Суперфрикономика - Левитт Стивен Д.. Страница 40

Или возьмем, к примеру, китов¹². Люди охотились на них еще в античности, а к XIX веку именно китобойный промысел превратился в экономический двигатель, позволивший Соединенным Штатам превратиться во всемирную силовую станцию. Каждый квадратный сантиметр тела кита может пойти в дело. Поэтому киты представляют собой своего рода супермаркет для быстрорастущей страны: благодаря китам можно получать материалы для производства красок и лаков; текстиля и кожи; свечей и мыла; одежды и, само собой, продуктов питания (китовый язык является признанным деликатесом). Китовый ус использовался для производства корсетов, воротников, зонтов, парфюмерии, гребней и алого красителя для ткани (при производстве последнего также использовались, помимо прочего, и китовые экскременты). Китовый жир использовался в качестве смазки во многих механизмах, а также в качестве горючего для масляных ламп. Как заявил в своей книге «Левиафан» писатель Эрик Джей Долин, «американский китовый жир освещал весь мир».

Из 900 судов, использовавшихся для охоты на китов во всем мире, 735 были американскими, а американские китобои занимались своим промыслом во всех четырех океанах. В период между 1835 и 1872 годами китобои убили не менее 300 ООО китов. В среднем они добывали более 7700 китов в год. В удачный год доходы от продажи китового жира и китового уса превышали 10 миллионов долларов, что в пересчете на нынешние цены составляет примерно 200 миллионов. Китобойный промысел был опасным и тяжелым делом, но тем не менее являлся пятой по масштабам отраслью в Соединенных Штатах; в ней работали семьдесят тысяч человек.

И вдруг ресурс, казавшийся вечным, начал исчезать — быстро и, как стало понятно впоследствии, неминуемо. Слишком много кораблей охотилось на слишком малое поголовье китов. Раньше, чтобы заполнить трюмы корабля китовым жиром, требовался год, теперь — четыре года. Разумеется, это привело к быстрому росту цен на горючее, что моментально отбросило экономику назад. В наши дни отрасль со сходными размерами считается «слишком большой, чтобы обрушиться», но дела в китобойной отрасли начали резко ухудшаться, последствия чего почувствовала на себе вся Америка.

Именно в это время отставной железнодорожный служащий по имени Эдвин Дрейк, использовавший паровую машину для бурения сланцев и материковых пород, смог найти нефть в Тайтусвилле, штат Пенсильвания. Будущее, пузырясь, вырвалось на поверхность. К чему рисковать жизнью и заниматься тяжелейшим трудом, преследуя подводных левиафанов по всему миру, с трудом вылавливать и разделывать их, если прямо под нашими ногами (можно сказать, в фундаменте нации) лежат огромные запасы энергии и терпеливо ждут, когда мы сможем поднять их на поверхность?

Нефть была не только дешевым и простым решением. Ей, так же как китам, можно было найти множество применений. Ее можно было использовать в качестве горючего для ламп, смазочного материала, топлива для автомобилей и обогрева домов; ее можно было превратить в пластик или даже в нейлоновые колготки. Новая нефтяная отрасль обеспечила работой множество безработных китобоев, а кроме того, в качестве своеобразного бонуса стала предвестником закона об охране исчезающих видов, так как благодаря ее развитию киты были спасены от почти поголовного уничтожения.

К началу XX века большинство инфекционных болезней, таких как оспа, туберкулез, дифтерит, практически прекратили свое распространение. Однако полиомиелит не сдавался¹³. Сложно придумать более пугающую болезнь. «Этой болезнью болели дети; средств предохранения от нее не было; излечение не гарантировало появления иммунитета; с риском заболевания сталкивался практически каждый ребенок, — утверждает Дэвид Ошински, автор книги Polio: An American Story, получившей в свое время Пулитцеровскую премию. — И разумеется, это заставляло родителей сходить с ума от беспокойства».

