Соната незабудки - Монтефиоре Санта. Страница 57

Девочки от души расхохотались.

— Пойдем посмотрим на пони, — предложила Мэтти, выходя из домика.

Они подошли к пастбищу и забрались на забор. В дымке высокой пушистой травы паслись пять толстеньких пони, послушных, как ягнята.

— Я хочу вон того, беленького, — сказала Алисия, указывая на животное пальцем.

— Он серый, — поправила Мэтти.

— Ну хорошо, серого. Как его зовут?

— Снежок.

— Я буду кататься на Снежке! А ты какого возьмешь?

Мэтти думала мгновение, затем указала на пятнистого серого пони, который был таким кругленьким, что его брюшко почти касалось земли.

— Его зовут Везунчик.

— Как кстати! Давай надеяться, его везение передастся и нам!

— Он маленький, поэтому будет несложно запрыгнуть ему на спину.

— Хорошо. А вот и звонок на ужин! Теперь никому ни слова!

Подружки пошли вниз по проезжей дороге к дому.

После ужина они вышли из здания школы. Пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы отделаться от Элизабет. Они вынуждены были указать ей другое место, где она теперь и ждала их, глядя на часы и теряясь в догадках, куда же они запропастились.

А Мэтти и Алисия между тем успели взобраться на забор, озираясь по сторонам с видом грабителей, с риском для жизни вторгающихся на запретную территорию. От волнения и собственной храбрости кружилась голова, глаза сверкали.

— Оседлать пони нужно за три минуты, иначе не считается, — прошептала Алисия, пока они, пригнувшись, бежали по полю.

Мэтти прыснула со смеху, когда они приблизились к Везунчику, который поднял голову и замер, продолжая пережевывать траву. Снежок решил, что его угостят орешками, поэтому заржал, когда к нему подошла Алисия.

— Ш-ш-ш, не выдавай нас! — сердито зашипела она.

Алисия посмотрела на Мэтти, которая поглаживала Везунчика по шее. Вдруг, повинуясь проснувшемуся духу соперничества, Алисия резким движением оседлала пони. Вздохнув с облегчением, она констатировала, что успела первой. Мэтти нахмурилась, села на своего пони, обхватила Везунчика ногами и, наклонившись, зарылась лицом в его гриву. Алисия же решила пойти еще дальше: не желая стоять на месте, как Мэтти, она ударила Снежка пятками.

— Ну же, глупое созданье, вперед!

Но Снежок наклонил голову и снова стал жевать траву, не обращая на нее никакого внимания. Мэтти посмотрела на подругу и постучала по запястью, давая понять, что три минуты истекли. Но Алисия тряхнула головой, усмехнулась и ударила пятками еще сильнее. Снежок фыркнул, словно пытаясь отогнать надоедливую летнюю муху, жужжащую перед его мордой.

— Бога ради, ты, ленивый болван, вперед! — И она снова ударила его, на этот раз очень сильно.

Неожиданно пони поднял голову, заржал и помчался вперед со всей быстротой, на какую были способны его короткие ножки. Алисия даже немного испугалась. Ни она, ни Снежок не заметили, как шоколадного цвета пес (помесь овчарки с борзой) выскочил из-под лошадиных копыт. И тут Алисия поняла, что еще мгновение, и она свалится на землю. Она попыталась удержаться, но шерсть была слишком мягкой и скользкой, и ей было не за что ухватиться. Даже грива не давалась ей в руки. Пони продолжал бежать рысью, будто понимая, что резкие движения помогут ему сбросить жестокую наездницу. Оп! Алисия шлепнулась на траву. Ее гордость была уязвлена. С раскрасневшимся от ярости лицом она встала, вытерла грязные руки о юбку и обернулась. Какая-то собака мчалась к воротам, где уже стояла Мэтти, с тревогой поглядывая на подругу. Рядом с ней стояла мисс Райд, на лице которой была написана холодная решимость.

Алисия приблизилась к ним, предвидя суровую проповедь директрисы. Но та была немногословна:

— Будьте в моем кабинете завтра в семь часов утра.

Мисс Райд развернулась и решительно зашагала по дороге к пансиону в сопровождении своих четвероногих детективов.

— Не паникуй, Мэтти, — сказала Алисия, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. — Переписывать дурацкие предложения по сто раз — от этого еще никто не умирал, а исключить нас она не посмеет.

