисон Уильям. Страница 57

Скилд громко крикнул:

— Эй, Каллус!

Крупный моряк поднялся из недр трюма, ловко балансируя на палубе. Землянин, оглушенный, измученный, с трудом заставлял себя держаться на ногах и почти не обращал внимания на гребцов, наблюдавших за ними. Каллус подошел к невольникам. В правой руке он держал бутылку с вином, в левой — большой бич. Он взглянул на Карса и Бокхаза, лениво улыбнулся и ткнул бутылкой в их сторону:

— Поставьте этих псов на крайнее левое весло.

Скилд добавил:

— И проследи, чтобы их приковали вместе, к одному веслу.

Карс метнул на них взгляд, полный ненависти, и зарычал.

Бокхаз сжал его плечо и встряхнул:

— Ты что, идиот? У нас и так будет достаточно побоев, не надо на них напрашиваться.

Последняя скамья, расположенная под каютой-башенкой, была почти пуста, если не считать одного спящего человека. Кузнец приковал Карса и Бокхаза к веслу, а солдаты, пока он работал, стояли рядом и охраняли его на тот случай, если рабы вздумают бунтовать.

Каллус щелкнул своим бичом, и щелчок этот прозвучал, как ружейный выстрел. Бокхаз толкнул Карса в бок. Но Карс заснул и даже не пошевелился. Ему снилось, что он опять падал, — и снова чувствовал, как что-то живое прикасается к его нервам, к его мозгу.

— Нет, — прошептал Карс, — нет.

Он вновь и вновь повторял слово отказа — отказа от чего-то, что темное Неведомое предлагало ему сделать и что было странным и страшным. Но мольба становилась все более настойчивой, и ощущение было сильнее, чем то, которое он испытал в гробнице. Карс надломленно закричал:

— Нет, Рианон!

И проснулся. Он огляделся вокруг, еще как бы во сне. Каллус и другой надсмотрщик бежали по палубе, хлеща гребцов по спинам плетью, чтобы они скорее просыпались. Бокхаз взглянул на Карса со странным выражением.

— Ты выкрикнул имя Проклятого, — сказал он.

Другой раб на их весле тоже непонятно покосился на него. С соседнего весла на него внимательно глядели два светящихся глаза на покрытом шерстью лице.

— Кошмарный сон — и ничего больше, — пробормотал Карс. Его слова были прерваны свистом бича, больно хлестнувшего по спине.

— На весло, грязь! — заорал Каллус, возвышаясь над ним.

Карс зарычал в ответ, но Бокхаз закрыл его рот своей толстой лапой.

— Тихо, — предупредил он, — тихо.

Карс взял себя в руки, но ему все равно достался лишний удар. Каллус стоял рядом и криво улыбался.

— Ты будешь у меня работать, — сказал он. — Будешь… Ну, негодяи, мерзавцы! — крикнул он. — Налегайте на весла! Мы с отливом отходим к Сарку, и я сдеру шкуру с первого, кто потеряет счет!

Матросы распускали паруса. Ветер стих, и паруса понадобятся только к утру. Все вокруг замерло. Но вот дана команда: первый удар барабана. Все гребцы на веслах налегли на планку, подняли весло и опустили. Постепенно мир превратился в ритмичное чередование весел. Удар. Весло. Удар. Весло. Яма для гребцов была огромной, и можно было рассмотреть только часть ее с длинными рядами скамей и весел. Но Карс слышал веселый шум на верхней палубе, где приветствовали Иваин из Сарка.

Галера выходила из залива. Карс почувствовал, что по мере того, как тяжелый корабль входил в открытое море, волны стали покачивать его. Ночной ветерок был совсем слабеньким, и паруса так и остались нераскрытыми. Барабанщик участил удары, и, чередуя удары барабана с ударами бича по спинам рабов, надсмотрщики добились того, что галера медленно набирала скорость. Она все дальше уходила в море. Через открытое окно Карс увидел, что за бортом плещется словно не вода, а молоко, горящее тихим, ясным светом. Теперь он был рабом Сарка, прикованным к веслу галеры, плывущей по Белому морю Марса.

Глава 6

На марсианском море

Наконец ветер наполнил паруса, и рабам позволили отдохнуть. Карс снова заснул. Когда он открыл глаза, солнце уже садилось. Через окно в борту галеры он видел, как море меняет цвет в лучах заката. Он никогда не видел ничего более прекрасного. Можно было усмотреть иронию в том, что он наслаждается этим зрелищем, прикованный к веслу.

