Гипнотизер - Кеплер Ларс. Страница 13

Глава 8

Оставив Беньямина в школе и идя по больничному коридору, Эрик думал, как глупо было комментировать татуировку Аиды. Чего он добился? Только того, что теперь она будет считать его самодовольным занудой.

Двое полицейских в форме пропустили его в отделение. У дверей палаты, в которой лежал Юсеф Эк, уже ждал Йона Линна. Увидев Эрика, он улыбнулся и помахал ему, словно ребенок, изображающий «пока-пока».

Эрик остановился рядом с ним и взглянул на пациента через окошко в двери. Над мальчиком висел пакет с почти черной кровью. Состояние было стабильным, но новые кровоизлияния в печень могли случиться когда угодно.

Мальчик лежал на спине, губы крепко сжаты, живот поднимался и опускался неравномерно, пальцы вздрагивали.

В сгиб локтя вставили новый катетер. Медсестра готовила морфин для инфузии.

— Я был прав, когда говорил, что преступник начал со спортклуба, — сказал Йона. — Сначала он убил отца, Андерса Эка, потом поехал домой и убил Лису, младшую дочь, думал, что убил сына, а потом убил мать, Катью.

— Патологоанатом подтвердил?

— Да.

— Понятно.

— Так что если преступник задался целью истребить всю семью, — продолжил Йона, — остается только старшая дочь, Эвелин.

— Если он не узнал как-нибудь, что мальчик остался в живых.

— Верно. Но мальчика мы можем защитить.

— Можем.

— Надо найти убийцу, пока не поздно, — сказал комиссар. — Мне необходимо услышать, что знает мальчик.

— Но я обязан соблюдать интересы пациента.

— Может быть, найти сестру — как раз в его интересах.

— Я тоже об этом думал. Взгляну на него еще раз, — сказал Эрик. — Но я почти уверен, что допрашивать его рановато.

— Ладно.

Торопливо вошла Даниэлла в широком красном пальто, сказала, что ей нужно бежать, и оставила начатую историю болезни.

— Я думаю, — объяснил Эрик Йоне, — что пациент довольно быстро, уже через несколько часов, придет в себя, и с ним можно будет поговорить. Но после этого… вы должны понимать, у нас впереди долгий лечебный процесс. Из-за допроса состояние мальчика может ухудшиться настолько, что…

— Эрик, никому не интересно, что мы думаем, — прервала его Даниэлла. — Прокурор принял решение, что для допроса имеются веские причины.

Эрик повернулся и вопросительно посмотрел на комиссара:

— Так вам не нужно наше согласие?

— Нет.

— Тогда чего вы ждете?

— Я думаю, что Юсеф настрадался больше чем достаточно, — ответил Йона. — Не хочу, чтобы ему что-то навредило. Но я должен разыскать его сестру раньше, чем ее найдет убийца. А мальчик наверняка видел лицо преступника. Если вы не поможете мне поговорить с мальчиком, я проведу допрос как обычно. Но, разумеется, я предпочел бы сделать как лучше.

— Как это «как лучше»? — спросил Эрик.

— С помощью гипноза.

Эрик посмотрел на Йону и медленно сказал:

— У меня даже нет разрешения на проведение сеанса.

— Я говорила с Анникой, — вмешалась Даниэлла.

— И что она? — Эрик не смог удержаться от улыбки.

— Вряд ли это такой уж распространенный ход — подвергать гипнозу пациента в нестабильном состоянии, и к тому же несовершеннолетнего. Но так как за пациента отвечаю я, Анника предоставила мне принимать решение.

— Как бы мне хотелось этого избежать, — сказал Эрик.

— Почему? — спросил Йона.

— Не хочу говорить об этом, но я обещал никогда больше не гипнотизировать. И считаю, что это было правильное решение.

— А в нашем случае? — не унимался Йона.

— Не знаю.

— Сделай исключение, — сказала Даниэлла.

— Значит, все-таки гипноз, — вздохнул Эрик.

— Сделай попытку, как только установишь, что пациент хоть немного поддается гипнозу, — попросила Даниэлла.

— Хорошо бы, чтобы ты была рядом, — сказал Эрик.

