Акселерандо - Стросс Чарлз. Страница 31

Из сумки Аннетт что-то выпирает, и наружу показывается голова Айнеко. Она втягивает воздух, выскальзывает на ковер и начинает умываться с безупречным пренебрежением к людям вокруг. «Это еще не говоря об экспериментах в искусственной жизни, которые сами считают себя чем-то настоящим» - добавляет Манфред. «Или об инопланетянах».

Аннетт смотрит на него, замерев. «Манфред! Ты не должен был...»

Манфред глядит на Алана, который, похоже, является наиболее сильно вовлеченным из исполнителей мертвого миллиардера. Даже выражение его лица напоминает Аннетт ту встречу с Бобом Франклином в начале десятилетия, в те стародавние времена, когда Манфред еще был пленником своего личного дракона. «Инопланетяне» - откликается Алан, выгибая бровь. «Это об анонсированном сигнале или, гм-м-м, о другом? Как давно вы о них знаете?»

«Джанни держит пальцы на многих ниточках» - мягко говорит Манфред. «И мы все еще время от времени разговариваем с омарами, они ведь всего в паре световых часов от нас. Они тоже рассказали нам о сигналах».

«Хм-м...» Глаза Алана на мгновение стекленеют. Импланты Аннетт рисуют ее взору лучи ложного света, вырывающиеся из его затылка - он всей пропускной способностью впитывает гигантский поток распределенной загрузки с серверной пыли, покрывающей в комнате каждую стену. Моника раздраженно постукивает пальцами по спинке стула. «Сигналы...Отлично. Почему это не опубликовали?»

«Первый был опубликован». Аннетт морщится. «Да его и не скроешь, такое был способен принять каждый, у кого тарелка на заднем дворе направлена в нужное место. Ну и что с того? Большинству людей контакты с инопланетянами интересны потому, что они считают, что инопланетяне существуют, и заскакивают к нам по вторникам и по четвергам с анальными зондами [132]. Большинство остальных решили считать это уткой. Некоторые из оставшихся чешут затылки и гадают, какое новое космологическое явление могло бы выдать сигнал с настолько низкой энтропией, а из тех шестерых, кто не является никем из предыдущих, пятеро пытаются понять, с какой стороны приниматься за расшифровку, и последний уверен, что это был очень качественный розыгрыш. А второй сигнал, ну, он был достаточно слаб, чтобы его поймала только сеть дальней космической связи».

Манфред возится с системой управления кровати. «Нет, это не розыгрыш» - говорит он. «Но удалось записать только шестнадцать мегабит данных из первого сигнала, и где-то вдвое больше — из второго. Фон довольно сильный, сигналы не повторяются, их длина, похоже, не является простым числом, нет ничего смахивающего на метаинформацию, описывающую формат данных… Одним словом, подобраться непросто. А для пущего задора кое-кто двинутый в управлении Арианспейс…» - он оглядывается на Аннетт, пытаясь заметить реакцию на упоминание бывших работодателей - «…решил, что нет ничего лучше, чем скрыть второй сигнал и работать над ним секретно — для получения преимущества над соперниками, они сказали, - а и делать вид по поводу первого, будто его никогда не существовало. И теперь уже никто не возьмется предсказать, сколько понадобиться времени, чтобы выяснить, что это - прозвон от сервера корневого домена галактики, пульсар, сам по себе вычисливший число пи до восемнадцатиквадриллионного знака, или что еще».

«Но…» - Моника оглядывается - «…мы и не можем быть уверенными».

«Я полагаю, оно может быть разумным» - говорит Манфред. Он, наконец, находит верную кнопку. Плед превращается в аквамариновую слизь и втягивается с хлюпаньем и бульканьем обратно во множество маленьких сопел по краям кровати. «Чертов аэрогель. На чем я остановился?» - он выпрямляется.

«Разумный сетевой пакет данных?» - спрашивает Алан.

«Не совсем». Манфред качает головой. «Не знал, что ты читал Винджа [133]» - ухмыляется он. «Или ты фильм смотрел?.. Как я думаю, есть только одна вещь, которую имеет смысл отправлять и принимать, и возможно ты помнишь, как я попросил тебя транслировать одну такую штуку лет... девять тому назад».

