Имперская гвардия: Омнибус (ЛП) - Лайонс Стив. Страница 48

В отделении Бренкен была дюжина гвардейцев, и они присоединились к обстрелу. Лазразряды и болтерные снаряды остановили наступление мятежников. Продвинувшись вперед вместе с инквизиторами, мы перекрыли вход на склад.

— Зачем они пришли туда? — спросила Артура у Асконаса.

— Они не входили на склад, — ответил инквизитор. — Они выходят оттуда.

Подойдя к дверному проему, мы увидели, что он имел в виду. Склад оказался гигантским: он, должно быть, состоял из двух или трех десятков уровней, каждый в высоту более десяти метров. Мы находились у входа на самый верхний из них. Строение уходило вглубь, всё дальше, и дальше, и дальше. Крупные куски пола по центру отсутствовали, хотя широкие полосы по периметру остались нетронутыми. В качестве пола раньше использовалась железная решетка, и её, очевидно, разобрали на металлолом. Теперь здание превратилось в огромную выскобленную скорлупу, проход, ведущий из подулья. Лестницы между уровнями уцелели, и на них кишели отступники. Тысячи. Десятки тысяч. Нижний этаж, едва видимый в свете самодельных факелов, корчился вместе с барахтающейся толпой. С такого расстояния мятежники напоминали ковер из личинок.

Мы расстреляли очередное скопление мятежников впереди; им больше некуда было отступать. Падавшие мертвецы сталкивали своих товарищей с неровного края пола. Десятки людей с криком улетали в пропасть. В их нескончаемом потоке возник зазор, пока новые мятежники ещё не вскарабкались по лестницам на верхние уровни. У нас было немного времени, чтобы отдышаться и спланировать следующий ход. Было трудно не смотреть на жуткую массу народа. Нашей работе не было видно конца. Одно это зрелище пробуждало отчаяние.

— Слишком много, — пробормотал рядовой Ром, безвольно опустив гранатомет.

— Нет такого понятия «слишком много», — резко вмешался я. — Только не там, куда мы пришли исполнить долг. Мы здесь, нас призвали, чтобы служить и мы — молот Императора! Это значит, что имя нам — легион. Это нас слишком много для врага!

Ром выпрямился.

— Виноват, комиссар.

Я коротко кивнул ему.

— И всё же он прав, — сказала мне Бренкен, очень тихо, чтобы больше никто не услышал. — Мы не можем сражаться с ними всеми, — женщина огляделась. — Нам нужен другой вариант.

Я повернулся к Асконасу, чтобы проверить, не предложат ли инквизиторы нам подходящих идей. Они, казалось, чувствовали себя на складе, как дома и совершенно не обращали на нас внимания, целиком сосредоточившись на мятежниках. Они продолжали палить по лестницам и группам изменников, которые бежали вверх, придерживаясь стен уровней. Но при этом инквизиторы как будто были заинтересованы в изучении восставших настолько же сильно, как в их уничтожении.

Я устоял перед желанием заняться тем же. Не было времени. Если бы мне бы удалось урвать момент позже, возможно. Сейчас нам надо было действовать, чтобы не упустить открывшуюся возможность. Здесь находилось самое крупное скопление отступников из встреченных нами. Если бы мы нашли способ раздавить их прямо здесь, тогда…

— Раздавить их, — повторил я мысль вслух. — Как насекомых.

Бренкен повернулась ко мне. Ухватив мою идею, она задрала голову: потолок представлял собой рифленый свод, уже давно утративший великолепие, которым когда-то обладал. Фреска выцвела, оставив лишь маслянистые пятна многовековой копоти. Скалобетонные колонны на четырех углах склада разрушались, изъеденные коррозией.

— Рискованно, — сказала Артура. Потолок был также частью пола следующего уровня улья. Если снести его, можно вызвать эффект домино.

— Необходимо, — ответил я. Несколько этажей над нами были заброшены. Те, кто мог убежать от сражений, так и поступили. Однако же, чудовищная плотность населения Пирра означала, что им было некуда идти, для них просто не имелось места. Многие из несчастных все еще прятались в сырых, зловонных отсеках, где стирались различия между жильем, тюрьмой и адом. Они могли погибнуть под обвалом. Хотя Бренкен и приняла решение, ответственность на себя брал я, это была моя идея. Если прольется невинная кровь, она будет на моих руках.

