Пленники судьбы - Монтефиоре Санта. Страница 32

— И что?

— Люк сказал, что в руке он держал перо.

— Перо?! — Козима удивленно взглянула на свою кузину, ее глаза заблестели.

— Да, перо.

— И кто это был?

— Никто, кроме Люка, его больше не видел.

— Ты лжешь! — Щеки Козимы загорелись румянцем. — И он тоже лжет!

— Ну тогда спроси его сама.

— Я не хочу его видеть.

— В таком случае ты так никогда и не узнаешь правды.

— В это просто невозможно поверить.

Однако Роза заметила, что на лице Козимы появилось любопытство. Она вдруг подумала: а что, если именно ей удастся вывести свою кузину из депрессивного состояния, и при мысли об этом ее сердце учащенно забилось.

— Ну хорошо, Козима, поступай, как знаешь. Однако на твоем месте я бы этим заинтересовалась. — Она покинула комнату, встретив на пути Тото, который направлялся наверх.

— Ну, как она?

Роза, пожав плечами, сказала:

— Думаю, она скоро встанет с постели.

Люк лежал на своем любимом месте возле бассейна, когда появилась его мать в крайне возбужденном состоянии.

— О боже! О боже! — восклицала она трагическим голосом. — Кто-то снова побывал в моем флигеле! Твой отец клянется, что не имеет к этому никакого отношения. Не ты ли говорил, что прошлой ночью слышал там чьи-то шаги?

— Да я просто пошутил, мама, — ответил Люк, вспомнив кролика, бросившегося ему наперерез.

— Что ж, оказывается, это не шутка. Там действительно кто-то был, на это красноречиво указывает незастеленная кровать!

— А почему бы тебе не поменять замок?

— Потому что для привидений замки — не преграда.

— Вот уж не думал, что ты веришь в призраков. — Люк встал, чтобы помочь матери сесть на стул.

— Возможно, я и ошибаюсь, — почти шепотом произнесла она, опасаясь, как бы ее кто-нибудь случайно не услышал. Ромине никогда не нравилось признавать, что она в чем-то не права. — Твоя бабушка видела призраков практически все время. Я была свидетелем того, как она часто и подолгу разговаривала сама с собой, утверждая, однако, что в этот момент общается с духами. Она часто накрывала на стол дополнительные приборы, якобы для бестелесных гостей. Нэнни смеялся, меня же это раздражало. Что же касается моей мамы, то она считала это в порядке вещей. Я со страхом относилась к ее, как я думала, безумию. Но, может быть, я ошибалась?

— Ты не ошибалась. Ты ведь здравомыслящая, умная женщина. Вентура же просто суеверная крестьянка. Что касается твоих гостей, то им ужасно нравится думать, будто в замке действительно обитают привидения, хотя вряд ли кто-нибудь из них всерьез этому верит. Это обычные сказки.

Но чем дольше Люк говорил, тем отчетливее понимал, что лжет сам себе. Он подумал о маленьком мальчике из церкви, а также о людях, которые часто являлись к нему под покровом ночи, когда он был совсем ребенком. Понимание того, что человеческое знание об этом мире не ограничивается трехмерным пространством, было спрятано где-то очень глубоко, в самых потаенных уголках его души.

— Мы доберемся до сути, мама. Поверь, человек, который крадучись бродит по ночам возле твоего флигеля, сделан из более земного материала, чем привидения, в которые так слепо верит Вентура.

В обед того же дня Карадок пригласил Люка съездить в город, чтобы выпить чашечку кофе.

— Я хочу еще разок взглянуть на ту прелестную девушку! — воскликнул он, намекая на Розу. — Барышни, подобные ей, не дают умереть мечтам стариков.

— Вы не поедете без меня! — заявила Ма, застав их в холле. — Или вы забыли наше недавнее совместное приключение?

— Ну конечно же, нет, дорогая леди. Теперь мы связаны навеки. Люк тоже идет с нами.

— Диззи болтает по телефону с каким-то своим приятелем, терпению которого можно только позавидовать, — недовольно проворчала Ма. — Это очень удачный момент незаметно исчезнуть. Терпеть не могу слушать, как она изливает кому-то душу. — Она посмотрела на Люка. — Ага, наш переводчик. У меня такое ощущение, что события повторяются — дежа-вю.