«Омары». Алан рассеянно смотрит куда-то. «Девять лет. Время до Альфы Центавра и обратно?»

«Ага, близко к тому» - говорит Манфред. «Только это верхний предел, источник не может быть дальше, а ближе - вполне. Так вот, первый-то сигнал исходил из точки в паре градусов в стороне, и с расстояния в сотню с лишним световых лет. Но второй пришел с трех световых - даже чуть-чуть меньше. Понимаешь, почему его не опубликовали? Нельзя было допускать панику. И нет, это не было простым эхом трансляции хвостатых. Я думаю, что это присланное в ответ посольство, хоть мы ничено еще и не расшифровали. И теперь ты видишь, почему нам нужно взять лом и вскрыть проблему гражданских прав немедленно? Нам нужен правовой базис, в котором можно прописать статус не-людей, и как можно скорее. Потому что иначе, если соседи пожалуют в гости... »

«Хорошо» - говорит Алан. «Поговорю с собой - может, мы и сможем к чему-то прийти. Но надо понимать, что это - тычки лопатой в котлован, а не окончательное решение...»

Аннетт фыркает. «Не бывает окончательных решений!» Моника ловит ее взгляд и подмигивает, и Аннетт замирает, пораженная столь очевидным проявлением несогласия внутри синцития.

«Отлично» - говорит обнадеженный Манфред. «Полагаю, это все, о чем мы можем попросить. Спасибо за гостеприимство, но теперь, я чувствую, мне нужно какое-то время полежать в моей собственной постели. Я долго не был в сети, мне пришлось слишком во многом надеяться только на собственную память, и я хочу это все записать. Пока я не позабыл, кто я такой» - подчеркнуто добавляет он, и Аннетт издает тихий вздох облегчения.

***

Чуть позже этой же ночью дверной звонок опять звонит.

«Кто там?» - спрашивает домофон.

«Э-э-э, эт я» - говорит человек на крыльце. Похоже, он несколько растерян. «Я Макс. Я пр'шел увид'ть...» Имя уже готово сорваться у него с кончика языка... «кого-то».

«Заходите». Жужжит соленоид звонка. Он шагает к двери, та открывается, пропуская его, и закрывается за ним. Его подкованные металлом ботинки звякают о каменный пол, и внутрь с холодным воздухом доносится слабый запах реактивного топлива.

«Я Макс» - повторяет он невнятно. «Или я им был...скока-то врем'ни… Голова кругом идет... Но не, теперь это снова я...и я хочу быть кем-то еще. Поможете?»

***

Все та же ночь. Кот сидит на подоконнике, наблюдая за происходящим внутри, в полумраке, из-за занавесок. Внутри темно для человечьих глаз, но коту - в самый раз. Лунный свет тихими потоками ниспадает со стен и мебели, танцует на смятых простынях, и льется на двоих обнаженных людей, свернувшихся в постели в объятиях друг друга.

Обоим людям за тридцать. Ее коротко стриженые волосы уже начинают выцветать – в них вплетаются первые серо-стальные проволочки - но его копна густых каштановых волос все еще не выдает его возраста. С точки зрения кота, наблюдающего за ними множеством неестественных чувств, ее голова мягко светится в микроволновой области ореолом поляризованной эмиссии. У мужчины нет такого нимба - он неестествено естественнен по нынешним временам, хотя его очки (как это ни странно, он не снял их в постели) светятся таким же образом. Невидимый туман излучения соединяет обоих с предметами разбросанной по комнате одежды — те встревоженно бодрствуют, и нити их растормошенного сознания тянутся к шкафам и чемоданам, а так же к кошачьему хвосту, хоть коту это и не по нраву. Хвост — весьма чувствительная антенна.

Двое людей только что закончили заниматься любовью. Они делают это не так часто, как в первые годы, но с большей мягкостью и с большим знанием дела — со спинки кровати все еще свисают лохмотья кричаще розовой бандажной ленты Хеллоу Китти, а на столике остывает кусок пластика программируемой формы. Мужчина лежит, устроившись головой на плече женщины. Переключаясь на инфракрасный диапазон, кот видит, как она сияет — ее капилляры расширены от усилившегося кровотока на шее и груди.