На воде появились бледные искры первых лучей и окрасили волны мягким огнем — аметистом, затем перламутром и наконец багрянцем. Карс смотрел, пока последняя вспышка не потускнела и вода не приобрела вновь свой нежно-белый цвет. Он пожалел о том, что закат так быстро погас. Картина была настолько нереальной, что ее легко можно было представить себе просто сном: дом мадам Кан на Нижних Каналах, крепкий сон после большой бутылки тила… Бокхаз всхрапывал рядом с ним. Барабанщик дремал, положив голову на барабан. Рабы, утомленные тяжелой работой, крепко спали. В основном это были осужденные воры и убийцы, — так он думал. Их лица были похожи на лица жителей Джеккары, Валкиса и Барракеша. Но были и другие — включая третьего гребца на их планке. «Кхонды», — подумал он и понял, почему его тоже приняли за кхонда. Это были крупные, большекостные люди со светлыми глазами, светлыми волосами и тем варварским обликом, который так любил Карс. Он перевел неторопливый взгляд на других гребцов и на цепь, которой были прикованы два странных раба за бортом. Это были не люди. Не совсем люди. Они были похожи на дельфинов и на людей одновременно, с большими плавниками, с телами, покрытыми мягкой шерстью, почти исчезающей на лице. Их лица и тела были красивы. Они отдыхали, и их темные глаза были полны мудрости.

Это те, сообразил Карс, кого джеккарцы называли Пловцами. Любопытно, какая работа у них на этом корабле? Один из Пловцов был мужчиной, другой — женщиной. Внезапно он заметил, что и они с любопытством изучают его. Мелкая дрожь прошла по его телу. Что-то очень странное было в их глазах, которые словно смотрели в самую глубь души.

Женщина сказала мягким голосом:

— Добро пожаловать в братство бича.

Ее слова прозвучали вполне по-дружески Карс улыбнулся ей в ответ:

— Спасибо.

Но он уловил в ее интонации нотку недоверия. Он говорил на старом марсианском диалекте с резким акцентом. Было бы невозможно объяснить им, откуда он пришел. Он знал также, что кхонды не сделают той же ошибки, что и джеккарцы, которые приняли его за кхонда. Следующие слова женщины Пловца убедили его в этом.

— Ты не из Кхондора, — сказала она, — хотя ты и похож на них. Где же твоя родина?

Грубый мужской голос внезапно присоединился к ней:

— Да, где твоя родина, незнакомец?

Карс обернулся на этот голос к рабу-кхонду, который был третьим на его весле. Кхонд смотрел на него с подозрением. Он продолжал:

— Люди говорят, что ты схваченный шпион из Кхондора, но это ложь. Ближе к истине, вероятно, что ты джеккарец, замаскированный под кхонда и подосланный сюда сарками.

Тихий, но угрожающий ропот прошел по рядам галерни-ков. Карс понимал, что должен оправдаться и сделать это нужно немедленно.

— Я не из Джеккары, а из племени охотников, далеко за Шаном. Это так далеко, что все вокруг — совершенно новый мир для меня.

— Может быть, ты и не врешь, — нехотя проворчал кхонд. — Ты странно выглядишь, и твоя речь не всегда понятна. А что привело на борт этого борова-валкисианина?

Толстяк уже проснулся и ответил запальчиво:

— Мой друг и я были ложно осуждены сарками за воровство. Какой позор! Я — Бокхаз из Валкиса — осужден за воровство! Насмешка над правосудием!

Кхонд презрительно сплюнул и отвернулся.

— Я так и думал, — сказал он.

Бокхаз улучил момент и зашептал на ухо Карсу:

— Они думают, что мы осужденные воры. Это и к лучшему, друг мой.

— Кто же ты, как не воришка? — жестко ответил Карс.

Бокхаз долго изучал его маленькими колючими глазками.

— А вот кто ты, друг?

— Ты же слышал: я жил далеко за Шаном.

«За Шаном и вообще далеко за этим миром», — мрачно подумал Карс. Но он не мог сказать этим людям правду о себе. Толстый валкисианин пожал плечами.

— Если ты не хочешь говорить правду, это твое дело. Я доверяю тебе. Разве мы не друзья?