Акселерандо - Стросс Чарлз. Страница 50
«Абстракционизм, как есть…» - с одобрением говорит Садек.
«Оно живое» - добавляет она. «И когда оно подберется к нам поближе, оно попытается нас съесть».
«Что?» - напряженно говорит Садек.
«Хочешь сказать, никто тебе не рассказал?» - спрашивает Амбер. «Я полагала, все получили инструктаж». Она кидает ему блестящий золотистый гранат. Он ловит его, плод познания растворяется в его руке, и вот он уже сидит в облаке отражений, поглощающих вместе с ним информацию. «Черт возьми…» - мягко добавляет она.
Садек замирает. Текстуры его кожи и темного костюма сменяются осыпающейся каменной кладкой, сквозь которую растет плющ - он оповещает, что удалился в одну из личных вселенных и просит не беспокоить.
«Гррр! Босс! Нашел кое-что!» - говорит Борис, роняя слюни на пол.
Амбер поднимает глаза. Пожалуйста_пусть_это_будет_маршрутизатор, думает она. «Выводи на главный экран».
«Ты уверена, что это не опасно?» - нервно спрашивает Су Ан.
«Безопасных вещей не бывает!» - клацает зубами Борис, постукивая своими огромными когтями по столу. «Вот, глядите».
Вид за окном сменяется горизонтом цвета пыльной синевы, над которым несутся, подгоняемые водородными вихрями и быстрым вращением Хендай +4904/-56, высокие перистые облака метановой пыли. Температура – чуть выше точки плавления кислорода. Степень усиления сигнала огромна: невооруженный человеческий глаз не увидел бы ничего, кроме черноты. Над горизонтом гигантской планеты восходит маленький бледный диск - Каллидис, самый большой спутник (или вторая планета?) коричневого карлика, пустынная скала размером чуть больше Меркурия. Вид на экране приближается, и по нему проносится ландшафт, побитый кратерами и присыпанный инеем от криовулканов [172]. Наконец, за дальним горизонтом показывается нечто бирюзовое, крутящееся и мерцающее на фоне ледяной темноты.
«Вот он» - шепчет Амбер, чувствуя, как внутренности превращаются в ледышку. Но кошмарные воспоминания-образы, носящиеся вокруг как ночные призраки и рисующие картины того, что может с ними случиться, исчезают, как тени в полдень. “Вот он!” Она в восторге встает с кресла - разделить этот момент со всеми, кого она ценит. “Садек, проснись! Кто-нибудь, позовите сюда долбаную кошку! Где Пьер! Ему стоит это увидеть!”
***
Ночь и разгул царят за стенами замка. За окном канун варфоломеевской ночи, но сейчас толпы пьяны и распутны – в небе вспыхивают фейерверки, а сквозь открытые окна струится теплый ветерок, полный запахов жареного мяса, дыма костров и открытых канав. Тем временем любовник, спеша на свидание, крадется в почти полной темноте вверх по туго закрученной лестнице. Он тоже пил, и его лучшая льняная рубаха покрыта пятнами, пахнущими потом и едой. У третьего окна он останавливается и запускает обе руки в гриву своих волос – длинных, растрепанных и закопченных. Зачем_я_это_делаю?.... Все эти похождения - это так на него не похоже...
Он продолжает свой путь, и идет по спирали дальше, вверх. Лестница наверху оканчивается распахнутой дубовой дверью, сквозь которую виднеется холл, освещенный фонарем на крюке. Он заходит в приемную, отделанную потемневшими от времени дубовыми панелями. Он ступает за порог, и срабатывает еще одно переключение – как и было уговорено. Теперь его ногами движет что-то еще, помимо собственной воли, он ощущает незнакомое биение в груди, и где-то еще внизу – теплоту, открытость и чувство ожидания, заставляющее его вскрикнуть. «Где ты?»
«Я здесь!» Она появляется в дверном проеме, полураздетая – на ней только нижние юбки и плоский корсет, благодаря которому ее груди поднимаются, как блестящие купола. Ее тугие рукава наполовину расшнурованы, а волосы растрепаны. Его переполняют ощущения - блеск в ее глазах, чувство стянутости в ее спине и вкус в ее рту. Она - его аттрактор в этой реальности, пленительная до невозможности, настолько напряженная, что вот-вот вспыхнет. «Действует?» - спрашивает она.
«Да...» Он чувствует, как перехватывает дыхание, как переполняют противоречивые чувства невероятности и страсти, и он идет к ней. Они экспериментировали с полами и раньше, всячески обыгрывая экстремальный половой диморфизм этой исторической эпохи, но так они еще никогда не делали. Она приоткрывает губы, и он целует ее, чувствуя теплоту своего языка между ее губами и силу своих рук, смыкающихся на ее талии.