Артура задумалась еще на несколько секунд, продолжая расстреливать мятежников. Давление толпы на нас уже увеличивалось. Долго удерживать нынешнее положение мы бы не смогли.

— Калдис, Ром! — крикнула Бренкен. — Подрывные заряды на колонны справа и слева от нас. Гранатометчики — сосредоточить огонь на опорах напротив. Всем остальным — мы сдерживаем противника внутри!

— Разумное решение, — заметил Асконас. — Эта земля отравлена грехом. Ее нужно очистить.

Бренкен что-то пробурчала в ответ, не глядя на инквизитора. Нам не нужно было одобрения Асконаса, пусть он и давал его. Инквизитор отвернулся от толпы и не поворачивался обратно, пока не кивнул и не улыбнулся нам. Ошибки быть не могло: он благословлял нас. В отвращении я скривил губы под дыхательной маской. Этот человек настолько был уверен в собственной чистоте, что начинал вести себя подобно экклезиарху. Да, власть Инквизиции была обширна, но на мою душу она не распространялась.

Ром и Калдис закинули лазвинтовки на плечи и побежали к углам, уже доставая фугасные заряды из своих рюкзаков. Мы удвоили интенсивность обстрела, чтобы сдержать мятежников и дать двоим саперам время до установки зарядов. Справились они меньше чем за минуту, а на другой стороне склада гранаты уже вышибали куски из колонн. Ром и Калдис вернулись, и Бренкен скомандовала отступление. Мы медленно двигались назад, не ослабляя заградительный огонь. Лазразряды, болт-снаряды и гранаты кромсали мятежников. В моем болт-пистолете закончился магазин, и перед тем, как схватить новый, я снял крак-гранату с пояса и катнул вперед. Заряд детонировал у выхода с лестницы. Пол и ступени расплавились и обвалились, унося с собой горящие трупы восставших. Наступление врага замедлилось ещё на мельчайшую толику.

Инквизиторы тоже отступали, но чуточку неохотно. Снова заметив их огромное любопытство к мятежникам, я сказал себе: «Это важно». Это не могло быть стратегическим интересом. В том, как атаковала толпа, не было ничего примечательного — обычный свирепый натиск. Дело было в другом — или что-то привлекло внимание Асконаса, или он пытался что-то найти.

Мы стреляли в плотную стену тел — промахнуться было невозможно. Не снимая палец со спуска, я обернулся, чтобы рассмотреть лицо инквизитора. Его глаза метались от одного отступника к другому.

Я снова обратил взгляд на врагов. «Эта толпа чем-то отличается, — подумалось мне. — Найди разницу».

Свирепость и грубые модификации тел не были необычными. И признаки мутаций тоже, но эти люди не были еретиками. Они были восставшими, но не культистами. В их лицах не было фанатизма. Они были напуганы.

Напуганы.

Раньше я думал, что они боялись нас, но теперь понял свою ошибку. На лице каждого бедняги, который бежал, прорывался, бросался в нашу сторону, виднелась одна и та же гримаса испуга. Восстание началось из-за ужаса. Эти люди не начинали вторжение на верхние уровни Пирра. Они бежали от того, что было в подулье.

Я ощутил легкий спазм сочувствия — и тут же подавил его. Мое открытие не влияло на необходимость подавить восстание. Какими бы ни были мотивы этих людей, они нарушили имперский закон. С источником ужаса разберутся, но порядок нужно восстановить. Любыми необходимыми средствами.

Мы уже отступили в дверной проем. Всего несколько метров отделяли нас от огромного скопления мятежников, и толпа напирала всё сильнее и сильнее. Люди впереди замедлялись и умирали, но натиск тех, что шли позади, оставался безжалостным. Мы не могли заставить их отступить. Громада отчаявшихся людей продвигалась с непреклонностью гидравлического пресса, так что теперь толпу могла остановить только внезапная массовая гибель.

Передовые мятежники достигли дверного проема. Мы пристрелили их, но умерли они уже вне помещений склада.

— Бежим! — рявкнула Бренкен.

Последний залп из гранатометов сдержал толпу ещё на несколько секунд, пока мы отступали к жилым зданиям в надежде на укрытие.