Пленники судьбы - Монтефиоре Санта. Страница 56

— Я люблю жару, но только тогда, когда нахожусь не под прямыми лучами солнца.

Он внимательно посмотрел на ее бледное лицо с яркими губами.

— Вы явно родились не в том столетии. В наше время красивой считается смуглая кожа.

Не сводя с него взгляда своих изумрудных глаз, журналистка выпустила кольцо сигаретного дыма.

— Это всего лишь дань моде.

— Браво! Вы совершенно правы.

После чаепития Ромина стала водить Фийону по замку, показывая все комнаты и то, что им с Биллом удалось сделать. Фийона, как и следовало ожидать, была под впечатлением, однако ее, похоже, больше интересовало, что случилось с прежним хозяином замка.

— А вы знаете, в какой комнате произошло убийство?

— Нет, но надеюсь, что вы выясните это и расскажете мне!

— Я сделаю все от меня зависящее. Кому-то наверняка что-то известно, и я обязательно найду этого человека. У меня это отлично получается. Вот совсем недавно мне удалось раздобыть кое-какую информацию относительно Эвы Перон. Вы бы не поверили, узнав, какие факты обнаружились в связи с этим материалом. Это стало настоящей сенсацией.

— А как вы получаете информацию?

— Есть много разных способов. Некоторые сами охотно рассказывают о том, что знают, другие польщены тем, что я интересуюсь. Есть такие, кому необходимо разгрузить от лишней информации, и те, которым просто никогда не задавали вопросов. Залог успеха состоит в том, чтобы найти нужных людей, тех, которых история бесследно поглотила, тех, которые были в самой гуще мировых исторических событий, но о которых не осталось никаких записей. Бесследно пропавшие люди. Именно они и привлекают мое внимание.

Обойдя дом, они направились к флигелю.

— Если вы интересуетесь историей, это уж точно не оставит вас равнодушной, — с гордостью произнесла Ромина. — Хотя никаким художественным вкладом я похвастаться не могу. Я оставила это строение в таком виде, в котором впервые увидела. — Повернув ключ, она толкнула дверь внутрь. Хотя Денис отрапортовал ей, что не обнаружил ни единой улики, указывающей на присутствие здесь привидений или вурдалаков, Ромина на всякий случай внимательно осмотрела кровать. Заметив, что постель такая же ровная, как в тот раз, когда она поправила ее сама, Ромина с облегчением вздохнула.

Фийона осматривала каждую деталь интерьера с присущей ей наблюдательностью.

— Этот дом был построен для Валентины? — спросила она, легонько касаясь серебряной щетки для волос и хрустальной баночки из-под крема для лица на туалетном столике, прямо возле зеркала времен королевы Анны. — Она вела опасную игру. Не представляю, чтобы она, сидя вот здесь и расчесывая свои волосы, когда-нибудь могла подумать, что в конце концов погибнет от руки любовника. Эта комната предназначена для любовных утех. Как она вам?

Ромина, похоже, испытывала неловкость.

— Не знаю, что и сказать, — ответила она, пробежав рукой по шелковым занавескам, которые свисали с четырех столбиков.

— Вот в чем дело! Волшебное ощущение, которое испытываешь, попадая сюда, напрямую связано с сексом. — Фийона заметно оживилась. — Как же мне это нравится!

— Вероятно, мне все же следовало кое-что здесь изменить. Что теперь прикажете делать со строением, когда-то предназначенным исключительно для удовлетворения нездоровых сексуальных фантазий старого маркиза?

— Даже не думайте об этом. Это музей. Ничего в нем не меняйте!

Ромина хотела рассказать ей о таинственном госте, но во флигеле, похоже, никто не появлялся вот уже несколько дней. Существовала большая вероятность, что незнакомец исчез навсегда.

В ту ночь Люк, взяв ключ от флигеля, встретился с Козимой у ворот церкви, как они и условились. Она по-прежнему с суеверным страхом относилась к их бурно развивающимся отношениям, почему-то считая, что они будут иметь продолжение только в том случае, если она изо дня в день будет ставить свечки и молиться за Франческо, дабы уверить его в том, что ее материнская любовь к нему никогда не угаснет. Ощущать себя счастливой ей было крайне неловко, ибо она все еще скорбела по своему маленькому сыну. И лишь когда Козима оказывалась в объятиях Люка, она могла дать волю своим чувствам. Когда они занимались любовью, она, словно вор, крала минуты наслаждения, чувствуя себя недостойной такой роскоши. Когда они расставались, она прятала свою радость, словно бесценный бриллиант, боясь, чтобы никто его не увидел, будто он мог засиять в темноте, случайно выдав ее. И хотя эта темнота была привычной, Козима все же надеялась и жаждала света.

