Жажда человечности - Ролингс Марджори Киннан. Страница 26

— Но я ни души не знаю в Форрест-Грове, — сказала она. — Вы, наверно, ошиблись. Я знаю очень много мальчиков в Риверсайде, но из ваших я ни с кем не знакома.

— Мы сыграли двадцать один — ноль на прошлой неделе, — сказал Тихоня. — Если бы Чэк Гаррис не выбыл из строя, мы бы им набили еще больше, и я играл всю последнюю четверть вместо Чэка, когда он ушибся и должен был уйти с поля.

— И вы специально приехали из Форрест-Грова, чтобы мне это рассказать? — засмеялась она.

— Нет, не совсем так, — сказал Тихоня. — Но все это имеет прямое отношение к моему приезду. У нас завтра банкет, мы всегда так празднуем конец футбольного сезона — наедаемся до отвала.

— А вы пойдете на банкет? — спросила Салли.

— Ну, ясно, — сказал Тихоня. — То есть я хочу сказать… ну, в общем, мне бы хотелось пойти. А вам?

— Мне?

— Салли Хэмптон, — сказал он, — я думал, что вам, может быть, захочется пойти. Вот я и приехал в Сондерстаун пригласить вас.

— Не знаю, право, — сказала она нерешительно. — Мама, может быть, меня не пустит. И, кроме того, я вас совсем не знаю.

— Я же Тихоня, — сказал он серьезно. — Со мной вы можете пойти совершенно спокойно.

Она рассмеялась.

— Вот если бы вы были знакомы с кем-нибудь, кого я знаю, может быть, мама меня и пустила бы. Вы знаете Ральфа Кэррола из Риверсайда? Он тоже играет в футбольной команде.

— Ясно, знаю, — сказал Тихоня. — Он играл как раз против меня в День благодарения, в последней четверти.

— Пойду спрошу маму, — сказала Салли, — может, она и позволит.

Она ушла в дом, а Тихоня сел в гамак и стал ждать. Она долго не возвращалась. Тихоня даже подумал, не воспользовалась ли она этим предлогом, чтобы избавиться от него. Прошло почти десять минут, прежде чем она вернулась на террасу. Он вскочил ей навстречу.

— У меня завтра вечер занят, — сказала Салли.

— Ну, скажите пожалуйста! — огорчился Тихоня. Она села в качалку. Тихоня сел рядом с ней.

— Но я думаю, что откажусь от этого приглашения и поеду в Форрест-Гров, — сказала она, искоса поглядывая на него. — Мама мне разрешила. Она сама свезет меня туда, и мы остановимся в отеле.

— Вот это да! — сказал Тихоня. — Вы правду говорите?

— Конечно, — сказала Салли, раскачивая кресло.

— И вы пойдете со мной на банкет?

— С удовольствием.

— Ладно, — сказал Тихоня, — теперь, пожалуй, мне пора уходить.

— Так скоро? — сказала она.

— Сейчас уже поздно, а футболисту нельзя поздно ложиться спать, — объяснил он. — В сущности, мы не прекращаем тренировок до завтрашнего вечера.

Салли встала и вышла с ним на крыльцо. Она протянула ему руку.

— Спокойной ночи, мистер…

— Просто Тихоня, — сказал он.

— Спокойной ночи, Тихоня, — повторила она.

— Я зайду за вами в гостиницу завтра вечером ровно в девять, — сказал он.

Он спускался по ступенькам, пятясь назад и пытаясь на ходу разглядеть ее лицо в отблесках уличных фонарей. Он пятился так почти до самой калитки и все-таки не разглядел ее как следует.

Когда он пришел на станцию, было уже около десяти вечера. Негр-носильщик подметал зал ожидания. Ресторан напротив был еще открыт, и Тихоня зашел и заказал бутерброд с холодной курицей и стакан молока. Расплатившись, он даже не поинтересовался, остались ли у него еще деньги.

На станции все огни были потушены. Он прошел в зал ожидания и сел на скамейку. Через несколько минут вошел носильщик и запер двери. Следующий поезд па Форрест-Гров уходил только утром, в половине десятого.

Сняв пальто и расстелив его на скамье, Тихоня закрыл глаза и от усталости сразу уснул, даже не успев подумать о завтрашнем банкете футболистов.

Тихоня вернулся в Форрест-Гров уже далеко за полдень. Во дворе общежития он встретил Тома и Пита, которые шли из гимнастического зала. Они помахали ему и пошли навстречу через двор.

— Где ты пропадал со вчерашнего дня? — с беспокойством спросил Пит. — Мы боялись, как бы с тобой чего не случилось. Я думал, что ты, может быть, слишком принял к сердцу все это дело насчет сегодняшнего банкета. Ей-богу, я рад тебя видеть, Тихоня. Все в порядке?

