Гипнотизер - Кеплер Ларс. Страница 27

Она ушла в лес с ружьем, чтобы покончить с собой, подумал он.

Встала на колени в мох, сунула дуло в рот — но передумала, не решилась.

Когда он увидел ее на опушке леса, с ружьем, волочащимся по кустикам черники, она возвращалась в дом, к тому, от чего хотела бежать.

Эрик взял телефон и набрал номер комиссара.

— Йона Линна.

— Здравствуйте, это Эрик Барк.

— Эрик? Я собирался позвонить, но тут было до ужаса много…

— Ничего. Я…

— Я хотел сказать, — перебил Йона, — что ужасно, ужасно сожалею из-за газет. Обещаю проверить, где была утечка информации, когда шум уляжется.

— Да какая разница.

— Я чувствую себя виноватым — я убедил вас…

— Я сам сделал выбор и никого не виню.

— Лично я — хотя сейчас лучше не говорить об этом — все равно считаю, что подвергнуть Юсефа гипнозу было правильно. Мы же ничего не знали. Но вполне вероятно, что это спасло жизнь Эвелин.

— Вот насчет этого я и звоню, — сказал Эрик.

— Что такое?

— Я кое о чем подумал. У вас есть время?

Эрик услышал, как Йона что-то двигает. Похоже, он подтащил стул и сел.

— Да. Время есть.

— Когда мы были на Вермдё, возле теткиного дома, — начал Эрик, — я сидел в машине и увидел женщину среди деревьев. У нее в руках был дробовик. Как-то я понял, что это Эвелин, и подумал, что ситуация может стать опасной, если она вдруг столкнется с полицией.

— Да, она вполне могла начать стрелять через окно. Если бы решила, что видит Юсефа.

— Сейчас, дома, я опять думал про Эвелин, — продолжал Эрик. — Я увидел ее между деревьями. Она медленно шла к дому, в одной руке несла дробовик, и дуло волочилось по земле.

— И?

— Если человек боится за свою жизнь, разве он станет так носить ружье?

— Нет.

— Я подумал, что она ушла в лес, чтобы покончить с собой, — сказал Эрик. — Джинсы были испачканы на коленках. Она наверняка встала на колени во влажный мох, направив дуло в лоб или в грудь, но потом передумала, не решилась. Вот что я думаю.

Эрик замолчал. Услышал, как комиссар тяжело дышит в трубку. Где-то на улице завыла автомобильная сигнализация.

— Спасибо, — сказал Йона. — Поеду поговорю с ней.

Глава 18

Допрос Эвелин должен был проходить в одном из кабинетов тюрьмы. Чтобы сделать унылую комнату уютнее, кто-то поставил на письменный стол красную жестянку с рождественским печеньем и икеевский подсвечник с электрическими свечами на окно. Эвелин и ее сопровождающий из группы поддержки свидетелей уже сидели на своих местах, и Йона включил запись.

— Я знаю, что мои вопросы могут показаться сложными, — тихо сказал он и глянул на девушку. — Но я был бы благодарен, если бы вы ответили на них как можно подробнее.

Эвелин молча рассматривала свои колени.

— Потому что я не думаю, что молчание пойдет вам на пользу, — мягко добавил комиссар.

Эвелин даже не шелохнулась, продолжая созерцать коленки. Сопровождающий, мужчина средних лет с пятнами щетины на лице, равнодушно взирал на Йону.

— Я начну, Эвелин?

Она покачала головой. Комиссар ждал. Наконец она подняла подбородок и встретилась с ним взглядом.

— Вы пошли в лес с ружьем, чтобы покончить с собой? Или нет?

— Да, — прошептала она.

— Я рад, что вы этого не сделали.

— А я нет.

— Вы уже пытались делать это?

— Да.

— Раньше?

Она кивнула.

— Но не до того, как явился Юсеф с тортом?

— Нет.

— Что он сказал?

— Не хочу об этом думать.

— Почему? Из-за того, что он сказал?

Эвелин выпрямилась на стуле и сжала губы.

— Не помню, — еле слышно произнесла она. — Вряд ли он сказал что-то особенное.

— Вы собирались застрелиться, — напомнил Йона.

Девушка поднялась, подошла к окну, выключила и снова зажгла подсвечник, вернулась на стул и села, сложив руки на животе.

