Пленники судьбы - Монтефиоре Санта. Страница 42

— Гнездышке?

— Да, на вершине утеса находится маленький домик, выходящий окнами на море.

— Ты была там?

Роза вспыхнула.

— Да.

— А как тебе удалось попасть внутрь?

Она огляделась вокруг — убедиться, что их никто не подслушивает.

— У моей мамы есть ключ, некогда принадлежавший Валентине. С его помощью моя бабушка попадала в домик и поджидала маркиза. Разве это не романтично?

— А твоя мама знает, что ты там бывала?

— Да я уже много лет не посещаю это место, — почти шепотом произнесла Роза. — Только ничего не говори ей об этом. А то она меня убьет.

— А сейчас твоя мама туда наведывается?

— Нет. Она обходит замок десятой дорогой. Видишь ли, когда она приехала в Инкантеларию, ей было столько же, сколько мне сейчас. Она надеялась отыскать здесь свою семью, поскольку отец никогда не рассказывал ей о матери. Альба могла лишь догадываться почему, не зная истинной причины. Она думала, что отец хранит молчание из-за того, что ее мачеха ревновала его. Правда же в том, что ее родители никогда не были женаты, а мать вела двойную жизнь. Маркиз, узнав, что Валентина собирается отправить Альбу в Лондон с моим дедушкой — и ошибочно полагая, что ребенок от него, — приревновал и поэтому убил ее. Он, вероятно, посчитал, что если она не может принадлежать ему, то не достанется никому.

— А брат Валентины убил его.

— Да. В вашем замке. Когда-то давно у моей мамы был возлюбленный, англичанин, который приезжал сюда, чтобы вернуть ее обратно, в Англию. Они вместе бродили по развалинам замка. — Люк подумал о Фитцрое, и все вдруг стало на свои места. Если бы Розмари имела хоть малейшее представление о красоте Альбы, ее бы хватил удар. — Там они повстречали Неро, этого чудного человека, которого маркиз усыновил, кажется, еще ребенком. Он поведал им, что маркиза лишили жизни, потому что он убил Валентину. Это было настоящим потрясением. Мама увидела замок в ужасном запустении. Он таил столько зла, что она решила никогда больше туда не возвращаться. Ее туда не затащить…

— И как же она относится к тому, что твой отец собирается фотографировать замок для журнала «Санди таймз»?

— Она не говорит об этом. Мой отец подтрунивает над ней. Она отмахивается от него, пожимая плечами, но я-то уж знаю точно — эта идея ей совсем не по душе. Все дело в том, что мой отец, как правило, настаивает на своем и редко считается с чужим мнением. Мама никак не может ему воспрепятствовать. — Она сделала паузу. — Хотя я бы очень хотела, чтобы мой брак был таким же прочным, как у них.

Допив кофе, Люк пошел обратно к машине, испытывая разочарование оттого, что не увидел Козиму. Она все больше проникала вглубь его сознания, высекая место для себя в его сердце. Затем ему вдруг пришла в голову мысль, что он мог бы и сам подъехать к ее дому. Какой смысл ходить, таясь, в надежде случайно наткнуться на нее. Люк не хотел навязываться, однако он почему-то был уверен, что он ей тоже небезразличен. Возможно, потому, что он был единственным связующим звеном между ней и ее сыном. Хотя ему хотелось надеяться, что кроме этой причины было что-то еще. Он понимал, что не следует торопиться, ведь она была такой ранимой. Именно благодаря ее ранимости в нем проснулось огромное желание защитить Козиму.

Подъехав к ее дому, Люк припарковал машину под эвкалиптом. Он чувствовал себя неловко, словно подросток на первом свидании, и нервничал так, что буквально урчало в желудке. Ветер доносил до его слуха смех детишек вперемешку с лаем собаки и криками осла. Люк закричал, оповещая хозяев о своем прибытии.

— Привет! Тут есть кто-нибудь? — К его удивлению, ему навстречу, обогнув угол дома, вышла Козима, вытирая руки маленьким полотенцем.

Поверх ее бледно-желтого платья был надет кардиган цвета слоновой кости, ноги были обуты в тапочки. Темные волосы были собраны сзади, а длинные завитки, обрамляя лицо, спускались на тонкую шею. Запястья рук украшали серебряные браслеты, а в вырезе на высокой груди сверкал маленький серебряный крестик, красиво оттеняющий нежную смуглую кожу. При ее приближении Люк ощутил мягкий лимонный аромат, и ему вдруг страстно захотелось дотронуться до нее, и чтобы сдержать себя, он сунул руки в карманы.

