Буря (ЛП) - Сан Аманда. Страница 44

— Рисуй, — сказал Джун.

И когда рука Томо легла на страницу, я поняла, что потеряла его. Его глаза стали пустыми и чужими, стали озерами чернил. Голоса ками слышались на ветру. Он нарисовал изгиб спины монстра, длинные хвосты дракона или змея. Он набросал светло-серым первую голову, добавил длинные рога и шипы, обвел ее четче, дорисовывая пасть. Рисунок не выглядел опасным, пока он не нарисовал глаз, и этот глаз ящерицы принялся озираться, следя, как Томо рисует дальше.

Тонкие драконьи шеи переплетались, словно змеи, на странице. Я не понимала, почему он не может нарисовать их более безобидными. Зачем было рисовать зубы такими острыми, что они вгрызались в страницу? И что будет с цепями, которые он должен нарисовать, или бочками сакэ, куда нужно будет опустить головы? Но Томо потерялся в рисовании, он не мог думать. Да и как? Он никогда не рисовал что-то, что было настолько опасным. Казалось, что все предыдущие рисунки вели к этому, словно все это время он никак не мог облечь в форму свои кошмары.

«Посмотри на него, — раздался шепот во мне. — Такой он на самом деле. Это вся правда о нем».

Я видела улыбку на его лице, мрачную гордость за такое ужасное творение. Может, об этом и говорила Аматэрасу. Познать себя… понять, что часть Томо рада тьме. Он говорил мне, что ему нравилось ощущение, когда поток чернил смывает его, и его не волновало, утонет ли он в нем.

Я не поверила тогда. Но теперь, видя, как он сам бросился в этот черный океан, я понимала, что это правда.

«Теперь ты видишь ту же угрозу, что и Такахаши Джун? Такой Томо. Он все время боролся, но это было бесполезно, ведь внутри он темный, борьба его не спасла бы».

«Я вижу», — подумала я. Он был добрым и человечным, но был и темным, демоническим. Я видела угрозу. Сейчас я ясно ее видела.

Крылья ворона стекали на спину Томо, пока он рисовал. Рога появились на его голове, завиваясь и возвышаясь над медными волосами.

«Он поглотит мир», — предупредил голос. И я поверила. Теперь он уже пугал меня.

Низкий стон раздался над поляной. Закат, но темные облака закрывали остатки света. Мир затрясся, и я чувствовала дрожь в сердце.

Икеда сильнее укуталась в белую накидку.

— Джун, — она перекрикивала гул. — Он должен остановиться.

— Это не из-за рисунка, — крикнул Джун. — Он признал себя. Тсукиёми завладел им. Надеюсь, он дорисует, пока еще не будет поздно.

— Поздно для чего? — завопила я, стоны в воздухе поглощали остальные звуки. Ишикава вцепился в плечи Томо, его ладони почернели, когда он попытался встряхнуть его и привести в чувство.

— Тсукиёми захватит его раньше, чем мы получим Кусанаги. Мы не сможем остановить его, — закричал Джун. — Он разрушит мир.

Глаза Ишикавы пылали.

— Серьезно? Говорите вы все много, но… серьезно?

— Он должен остановиться, — сказал Джун, обхватив Икеду рукой, когда та споткнулась на своих сандалиях гэта, земля дрожала.

Низкий стон перерос в ужасающее шипение. Восемь чудовищных змей шипели хором. Я видела вдали тень Орочи.

Я не хотела смотреть. Кошмар оживал.

Монстр был в три этажа высотой, он полз к нам, шурша бумажными завитками, чернила капали на траву. Шестнадцать глаз сверкали белым странным светом, он приближался, и все восемь пастей раскрывались, показывая острые клыки размером с человека. Я не сдержала истошный вопль. От вида монстра кружилась голова. Я хотела, чтобы Томо зачеркнул его, пока он не приблизился.

Ишикава и Икеда тоже кричали. Даже Джун был напуган. Он снова недооценил силу Томо, а тот нарисовал чудовище.

Томо закричал, но не от ужаса, в отличие от нас. Он кричал, потому что в нем текли чернила, потому что Тсукиёми захватывал его.

— Вот и все, Юу, — рявкнул Джун. — Если ты сдашься чернилам, все кончится, — он вытянул руки, раскрыв ладони. Чернила стекали по рукам Джуна, собираясь на вытянутых пальцах, падая вниз медленно, превращаясь в блестящее оружие. — Мы кендоука, — сказал он, — и тренировались на шинаях. Но тренировки должны когда-то кончаться, — чернила сформировали не бамбуковые мечи, а острые катаны.