Она испытала огромное облегчение, увидев, что Люк, стоя в тени платана и засунув руки в карманы, терпеливо ждет ее. Подойдя к нему, Козима, словно лиана, обвила его шею, почувствовав, как он своими сильными руками прижал ее к груди.

— Ты в порядке?

— Да. Я так рада видеть тебя.

— Куда мы едем?

— Может, вдоль побережья?

— Да куда хочешь.

— Тогда туда, где мы могли бы побыть наедине. — Внезапно сообразив, где она находится, и опасаясь, что их в любой момент могут увидеть, Козима отпрянула, скрестив руки на груди. — А где твоя машина?

Они поехали вдоль побережья, крепко держась за руки, а теплый ветер, врываясь через открытые окна, обдувал их лица. Они нашли небольшой ресторанчик в маленьком средневековом городишке, в котором Козима никогда раньше не бывала. Он имел очень живописный вид — побеленные дома с крышами, покрытыми розовой черепицей, и маленькая церквушка, увенчанная красивой колокольней, взметающейся в пурпурное небо.

Они присели под навесом на соломенные стулья. В центре стола мерцала лампа, вокруг которой, образуя кольцо, лежали ярко-красные цветы. Люк и Козима пили белое вино и держались за руки.

После ужина Люк, вытащив маленький бархатный мешочек из кармана своего пиджака, протянул его Козиме.

— Я не смог удержаться, — пояснил он. — Я был сегодня в Неаполе и увидел это в магазине. Я прекрасно понимаю, что мы знакомы не так давно, однако хочу, чтобы ты знала, насколько серьезно я к тебе отношусь. Я играл сердцами многих женщин, но ты — другая. Тебе единственной удалось достучаться до потаенного уголка моей души, о котором я даже не подозревал. Поэтому это — для тебя. Потому что ты особенная.

Козима едва сдерживала слезы.

— Я не заслуживаю твоей любви. Я чувствую себя виноватой в том, что так счастлива.

— Не надо, милая. Ну же, открой его.

Очень осторожно, словно делая это в первый раз, она ослабила маленькую веревочку и заглянула внутрь. Лежавший там подарок засверкал, пронзая темноту. Это было ювелирное украшение с настоящими бриллиантами. Боже! Он купил для нее такую дорогую вещь! Разжав руку, Козима положила содержимое мешочка на ладошку. А увидев размер драгоценных камней, просто онемела от изумления. Козима уставилась на сережки, напоминающие по форме две капли, да такие, что их трудно было отличить от настоящих.

— И ты купил их мне? Да они просто потрясающие.

— Это антиквариат. Надень.

Дрожащими от волнения пальцами Козима сняла свои золотые гвоздики, сменив их на новые бриллиантовые серьги. Камешки сияли, сверкая на фоне ее кожи — цвета кофе с молоком, подчеркивая белоснежные зубы и голубоватые белки глаз. Теперь эти грушевидные капли свисали с мочек ушей, покачиваясь в такт движению головы.

— Подними волосы наверх, — сказал Люк, испытывая огромное желание покрыть поцелуями нежную кожу ее шеи. Она в мгновение ока завязала волосы на макушке в «конский хвост».

— Теперь они выглядят еще прекраснее.

Не в силах сдержать переполнявших ее эмоций, Козима, обойдя стол, бросилась к Люку, чтобы обнять его.

— Я должна увидеть их. Пойду взгляну в зеркало в ванной комнате. Буду через минуту!

Люк закурил сигарету и улыбнулся, явно испытывая огромное удовольствие. Еще никогда вручение подарка не доставляло ему столько радости.

Возвращаясь обратно, Козима шла не спеша. Изгиб ее талии и бедер выгодно подчеркивало облегающее хлопчатобумажное платье. Она прислонилась к столу, и в ее глазах Люк прочел откровенное желание.