Всюду третий лишний - Хетч Бен. Страница 27

Ругань из-за вождения началась сразу же, как только мы проехали Карлсбад, само это событие взволновало меня, но предчувствие чего-то нехорошего, что должно скоро наступить, встревожило меня еще больше. Я всего лишь спросил Карлоса: «По какой стороне дороге ты едешь, Карлос, – по середине или по обочине?

И тут он взорвался.

– Заткнись! Ты меня уже достал. Пошел ты к черту со своими советами, как мне вести, понял, ты – самый бестолковый водила из всех, кого я знаю, а ведь я ни разу ничего не сказал тебе об этом, так что отстань от меня. Ты постоянно донимаешь меня тем, что я веду машину якобы рывками. Ведь когда мы едем в толпе людей, идущих с работы, мы, ты же помнишь, условились не делать никаких замечаний и не давать никаких указаний тому, кто за рулем. А ты? Ты ни на секунду не закрьшаешь рот, хотя все на свете знают, что ты самый дерьмовый водила, но я же ни разу не сказал тебе ни слова, так что лучше заткнись. Ты вообще, сидя за рулем, не понимаешь, ни куда, ни как ты едешь, но я никогда не сказал тебе ни слова. Поэтому сиди и не суй свой поганый нос туда, куда,тебя не просят.

Он посмотрел на меня, и его взгляд был таким же растерянным, как и мой после его злобной тирады. Я вяло ответил, что всего-то и сделал, что задал простой вопрос.

На что он возразил:

– Ты же собирался отчитать меня по всей форме, не так ли? Ведь стоит Доминик сказать тебе хоть что-нибудь о том, как ты ведешь, как ты, компенсации ради, набрасываешься на меня при каждом удобном случае.

А я ответил:

– Я думал, что вы – одно целое, а потому какая разница в том, кто кому и что именно сказал? И не я в последние дни три раза чуть не устроил аварии, забавляясь с круиз-контролем.

Карлос побагровел, ноздри его раздулись. Доминик велела ему успокоиться и остыть. После недолгой паузы он ответил:

– Нечего удивляться тому, что я делаю за рулем ошибки. Ведь никто меня ни о чем не предупреждает – я все должен замечать, решать и делать сам. Когда ты ведешь, мы буквально не спускаем с дороги глаз и постоянно разжевываем для тебя дорожные ситуации. Вспомни, позавчера ты даже и понять-то не мог, в какую сторону нам вообще ехать от Виксберга, на запад или на восток, и нам целый день пришлось колесить то туда, то сюда. Меня это просто бесит.

– Все это потому, что, когда я встал, вы уже спланировали, что вам предпринять. Тем не менее, говоря о том, что ты плохой водитель, я не имею в виду того, что ты теряешь самообладание, когда не знаешь дороги и едешь навстречу потоку машин по дороге с односторонним движением, тыкаешься в поребрик и практически теряешь контроль над машиной потому, что твоя шапка сползает тебе на глаза. Я уже не говорю о том, что ты все время резко тормозишь, а поворачивая, обязательно залезаешь на соседнюю полосу; даже двигаясь по прямой, ты все время рыскаешь из стороны в строну; от всего этого я просыпаюсь и начинаю думать о том, что не смогу написать Люси письмо, потому что при такой езде невозможно воспользоваться ручкой.

Карлос сказал, что многое во мне его раздражает, но он старается не подавать вида.

– Что, например? – спросил я.

– Нет, хватит об этом. Мне эта история надоела, и я не собираюсь дальше выяснять отношения.

– А почему, давай, продолжай. Я вижу, ты сожалеешь о том, что пригласил меня. Ведь ты все время порываешься сказать мне это.

Он ничего не ответил, а спустя примерно пять минут сказал:

– Ладно, хватит дуться, надутый пижон.

– Сам ты надутый пижон, – ответил я.

Обернувшись, он уставился на меня, вильнул в сторону и чуть не врезался в машину, идущую по соседней полосе.

– Вот так ты всегда и рыскаешь по сторонам, – сказал я.

– Заткнись, – прошипел Карлос.

