Сладкая измена - Монтефиоре Санта. Страница 38

— Обещаю, тебе не придется этого делать.

«Это ты мудрая Сейдж, а не я», — печально подумала Анжелика.

— Это тебе следует написать книгу.

— Конечно же, мне следует написать какую-нибудь чертову книгу, однако я не могу писать как ты. У меня, к сожалению, нет таланта. Кроме того, с какой стати делиться своей мудростью с остальной частью человечества? Люди еще не созрели, чтобы понять меня!

Кандейс подвезла Анжелику до школы. Джоэ и Изабель выскочили наружу, словно веселые щенки, и оплели ручонками свою мать. Кандейс с любовью поцеловала Анжелику.

— Желаю тебе хорошего Рождества, — сказала она, посмотрев на нее сочувствующим взглядом.

— Со мной все будет в порядке. Празднование Рождества с моими ужасными родителями. Новогодние праздники в Провансе в обществе отвратительных мамы и сестер Оливье. Из-за плохой связи до меня не дойдет ни одно поздравительное сообщение. Не будет теплого Карибского моря, чтобы забыться в его волнах. Но я буду в порядке. У меня ведь прочная британская закалка.

— Ну тогда поезжай, — сказала Кандейс, улыбаясь. — И пусть тебя поддерживает чувство юмора.

— Если я не могу плакать, я, возможно, с таким же успехом посмеюсь.

— Позвони мне, если я тебе понадоблюсь.

— Обязательно. — Анжелика пристально посмотрела на Кандейс. — Спасибо тебе.

— Не стоит благодарности. Ведь для этого и существуют друзья.

Анжелика с облегчением вздохнула, когда наконец-то начались рождественские каникулы. Она, как правило, не работала над книгой, когда дети были дома, поэтому у нее появился отличный предлог не подходить пока к письменному столу. Правда, Клаудия была шокирована. Анжелика начала работать над романом, однако то, что ей удалось написать, совершенно никуда не годилось. Тем не менее ее книги в мягком переплете продавались хорошо, и она также получила несколько экземпляров «Шелкового змея». На обложке красовалась великолепная рептилия с ярко-красными глазами и зеленым раздвоенным языком. Анжелика незамедлительно отправила одну книгу Джеку.

В канун Рождества Анжелика и Оливье поехали в Норфолк, чтобы провести там пару дней с ее родителями и сестрой. Анжелика каждый раз отказывалась ехать домой, однако возвращалась туда из года в год из чувства долга и совершенно неуместной жалости.

Она начала волноваться, как только они выехали из города.

Энджи и Денни Гарнер жили в унылом сером доме на краю такого же безрадостного устья реки. Они приобрели это жилище в 60-х годах, когда Денни, который с радостью поселился бы в графстве Глостер, смог позволить себе лишь большой дом в немодном уголке Норфолка. Энджи мечтала пополнить ряды представителей той чарующей группы людей, которые проводили ночи напролет, танцуя в «Парижском кафе». Однако вместо этого ей пришлось довольствоваться вечеринками, которые устраивал ее муж в Фентон Холле и на которых никто не стеснялся переспать с женой своего друга.

На такие мероприятия Энджи обычно надевала короткие платья от Биба и пальто из искусственной шерсти, приобретенное на Карнеби-стрит, и прыгала, как зайчиха, по мужским коленям, держа в одной руке бокал дешевого шампанского, а в другой — сигарету с марихуаной. Тогда ее русые волосы были собраны наверх — в этакую шапку, напоминающую улей, губы намазаны очень светлой помадой, веки казались тяжелыми из-за теней и накладных ресниц.

В молодости Энджи была красива приторной красотой. Теперь же из-за чрезмерного употребления алкоголя и марихуаны ее лицо стало одутловатым, хотя волосы по-прежнему были собраны в прическу а ля Бабетта и окрашены в отталкивающий оранжевый цвет, который, впрочем, прекрасно гармонировал с ее кожей такого же оттенка. В то время как жена раздавалась вширь, Денни оставался таким же стройным, как в годы своей молодости, лишь его длинные волосы, собранные в изрядно поредевший конский хвост, заметно поседели.