— Неужели нельзя оставить меня в покое?

— Вы этого хотите? Именно этого?

Эвелин кивнула, не глядя на комиссара.

— Нужен перерыв? — спросил сопровождающий.

— Я не знаю, что с Юсефом, — тихо сказала Эвелин. — У него что-то с головой. Так всегда было… в детстве он дрался — слишком жестоко, слишком опасно. Ломал мои вещи, не хотел, чтобы у меня что-то было.

У нее задрожали губы.

— Когда ему было восемь, он спросил, есть ли у него шанс со мной. Может, это звучало не так опасно, но я не хотела. Он стал требовать, чтобы мы целовались… Я боялась его, он делал странные вещи — мог прокрасться ко мне ночью и укусить до крови. Я стала бить его, я тогда была сильнее.

Эвелин вытерла слезы.

— Если я отказывалась делать, что он хотел, он нападал на Бустер… стало только хуже, он пялился на мою грудь, хотел мыться со мной… убил мою собаку и сбросил с эстакады.

Она поднялась и, как заведенная, заходила между окном и стулом.

— Юсефу было, наверное, двенадцать, когда он…

Ее голос прервался, она что-то проскулила, прежде чем продолжить:

— Он спросил, не хочу ли я взять его пенис в рот. Я ответила, что он отвратителен. Тогда он избил Кнюттет, ей было всего два годика…

Эвелин расплакалась, потом взяла себя в руки.

— Мне пришлось смотреть, как он онанирует, по нескольку раз в день… если я отказывалась, он бил Кнюттет, говорил, что убьет ее. Довольно скоро, где-то через несколько месяцев, он потребовал, чтобы я спала с ним, твердил об этом каждый день, угрожал мне… но я нашла, что ответить. Я сказала, что он несовершеннолетний, что это запрещено законом и что я не могу нарушать закон.

Она вытерла слезы.

— Я думала, что это пройдет, уехала из дома. А через год он начал звонить мне, говорил, что ему скоро пятнадцать. Поэтому я и спряталась, я… я не понимаю, как он узнал, что я в этом доме, я…

Эвелин зарыдала, открыв рот.

— О господи…

— Значит, он угрожал, — сказал комиссар, — грозил убить всю семью, если он не…

— Он говорил не так! — выкрикнула девушка. — Он сказал, что начнет с папы. Это моя ошибка, все это… я хочу умереть, и все…

Она сползла на пол и скорчилась у стены.

Глава 19

Йона сидел у себя в кабинете. Какое-то мгновение он тупо рассматривал свои ладони. В одной руке все еще была зажата телефонная трубка. Он сообщил Йенсу Сванейельму о неожиданном повороте в деле Эвелин. Пока комиссар излагал жуткие причины преступления, в трубке стояла тишина, прерываемая тяжелыми вздохами.

— Честно говоря, Йона, — сказал наконец прокурор, — все это слишком хитро закручено, учитывая, что на сестру, в свою очередь, показал Юсеф Эк. Я хочу сказать — нам нужно или признание, или техническое доказательство.

Йона обвел глазами комнату, провел ладонью по лицу и позвонил врачу Юсефа Даниэлле Рикардс. Он хотел продолжить допрос в такое время, когда у подозреваемого в организме будет не так много болеутоляющего.

— У него должна быть ясная голова, — пояснил он.

— Тогда приезжайте к пяти часам.

— Во второй половине?

— Следующую дозу морфина он получит только около шести. Перед ужином состояние стабилизируется.

Йона посмотрел на часы. Половина третьего.

— Подходит, — сказал он.

После разговора с Даниэллой комиссар позвонил Лисбет Карлен, оказывавшей поддержку Юсефу, и сообщил ей о времени допроса.

Зашел в комнату для сотрудников, взял яблоко из вазочки. Когда комиссар вернулся к себе, на его месте сидел Эриксон, руководитель техников-криминалистов, работавших на месте преступления в Тумбе. Эриксон всей тушей навалился на письменный стол, лицо у него было красное. Он вяло махнул комиссару рукой и тяжко вздохнул.

— Сунь мне в пасть яблоко — и получишь рождественского поросенка, — сказал он.

— Кончай, — посоветовал комиссар, откусывая от яблока.