Розуэлл – крошечный городок, расположенный в нескольких милях от ближайшего города. Именно здесь, как предполагают, в 1947 году приземлились наши братья по разуму. Это была моя идея побывать здесь, к тому же я надеялся, что городок будет небольшим. Так оно и было: в городе был всего один бар, но зато пропасть каких-то козлобородых извращенцев, которые настойчиво совали вам мятые фотографии каких-то НЛО, нашептывая при этом, что подлинные существа уже увезены отсюда, и незаметно для других показывали нам проколы за ушами (по словам местных болтунов, проколы за ушами свидетельствуют о том, что этот человек похищался инопланетянами, как об этом говорится в сериале «Секретные материалы»). Но все-таки это типичный американский провинциальный город. Плакаты Арби взывают: «Добро пожаловать, братья по разуму». В городе есть и магазин для новобрачных, в витрине которого выставлено существо с миндалевидными глазами в подвенечном платье, похожее опять-таки на инопланетянина.

Мы побывали в музее НЛО, устроенном на манер школьного музея, стены и стенды которого были сплошь увешаны детскими рисунками на внеземные темы, что наводило на мысль о том, что и сам-то музей не очень верит всем этим историям. Карлос пребывает в раздражении из-за того, что по моему настоянию пришлось изменить маршрут, а также – из-за интереса, который я начал проявлять ко «всем этим людям, о которых тебе, видимо, наплели в Далласе».

Этим вечером мы зашли в бар, где к пиву подавали отбивные на косточках и различные морепродукты и где я для того, чтобы хоть как-то восстановить свой престиж, затеял с барменом разговор об инопланетянах, полагая при этом необходимым объяснить причину моего интереса к этой теме.

– Мы едем в Лос-Анджелес и прочитали в путеводителе, – начал я, стараясь, по возможности, придать своему голосу оттенки безразличия и недоверия, – о том, что однажды здесь приземлились несколько инопланетян?

Молодой бармен посмотрел на меня как на помешанного, но слова Доминик, пришедшей ко мне на выручку, развеселили меня.

– Кит, – сказала она, – это произошло в 1947 году. Ну скажи, какими глазами на меня будут смотреть, если я приеду во Францию с твердым убеждением, что все вокруг только и говорят о войне. «Простите, я только что заглянул в путеводитель и прочитал, что здесь была война пятьдесят лет тому назад».

Затем мы перешли в другой бар, который назывался «Перчик» и размещался в цокольном этаже здания «Бенк оф Амершса», где познакомились с человеком, назвавшимся Ральфом. Мы сели рядом у барной стойки, и я поинтересовался, не сталкивался ли он сам с таинственными пришельцами. Он рассказал мне, что однажды, когда он ехал по магистрали 1-40 в направлении Альбукерке на своем «корвете», его обогнал какой-то альбинос ростом примерно в семь футов, сидевший в абсолютно черном «ЗИЛе», несшемся со скоростью примерно 170 миль в час. Карлос на мгновение оживился, но тут Ральф заговорил совсем о другом. Он вынул из кармана жестянку, достал из нее какую-то таблетку, похоже колесо, и сказал, что американские военные одним нажатием кнопки могут подвергнуть сверхвысокочастотному облучению стаю гусей и зажарить их прямо в небе, а что касается инопланетян, то они постоянно среди нас – это говорил ему отец, и о том же сказано в Книге Бытия. «Я сидел в этом баре с людьми, которых потом никогда не встречал», – сказал он. «Возможно, в это время они проходили мимо бара», – хотел возразить я. «Я могу быть инопланетянином, вы можете быть инопланетянкой», – сказал он, обращаясь к Доминик, после чего Карлос решил, что нам надо возвращаться в кемпинг. Доминик, конечно, язва, но она может быть и веселой. «Я не инопланетянка, я француженка», – ответила она, вставая с табурета и надевая плащ.

Все это произошло примерно час назад, а только что у нас с Карлосом произошел странный разговор за одним из столиков для пикников в глубине парка, и я думаю над тем, не было ли в том, что я услышал от него, какого-то скрытого подтекста. Он спросил меня о Люси, и я ответил ему, что отношения наши запутанные и трудные, потому что она не может осознать того, что сделала.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал он, – нам с Доминик пришлось искать некую счастливую среду, в которой мы оба счастливы и нам спокойно. В нашем понимании, нам хорошо, а выводят нас из этого состояния лишь внешние негативные воздействия. Беда в том, что я могу представить себя путешествующим в одиночку, а ты нет. И не думаю, что у тебя это получится.