Она прижимается к нему теснее, ощущая его возбуждение. «Так вот каково это – быть тобой» - говорит она с удивлением и интересом. Дверь в комнату неприкрыта, но терпеть дальше невозможно - водопад новых ощущений, перенаправленный в его тактильный сенсорий из ее физиологической модели, овладевает им. Она прижимается к нему бедрами снова и снова, тонет в его объятиях, ощущает, как напрягается его член и наливаются яички, и тихо постанывает низким грудным голосом. А когда его восприятия достигают богатые чувства ее тела, он почти падает в обморок - он будто растворяется, он чувствует, как что-то твердое упирается в промежность, он превращается во влагу, плавится и растекается. Каким-то образом он поднимает ее, обхватив за талию – как перехватило дыхание! - и несет, спотыкаясь, в спальню. Он бросает ее на туго набитый матрас, и она стонет громче. «Давай!» требует она, «Сделай это со мной!»
Каким-то образом он оказывается на ней, ее шоссы - опущенными до лодыжек, а юбки - перетянутыми вокруг талии. Она целует его снова и снова, прижимаясь к нему бедрами и мурлыкая страстную чепуху. И его сердце выпрыгивает из груди: как будто там, внизу, в него входит и наполняет его целая вселенная, и это ощущение настолько вывернуто наизнанку, и настолько сильно, что дыхание перехватывает снова и снова. Что-то горячее и крепкое, как скала, вторжение, пугающее и неожиданное, но он неудержимо жаждет почувствовать это внутри. Он наклоняется ниже, и чувствует прикосновение собственного языка к ее соску – как удар молнии – и обнаженность, ужас и восторг соединения. Он растворяется в мире, и только в личном отсеке его собственного сознания раздается крик. я_никогда_не_думал_что_это_ощущается_так!
…она наклоняется к нему с расслабленной улыбкой. «Ну и как тебе?» Если ей понравилось – то и ему наверняка тоже, думает она.
Но все, о чем он может думать – это об ощущении вселенной, наполняющей его, и о том, как это было хорошо. А все, что он может услышать – это крик отца, раздающийся в его голове - «ты что, извращенец какой-то?» И он чувствует себя грязно.
***
Добро пожаловать в последнюю мегасекунду перед точкой разрыва.
Солнечная система неистовствует. Океан мыслей бурлит и волнуется, накатываясь на порог в 1033 MIPS, кружась в мальстриме, мощь которого превзошла миллион миллиардов недополненных человеческих сознаний. Кольца Сатурна тлеют от сбросового жара как угли.
Последние остающиеся служители Церкви Последних Дней, исследовав отображения всех сохранившихся записей о своих предшественниках в фазовом пространстве своих геномов, приступили к воскрешениию своих предков. Над экватором Земли, как стройные листья росянки, развернулись орбитальные лифты непрерывного цикла [173], везущие поток пассажиров и грузов на орбиту и обратно. Поверхность Меркурия подверглась нашествию маленьких крабоподобных роботов – они валом прокатились по бесплодным скалам, выдавливая из себя черную слизь преобразователей солнечной энергии и серебристые нити электромагнитных катапульт, и ближайшая к Солнцу планета, скрывшись в раскаленном тумане индустриальной наноэкосферы, начинает медленно таять под натиском изобильной солнечной энергии и упорных роботов-добытчиков.
Исходные воплощения Амбер и ее двора управляют гигантским узлом торговли пассивной материей, парящим на высоких юпитерианских орбитах. Они стремительно вгрызаются в оставшуюся массу внутренней системы Юпитера, и к Солнцу отправляются корабли, груженные двухфазными алмаз-вакуумными структурами и компонентами для сборки. Далеко внизу, над самыми облаками, несется сквозь бури заряженных частиц гигантская раскаленная добела восьмерка сверхпроводящего кабеля, оставляя за собой след возбужденной плазмы. Кружась в магнитосфере гиганта по низкой орбите, она переводит кинетическую энергию в электрический ток и направляет его в фасетчатый глаз орбитальных лазеров, нацеленный в систему Хендай +4904/-56. Пока лазеры работают, Амбер может продолжать свою исследовательскую миссию, но Империя Кольца – часть послечеловеческой цивилизации, эволюционирующей в бурных глубинах Солнечной системы, и главная их задача – не отставать от сумасшедшего поезда вышедшей из-под контроля истории.