Джун вооружился двумя мечами и повернулся к монстру.

— Я знаю тебя! — крикнул он. — Я уже изгонял тебя отсюда. И сегодня я снова уничтожу тебя! — он оглянулся через плечо на Томо, что все еще сидел на земле. — Поднимайся и сражайся!

Томо стиснул зубы, он дрожал.

— Я… не могу…

— Вставай! — крикнул Джун.

Головы змей с переплетенными шеями развевались в воздухе, приближаясь. Я всеми силами подавляла желание убежать.

Чернила капали с рукава лилового кимоно Икеды, превращаясь в юми, длинный японский лук, что оказался больше ее. В другой руке появилась стрела, она натянула тетиву и встала рядом с Джуном. Она не была кендоука, но вид юми удивил меня. Я поняла, что ничего о ней не знаю. Она играла на пианино, ездила на мотоцикле, а теперь еще и была лучницей. А я считала ее лишь слепой последовательницей Джуна, а не человеком. И пока меня грызла совесть, она натянула тетиву и приготовилась сражаться.

Я схватила Томо за руку и потянула его вверх. Он дрожал, пытаясь встать, чернила капали с его рук.

— Давай, Томо, — сказала я. — Нужно достать Кусанаги.

Он кивнул, пот катился по его лицу. Чернила стекали на ладонь, превращаясь в клинок катаны, а рукоять поблескивала золотым. Крылья на его спине разлетались перьями, разрастались новые, а старые таяли. Одно крыло было без перьев, угловатое и кожаное, как у демона. Словно его тело не могло решить, кто он, куда направить чернила. Он схватил меч дрожащей рукой.

Шипение Орочи прорывалось в мои мысли, я обернулась. Монстр возвышался над Джуном, головы покачивались одна над другой, глаза с голодом смотрели на него. Центральная голова бросилась, вытянув длинную шею, с клыков капали чернила. Джун откатился в сторону, зубы впились в землю, как два кинжала, долина сотряслась. Я столкнулась с Ишикавой, что застыл от ужаса.

— Что ты нарисовал, Юуто? — тихо прошептал он над моим ухом.

Я хотела рассказать ему, что это Орочи из легенд, что Юуто изобразил то, что уже существовало когда-то. Но Томо говорил мне, что рисунки были продолжением его, что они были его духом, что жил, пусть и кратко, в этих творениях.

«Они не живые, — сказал он. — Они часть меня».

А значит и этот монстр, эта ярость и желание разрушать жили в нем. Всегда жили, пока он не воззвал к ним.

О, Томо.

Икеда выпустила стрелу, монстр взревел, когда острие попало по одной из челюстей. Ушибленная голова покачнулась и набросилась на нее. Челюсти щелкнули, а Икеда побежала, создавая в руке чернильную стрелу.

Томо издал громогласный киай, похожий уже звучал на соревновании кендо, и побежал к монстру. Он ударил по одной из шей Орочи, чернила потекли из раны, заливая чешую монстра. Головы повернулись к нему одна за другой. Чудовище завопило и сбило мощной шеей Джуна. Он отлетел в сторону и врезался в кипарис, съехав по стволу.

— Джун! — закричала Икеда. Она выпустила еще одну стрелу, попала в глаз. Меня чуть не стошнило, когда я услышала хлюпанье, монстр качал головой, стрела вонзилась глубоко в его глаз.

— Что нам делать? — спросил Ишикава. Он отломал от ближайшего кедра самую толстую ветку из тех, до которых дотянулся, и направил ее на монстра.

Ветка его не спасет.

— Тебя убьют, Сатоши.

Он с силой ударил веткой по земле, она подпрыгнула, ударившись.

— И что мне делать? Юуто тоже могут убить! У меня нет силы Ками. У меня есть лишь карманный нож.

— Не знаю! Зайди сзади и вырежи меч из его хвоста?

— С ума сошла? Думаешь, такой ножик на это способен?

Икеда бежала к нам, вскидывая лук и натягивая тетиву. Как она могла использовать такой большой лук? Но стрела полетела и отскочила от груди Орочи, упав на землю. Икеда выругалась.

— Сделай что-нибудь! — рявкнула она мне.

— Например? — крикнула я. — Томо не может просто зачеркнуть рисунок? Это убьет его.