Энджи, пошатываясь, ходила по дому, обставленному неудачно подобранной мебелью, в шелковом халате и брюках-клеш, а Денни — в облегающих штанах с высокой линией талии и цветастых с большим воротником рубашках, которые он никогда не застегивал, демонстрируя узкую грудь и золотые цепи. Супруги по-прежнему устраивали свинговые вечеринки, на которых под воздействием марихуаны каждый хотел только одного — секса.

Анжелика стеснялась своих родителей. Она скорее бы умерла, чем согласилась представить их своим знакомым в Лондоне. Оливье же находил их забавными и никак не мог понять, почему они вызывают такой ужас у его жены.

— Тебе не довелось расти с ними, — объясняла Анжелика. — Я, бывало, пряталась в своей комнате и на всю катушку врубала музыку, только бы не слышать разговоры людей, собравшихся внизу. То, что было приемлемо в те времена, когда они были подростками, выглядело нелепо, когда они становились старше. Мне неприятно было думать о своей матери как о женщине, которая спала с другими мужчинами. Я просто хотела, чтобы мои родители были нормальными, такими же, как все.

— У каждого свои странности. Люди лишь стремятся казаться нормальными, но на самом деле у любого из нас есть свои причуды, которые он прячет за закрытыми дверьми.

— Странность странности рознь, однако странность моих родителей относится к уникальной разновидности.

— Вот поэтому они такие забавные. Они единственные в своем роде.

— Спасибо Господу, что он сломал лекало после того, как сотворил их, в противном случае я была бы такая же, как и они. К счастью, мне удалось избежать этой участи.

— По крайней мере, они были любящими родителями.

— Допустим. Однако каждому ребенку нужны какие-то рамки. У нас же их не было. Я очень хотела, чтобы на столе стояла еда, принятая в других семьях, и мы ложились спать в определенные часы. А мы делали, что хотели, и знали слишком много. Мама и папа считали естественным, когда дети видят, как родители занимаются сексом.

— Это объясняет, почему ты была такой чопорной, когда я встретил тебя.

— Им почти удалось вызвать у меня отвращение к сексу.

Оливье лукаво засмеялся.

— А я вернул тебе вкус к нему.

— Мне нужен был взрослый мужчина с опытом. — Она взяла мужа за руку и улыбнулась в ответ. — В противном случае я бы навсегда осталась девственницей.

— Ты слишком сексуальна для этого. Кто-нибудь соблазнил бы тебя. — Оливье взглянул на нее. — Знаешь, в последнее время ты выглядишь просто замечательно.

— Спасибо.

— Я рад, что женился на тебе.

— И я рада, что вышла за тебя замуж. — Анжелика задвинула мысли о Джеке и Кандейс в дальний угол своего сознания. — Ты знаешь, нам повезло. У нас есть нечто особенное.

— Я, возможно, порой бываю раздражительным, но я очень люблю тебя, Анжелика. Последние несколько месяцев мне приходится нелегко, и я понимаю, что не уделяю тебе должного внимания. Но я никогда не жалел, что женился на тебе.

— Я знаю. И вместе мы произвели на свет двух прелестнейших детей на планете.

Притормозив на дорожке, посыпанной гравием, Оливье включил габаритные огни. На крыльце появился Денни с сигаретой в зубах, засунув руки в карманы короткой куртки. Стая лохматых собак высыпала наружу, и дети завизжали от страха. Анжелика уговорила их выйти из машины и наклонилась для того, чтобы погладить псов.

Оливье помахал тестю и обошел багажник, чтобы достать вещи. Анжелика взяла Джоэ и Изабель за руки и повела внутрь.

— Привет, папа, — произнесла она.

Он обнял дочь и запечатлел поцелуй с запахом дыма на ее щеке.

— Ты превосходно выглядишь, дорогая. Иди к маме, она в кухне вместе с Дэйзи.

Анжелика повела детей через холл, где напротив широкой лестницы, рядом с бледно-зелеными диванами, не сочетавшимися по цвету с узорчатым ковром, стоял роскошный рояль. Она вспомнила времена, когда сидела наверху этой самой лестницы, наблюдая за вечеринками, происходившими внизу. Обычно ее отец сидел за роялем с какой-нибудь девицей, примостившейся на его колене. Мать в мини-юбке и ботинках на платформе распевала песни Марианны Фейтфул. В холле было накурено, и дымовая завеса не позволяла увидеть, куда гости клали свои руки.