— Я даю добро на гипноз, — объяснила она. — При условии, что ты возьмешь на себя ответственность за пациента.

— Значит, я действую в одиночку?

Даниэлла устало посмотрела на него:

— Я работала всю ночь, обещала проводить Тиндру в школу, я ломала голову над этой проблемой вчера вечером… Мне надо поехать домой и поспать.

Эрик смотрел, как она уходит по коридору. Красное пальто развевалось у нее за спиной. Йона через окошко взглянул на пациента. Эрик пошел в туалет, запер дверь, умылся, оторвал несколько сероватых бумажных салфеток, промокнул лоб и щеки. Достал телефон и позвонил Симоне, но никто не ответил. Эрик попробовал набрать домашний номер, послушал гудки и приветствие автоответчика. Когда раздался писк и началась запись, Эрик не мог сообразить, что сказать:

— Сиксан, я… Выслушай меня, я не знаю, о чем ты подумала, но ничего не было. Может, для тебя это ничего не значит, но, честное слово, я найду способ доказать тебе, что я…

Эрик замолчал. Он не знал, значат ли еще что-то его слова. Он солгал жене десять лет назад и до сих пор не сумел показать ей, как любит ее. Все было не то и не так, она по-прежнему не доверяла ему. Эрик нажал «отбой», вышел из туалета и дошел до двери со стеклянным окошком, в которое заглядывал комиссар.

— Что такое гипноз? — помолчав, спросил Йона.

— Речь идет только об изменениях в сознании, связанных с внушением и медитацией.

— Так, — помедлив, ответил комиссар.

— Употребляя слово «гипноз», вы на самом деле говорите о гетерогипнозе, когда один человек гипнотизирует другого с какой-либо целью.

— Например?

— Например, вызвать отрицательные галлюцинации.

— Какие?

— Самое обычное — не дать сознанию сконцентрироваться на боли.

— Но боль-то остается.

— Это зависит от того, что называть болью, — объяснил Эрик. — Конечно, пациент отвечает на болевое раздражение физиологическими реакциями, но боли не ощущает. С клиническим гипнозом можно даже проводить хирургические операции.

Йона что-то записал у себя в блокноте.

— С нейрофизиологической точки зрения, — продолжал Эрик, — под гипнозом мозг работает особым образом. Активизируются те участки мозга, которые мы обычно не используем. Загипнотизированный человек глубоко расслаблен, выглядит почти спящим, но если снять энцефалограмму, то она будет как у человека бодрствующего и внимательного.

— Мальчик иногда открывает глаза, — сказал Йона и снова заглянул в окошко.

— Я видел.

— Что может быть потом?

— С пациентом?

— Да, когда вы его загипнотизируете.

— При динамическом гипнозе, связанном с терапией, пациент почти всегда разлагает себя на наблюдающее «я» и одно или несколько чувствующих и действующих «я».

— Он смотрит спектакль со своим участием?

— Да.

— Что вы собираетесь ему сказать?

— В первую очередь я должен внушить ему ощущение безопасности, мальчик прошел через страшные вещи. Поэтому я начну с того, что объясню свою цель, а потом перейду к расслаблению. Спокойным голосом скажу, что веки тяжелеют, что ему хочется закрыть глаза, что он глубоко дышит носом, пройдусь по мышцам всего тела сверху вниз и вернусь обратно.

Эрик подождал, пока Йона запишет.

— После этого я перейду к тому, что называется индукцией. Я дам несколько скрытых команд и сделаю так, что пациент представит себе места и простые действия, я буду уводить его мысли все дальше и дальше, пока потребность контролировать ситуацию не исчезнет почти полностью. Это примерно как читать книгу, когда чтение захватывает так, что уже не сознаешь, что просто сидишь и читаешь.

— Понимаю.

— Если в этот момент поднять руку пациента и отпустить ее, то она не упадет, как при каталепсии. Значит, индукция завершилась. После индукции я начну обратный отсчет и продолжу углублять гипноз. Чтобы размыть мысли пациента, я обычно считаю, другие предлагают пациентам представлять себе оттенки серого. На практике происходит следующее: страх или тяжелые мысли определенным образом блокируются и выводятся из игры.