— Надеюсь, что нет, — ответил Люк. — У меня нет ни малейшего желания снова бросаться в море и спасать утопающих.

Ма поправила перед зеркалом красную соломенную шляпу, украшенную яркими декоративными фруктами, выполненными из дерева. Она избегала солнечных лучей.

— На твоем месте я бы держалась подальше от прибрежной линии. Если уж она твердо решила утопиться, никто и ничто не сможет ее остановить. — Ма улыбнулась ему, глядя в зеркало, и ее лицо преобразилось. — Хотя, может, у тебя получится? Ведь не каждый же день удается встретить такого красавца, как ты. Жизнь в Италии тебе явно на пользу, Люк.

— Да, Люк, — сказал Карадок. — Когда-то и я считал себя красавцем, однако годы берут свое. — И он процитировал:

Наслаждайся своей молодостью, пока она у тебя есть, мой дорогой друг. — И все трое вышли на слепящий глаза солнечный свет.

Они снова взяли машину Ромины, однако на этот раз Ма втиснулась на заднее сиденье, удобно распластавшись на нем. Внутри пахло нагревшейся от жары кожей, которой был обтянут салон. Карадок открыл окно, чтобы впустить легкий морской ветерок, и высунул нос навстречу свежему воздуху, словно собака. Машина спускалась вниз по склону, издавая звук, очень похожий на пчелиное жужжание, и Люк чувствовал, что его настроение заметно улучшается от пребывания в компании двух друзей, которых, казалось бы, ничто не могло связывать.

Добравшись до траттории, Люк и профессор выбрали столик на террасе, с которого открывался вид на морскую гавань. Лодки приплывали и снова уплывали, детишки играли на пристани. Тощая собака спокойно бежала по тротуару, пока случайно не заметила черного кота, притаившегося в тени деревьев, и не погналась за ним со всех ног. Двое стариков в кепках горячо спорили о карточной игре, которая состоялась прошлой ночью.

Пока Ма, немного замешкавшись, выбирала место в тени, а Карадок чуть не упал, запутавшись в собственных ногах, появилась Роза в своем ярко-красном платье. Тепло поздоровавшись с посетителями, она терпеливо дождалась, пока все усядутся за стол. Люку очень хотелось надеяться, что она не станет снова упоминать о его «героизме». Он предпочел бы поскорее забыть о вчерашнем дне.

Роза обратилась к профессору.

— Итак, вам кофе, синьор? — Ее голос был шоколадносладким.

Карадок засиял от радости.

— Вы все еще помните?

— Ну конечно же. Как я могу забыть?

— Тогда чашечку черного кофе, — произнес он. — И чего-нибудь сладкого, на ваш вкус. Уверен, вы знаете в этом толк!

— Ну как вам не стыдно, профессор, — неодобрительно произнесла Ма. — Ах вы, неразумный старик!

— Стоит мне однажды перестать быть неразумным, как я превращусь в обыкновенного старца и впаду в старческий маразм.

В ответ на это Ма лишь презрительно фыркнула.

— А я, пожалуй, закажу чашечку чая «Эрл грей» и к нему — немного меда и молока. — Она почему-то думала, что девушка лишь пожмет плечами в чисто итальянской манере (этот жест выводил Ма из себя), заявив, что у них нет такого чая, но вместо этого Роза мило кивнула головой, а затем обратилась к Люку.

— Кофе с поданным отдельно молоком, пышущим жаром? — спросила она, соблазнительно ему улыбаясь.

— Спасибо.

Взгляд Розы задержался на нем немного дольше, чем позволительно замужней женщине.

— Может, принести и вам чего-нибудь сладкого?

— Да, — сказала своим скрипучим голосом Ма, неожиданно вмешавшись в разговор. — Нам, пожалуйста, то же, что и профессору.

Когда Роза исчезла внутри ресторана, Люк облегченно вздохнул, довольный тем, что она не стала упоминать о своей кузине.

— Красивая девушка! — с печальным вздохом проговорил Карадок. — Если бы мне было столько же, сколько тебе, Люк, я бы непременно уложил в постель аппетитную итальянку, такую же, как Роза. Она как налившийся фрукт, только и ждет, чтобы ее сорвали и отведали.