В полной тишине они поплелись к дому, оставшись наедине со своими страхами.

На следующее утро подружки стояли в кабинете мисс Райд. Обе надеялись, что каким бы ни было наказание, никто не узнает об их ночном приключении. Они сами не рассказали о вчерашней эскападе никому, даже Элизабет и Леоноре. Чтобы девочки понервничали, мисс Райд заставила их ждать. Затем, за несколько минут до начала службы, вошла в комнату, одетая в твидовую юбку и вязаный джемпер. Нитка старого жемчуга туго натянулась на ее шее.

— Пойдемте со мной, — приказала она, направляясь к парадной двери.

Не зная, что и думать, девочки последовали за ней. Директриса остановилась перед лестницей в три ступени, ведущей в часовню, и повернулась к ним.

— А сейчас вы станете живыми барьерами для бега рысью с препятствиями, — сказала она. — Вы ляжете на землю, и девочки будут переступать через вас, идя на молитву. Они знают, что вы сделали, как и то, что ты, Алисия, никуда не годная наездница. Целый день с вами никто не будет разговаривать. Также вам придется вставать каждое утро в пять часов и помогать убирать конюшни. Не один или два дня, а весь семестр. Надеюсь, это поможет вам понять, что правила существуют для того, чтобы им следовать. Самое главное для меня — безопасность моих учениц и животных. Вы могли покалечиться сами и изувечить бедных пони. То, что вы сделали, переходит все границы. Этого больше не повторится. А если у вас хватит на это духу, то я не буду такой милосердной. Алисия, ты в школе каких-то несчастных десять дней, а уже показала себя во всей красе. Возможно, тебе стоило бы попросить у Господа прощения. Иисус говорил: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Тебе есть чему у него поучиться.

У Алисии потемнело в глазах. Она станет живым барьером и девочки будут переступать через нее? Какое унижение! И каждое утро с пяти часов им придется убирать конюшни… Это было самое ужасное из всех возможных наказаний. Мисс Райд знала это и была довольна собой. Алисия — особенная девочка и требует особого наказания. Она прошла наверх, чтобы провести службу, в то время как ученицы высыпали из классов и пошли по направлению к часовне. Удовлетворенная, мисс Райд тихо поблагодарила Всевышнего за его мудрую подсказку.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Одри две недели жила мыслями о выходных, ожидая встречи с девочками. Она писала им каждое утро, сидя у камина в маленькой гостиной Сисли. Все время шел дождь, было сыро и холодно. Она чувствовала потребность писать, чтобы поддерживать связь с детьми, хотя у нее не было никаких новостей. Алисия дважды написала матери, потому что по субботам всех девочек обязывали писать родителям, и одно письмо попросила сохранить для Мерседес.

Леонора писала маме ежедневно. Ее письма были длинными и поэтичными. Она рассказывала о своих новых друзьях и мисс Райд, которая ей очень нравилась, о катаниях на пухленьких пони в школе верховой езды, где они скакали рысью и легким галопом, преодолевая красные и белые барьеры. Леонора вспоминала свои верховые прогулки в Аргентине и приходила к выводу, что в Англии катание на лошади доставляет ей больше удовольствия, потому что инструктор Франки добр к ней и хвалит перед одноклассницами. Она пошла учиться играть на фортепиано, и ее взяли в хор. Но больше всего девочке нравились уроки рисования. Кроме того, Леонору вместе с тремя другими девочками избрали в арт-группу. Они должны были по субботам проводить занятия арт-клуба и следить, чтобы по окончании уроков все комнаты для рисования были чистыми. В качестве вознаграждения раз в неделю с ними занималась миссис Августа Гримсдэйл, которая приносила пирожные и разрешала называть себя Гуззи. Она носила длинные цветные платья, а ее бусы свисали до талии, как у тетушки Эдны. Леонора не писала, как сильно скучает по маме, потому что не хотела ее огорчать. Умолчала она и о том, что Алисия стала «живым барьером», потому что знала, как сильно Одри расстроится. Вместо этого Леонора рисовала на бумаге цветочки, сердечки и раскрашивала их красным карандашом. Единственным свидетельством ее тоски по дому были многочисленные чернильные кляксы на бумаге. Одри точно знала, что это — следы детских слез.