Полиомиелит был крайне таинственной болезнью, пик заболеваний которой приходился на летние месяцы, а причины ее возникновения оставались неизвестными (здесь можно заметить классический пример путаницы между причиной и совпадением: некоторые исследователи подозревали, что причиной возникновения полиомиелита являлось повышение частоты потребления мороженого в летние месяцы)¹⁴. Изначально было принято считать, что этой болезнью заболевают дети из трущоб (в особенности мальчики), однако быстро стало ясно, что ей подвержены и девочки, и жители довольно богатых районов. Даже Франклин Делано Рузвельт, живший далеко не в трущобах и вышедший из детского возраста, заболел этой болезнью в возрасте тридцати девяти лет.

Каждая эпидемия болезни приводила к новым карантинным мерам, а вместе с тем — к панике. Родители не разрешали своим детям видеться с друзьями, посещать бассейны, парки и библиотеки. В 1916 году ужасная эпидемия полиомиелита накрыла Нью-Йорк. Из 8900 зафиксированных заболевших умерло 2400 человек (в основном дети в возрасте до пяти лет). Эпидемия расширялась. Самым страшным был 1952 год. По всей стране было зафиксировано 57 тысяч случаев заболевания, 3 тысячи из них привели к летальному исходу, а еще 21 тысяча случаев — к полному параличу.

Жизнь после заболевания полиомиелитом в тяжелой форме была немногим лучше смерти. Некоторые жертвы не могли стоять на ногах, а кроме того, испытывали постоянную боль. Если были поражены мускулы грудной клетки, то больные были практически вынуждены жить внутри «железных легких» — аппарата искусственного дыхания, использовавшегося в США до 1950-х годов. Помимо роста числа жертв полиомиелита росла и стоимость медицинских услуг, связанных с лечением. «В те времена та или иная форма медицинского страхования была всего у неполных десяти процентов семей в стране, — пишет Ошински, — а расходы на лечение больного полиомиелитом (около 900 долларов в год) превышали средний размер годовой заработной платы (875 долларов)».

К этому моменту Америка уже была самой мощной страной в мире, победителем в двух мировых войнах. Перед ней открывалось ослепительно яркое будущее. Но имелись и небеспочвенные основания считать, что одна-единственная болезнь способна превратить ее в нацию калек.

Но когда наконец появилась вакцина (а по сути — целый набор вакцин), проблема полиомиелита была постепенно снята с повестки дня.

Если бы мы назвали вакцину «простым» решением, то тем самым принизили бы огромные усилия всех тех, кто помог остановить полиомиелит: исследователей-медиков (в первую очередь Ионаса Салка и Альберта Сабина); добровольцев, занимавшихся организацией финансирования (по словам Ошински, деятельность, организованная March of Dimes, стала «крупнейшей благотворительной акцией из когда-либо проводившихся в стране»); и даже мучеников, не относившихся к роду человеческому (для тестирования вакцин в страну было ввезено несколько тысяч обезьян).

С другой стороны, любая вакцина в принципе является самым простым медицинским решением. Давайте сравним два основных варианта лечения болезни. Первый вариант представляет собой процедуру или технологию, помогающую решить проблему после ее возникновения (примером такого подхода может служить операция на открытом сердце); чаще всего решения в рамках этого варианта являются довольно затратными. Второй вариант состоит в создании лекарства, способного предотвратить проблему; с точки зрения долгосрочной перспективы такой вариант представляется значительно более дешевым. Исследователи в области здравоохранения подсчитали, что если бы вакцина от полиомиелита не была изобретена, то Соединенным Штатам в наши дни пришлось бы постоянно заботиться не менее чем о 250 тысячах инвалидов, а сопутствующие расходы составили бы не менее 30 миллиардов долларов. И мы даже не говорим о «нематериальных издержках, связанных со страданием, смертью и страхом»¹⁵.

Пример с полиомиелитом уникален, но существует бесчисленное множество примеров применения дешевых и простых медицинских решений¹⁶. Новые лекарства для лечения язвы позволили снизить количество хирургических вмешательств примерно на 60 процентов; появление еще более дешевых медицинских препаратов позволило язвенникам экономить около 800 миллионов долларов в год. За первые двадцать пять лет применения препаратов лития для лечения маниакально-депрессивного психоза экономия расходов на госпитализацию составила около 150 миллиардов долларов. Даже элементарное фторирование воды позволяет ежегодно экономить около 10 миллиардов долларов на расходах, связанных со стоматологией.