— Что я принял к сердцу? — спросил Тихоня.

Ну ты же сам знаешь, Тихоня, — сказал Пит, — что сегодня банкет, а тебе не попасть, и все такое. Все ребята огорчены. Они готовы не знаю что сделать, лишь бы ты попал, но сам понимаешь, трудно менять правила. А в будущем году мы тебя ждем. — Том обнял Тихоню за плечи и сочувственно подмигнул ему. — Увидимся потом, Тихоня, — сказал он, — не забудь прийти в понедельник на баскетбольную тренировку. Тренер вывесил объявление, чтобы в понедельник все были а сборе. У нас будет замечательная баскетбольная команда в нынешнем году, надеюсь, и ты в нее попадешь, Тихоня.

И прежде чем Тихоня успел что-нибудь сказать, они оба повернулись и пошли к библиотеке. Тихоня попытался окликнуть их, но видно было, что им хочется поскорее уйти. Они так вели себя, что Тихоня испугался: а вдруг его имя вывешено у дверей, чтобы швейцар не впускал его в банкетный зал. Он пошел к доске объявлений, потом к двери в зал, но объявления нигде не нашел, бегом взлетел по лестнице в общежитие на третий этаж — он торопился: пора было одеваться на банкет.

Вечером в десять минут девятого Тихоня уже не мог усидеть на месте ни секунды. Он вышел из комнаты и отправился в отель за Салли Хэмптон. Проходя мимо комнаты Пита, он увидел, как Том и Пит поправляют галстуки и приглаживают проборы.

Когда он проходил, они даже не взглянули в его сторону.

В девять часов без нескольких минут, когда Тихоня вбежал в отель, Салли с матерью уже ждали в холле. Он выждал на улице, пока хватило терпения, а потом ринулся в холл, ища Салли. Всюду было полно девушек. Мальчики поминутно вбегали в холл и выбегали на улицу, чтобы в последнюю минуту купить букетик фиалок или еще каких-нибудь цветов. Тихоня увидел Джека Филлипса, но оба были слишком возбуждены и не обратили внимания друг на друга.

Когда Тихоня увидел Салли в первый раз в ярко освещенном холле отеля, он еще не был уверен, она ли это. Но когда девушка ему улыбнулась, он подбежал к ней, сразу поняв, что это она. Он увидел, как правы были Том, и Пит, и Джек, когда говорили, что она — самая хорошенькая девушка в штате. Все другие ребята в холле оборачивались и глазели на нее и, даже разговаривая со своими девушками, не сводили с нее глаз. Никто, казалось, не замечал Тихоню.

Они подошли к банкетному залу, и швейцар даже не взглянул на Тихоню. Он смотрел вслед Салли Хэмптон, пока та не скрылась из виду. Тихоне сразу стало легче, когда они вошли в зал.

Только после того, как подали первое блюдо, ребята перестали глазеть на Салли и узнали Тихоню. Пит увидел его первым. Он уронил ложку в тарелку и обрызгал супом весь свой костюм. Барышня Пита тронула его локтем. Но он не отрываясь смотрел то на Тихоню, то на Салли. Губы у него все время шевелились, как будто он шептал: «Разрази меня гром, да ведь она с Тихоней!»

Минут через пятнадцать Пит окликнул через стол Джека Филлипса, и Джек тоже уставился на Тихоню. И все остальные поняли, что произошло, и чуть не свернули шеи, разглядывая Тихоню и его соседку. Их девушки даже надулись — они все время отворачивались в другую сторону.

С конца стола, с капитанского места, Чэк Гаррис сверлил глазами Тихоню. Девушка, сидевшая рядом с ним, Фрэнсис Гарпер, то и дело трогала его за рукав, но он не обращал на нее внимания. Временами у него делалось такое лицо, как будто он сейчас схватит тарелку или блюдо и швырнет через весь стол в Тихоню.

Салли Хэмптон веселилась больше всех. Все сидевшие рядом мальчики старались разговаривать только с ней. А Тихоня съедал дочиста каждое кушанье, которое ставилось перед ним. Он не отвлекался на разговоры, не смотрел ни на кого, пока не было доедено последнее блюдо.

При выходе из зала, часов в одиннадцать, Тихоню кто-то здорово пнул пониже спины. Он обернулся, чтобы поглядеть, кто это сделал, и увидел, что Чэк Гаррис н Фрэнсис Гарпер смотрят на него свирепыми глазами. Тихоня хотел остановиться и спросить Чэка, за что он его так пнул, но ему надо было проводить Салли в отель, и он не желал терять времени.