— Вот так сюрприз, — улыбнувшись, сказала Козима. — А я как раз пекла торт.

— Надеюсь, я не помешал.

— Ну конечно же нет. Вы, кстати, можете помочь мне покрыть его сахарной глазурью.

— У кого-то сегодня день рождения?

— У Панфило. Вообще, он не очень любит дни рождения, но детям нравятся вечеринки. Они тут устроили такой беспорядок, помогая мне печь, что, боюсь, покрывать торт сахарной глазурью все же придется мне самой. А вы умеете разукрашивать торты?

— С тех пор как я последний раз занимался выпечкой, прошло, наверное, лет сто.

— А когда вы последний раз ели домашний торт?

— Совсем недавно. Я, признаться, никогда не отказываюсь от сладкого. — Люк последовал за нею вокруг дома на террасу. Беата сидела в тени, уснув с вязаньем на коленях.

— Моя бабушка уж точно не в состоянии мне помочь, — со смехом сказала Козима. — Как здорово, что вы появились, иначе пришлось бы делать все самой.

— А где ваша тетя?

— Наша Альба живет сама по себе. Когда она не в траттории, она идет прогуляться вдоль утесов или по пляжу. Она ведет уединенный образ жизни.

Люк задавался вопросом: а что, если за нежеланием Альбы говорить о замке на самом деле скрывалась ее глубокая привязанность к нему. Ведь единственный дубликат ключей от постройки хранился именно у нее. А может, таинственной посетительницей этого места была все-таки дочь Валентины?

В кухне пахло выпечкой, и у Люка разыгрался аппетит. Козима налила ему стакан лимонада.

— А знаете, неподалеку отсюда находится лимоновая роща, которая покрывает всю возвышенность. Эти лимоны как раз оттуда. — Она наблюдала за тем, как он сделал несколько глотков. — Приятный вкус, не правда ли?

— Очень.

Козима сняла фартук, висевший с обратной стороны двери, и обвязала его вокруг талии.

— Ее владелицу зовут Манфреда. Конечно же, сама она не собирает лимоны, слишком уж она стара для этого, однако всегда велит мальчишкам передать нам корзинку. Видите ли, она помнит Иммаколяту и очень любит Альбу. Манфреда знает все, что достойно внимания, об Инкантеларии и о войне. На этой ферме лежит отпечаток волшебства, — какая бы ни стояла на дворе погода, ее лимоны всегда большие, желтые и сочные.

— Я начинаю думать, что Инкантелария полна чудес.

— Так вы наслышаны о легендарных гвоздиках?

— Да, я слышал легенду о том, как однажды утром ими был покрыт весь берег.

— Вам следовало бы поговорить с Манфредой. Здесь действительно случались чудеса… Верите вы в них или нет, это другое дело. Так чем же вы занимаетесь, Люк? — Козима начала насыпать сахарную пудру в миску.

— Я проработал двадцать лет в финансовой сфере, а потом, проснувшись в одно прекрасное утро, понял, что тратил свою жизнь на однообразный труд, не приносящий мне никакого удовольствия. Да, в результате я стал миллионером, однако творческая сторона моей жизни так и осталась нереализованной. — Он застенчиво улыбнулся. — Я все еще пытаюсь найти то, что бы восполнило этот пробел.

Она слушала, размешивая масло с помощью деревянной ложки.

— Если бы у вас была возможность делать то, что вам хочется, чем бы вы занялись?

— Хороший вопрос. Даже не знаю.

— Вы рисуете?

— Нет.

— Пишете?

— К сожалению, нет. Хотя это место идеально подходит для сочинения какого-нибудь романа.

Она сделала перерыв, решив отдохнуть, и задумчиво посмотрела на него.

— А чего именно вам недоставало, когда вы были финансистом?

— У меня не было ощущения, что я делаю что-то полезное. Просто цифры на экране компьютера. Не было ничего, что можно было бы взять с собой в конце рабочего дня, прямо как вот эти лимоны.

Достав лимон из фруктовницы, он с силой сжал его в руке.

— И я приходил домой вот как этот выжатый лимон. Над чем вы смеетесь?