Ханаанцы. На земле чудес ветхозаветных - Грэй Джон Генри. Страница 12

Возможно, перенаселенные ханаанитские города походили на старый город Иерусалима с его сетью узких, изогнутых улочек и скоплениями небольших лавочек внутри кварталов ремесленников. Аналогичное устройство наблюдается в средний бронзовый век в Бетшемеше, где квартал кузнецов располагался на северо-западе поселения.

Проезжие купцы, несомненно, селились в особых кварталах, которые обычно размещались вдоль главных дорог, как, например, в Дамаске во времена Омри (3 Цар., 20: 34).

В ходе раскопок ханаанитских городов оказалось, что открытые места встречаются только в виде внутренних дворов при дворцах, домах и храмах. Около ворот и внутри них располагались места для общественных собраний, как, например, у Дамасских ворот в старой части Иерусалима. Чаще всего собирались снаружи, где благодаря интенсивной езде и ходьбе образовывалась хорошо утоптанная площадка. Ее называли «горен» (от арабского «эль-джарун» – старый след от «джарна» – трепать, истирать. В легенде из Рас-Шамры описано, как местный правитель Дн'ил

Обычно близ городских ворот располагались кофейни, лавки менял и конторы нотариусов и писцов. Так было и около уже упоминавшихся нами Дамасских ворот в Иерусалиме и в раскопанном въезде в Телль-эль-Фара близ Наблуса, ханаанский город, построенный в конце среднего бронзового века (XIX век до н. э.).

Чтобы придать воротам большую прочность и защитить город от злых сил, перед началом их возведения приносили жертвы богам-охранителям. Нередко ворота возводили на могилах умерших в младенчестве детей правителя. Сведения об этом сохранились в Ветхом Завете. В рассказе о постройке Иерихона Ахиилом Вефилянином говорится, что «на первенце своем Авираме он положил основание его и на младшем своем сыне Сегубе поставил ворота его, по слову Господа, которое Он изрек через Иисуса Навина» (3 Цар., 16: 34).

На площадке перед воротами Телль-эль-Фары арахеологи обнаружили скелеты двух новорожденных младенцев, захороненных в кувшины с небольшими сосудами внутри, относящимися к середине бронзового века. Поскольку вокруг них не было других погребений, можно предположить, что данное захоронение связано с жертвоприношением (рис. 11).

Аналогично входу в дом и двери городские ворота представляли собой локус, связанный с представлением о переходе. В сознании древнего человека подобные места, периоды времени и фазы человеческой жизни имели особое значение и рассматривались как зоны наиболее подходящие для контакта со сверхъестественными силами. Для придания воротам защитных функций около них совершались регулярные охранительные действия. В частности, у древних семитов зафиксирован обряд обмазывания ворот кровью пасхального агнца, а современные арабы закапывают в воротах нового дома жертвенное животное. Аналогичный обычай бытовал и среди славян: при строительстве дома в воротах закапывали черного петуха.

В данном случае встречаются обряды, связанные с дверными проходами, распространенные среди примитивных семитов, то есть обряд обмазывания кровью пасхального агнца в Древнем Израиле и приношение животного, распространенное среди современных арабских крестьян, перед дверью нового дома.

На распространенность этого обычая среди ханаанитов указывают захоронения младенцев и антропоморфные фигурки из бронзы и серебра, обнаруженные при раскопках в Гезере. Разновидностью того же ритуала является закапывание под входом лампы или перевернутой чаши, отмеченное в железном веке и среди израильтян (рис. 14).

^{Рис. 14. Основание фигурки из Гезера (по Макалистеру)}

Что нам известно о внутреннем устройстве дворцов ханаанских правителей, где нашли амарнские таблички? Поскольку в большинстве случаев пределы их власти, а соответственно и статус ограничивался родом и ближайшей округой, то есть расстоянием, не превышавшим один дневной переход (примерно 15–20 миль), они не отличались большим великолепием.

В Иерихоне, Бетеле, Телль-бейт-Мирсиме, Телль-эль-Аджжуле, Бет-Шане и Гезере, как и в других местах Палестины, в средний и поздний бронзовые века дома правителей превышали обычные жилища числом помещений. Обычно вокруг двора строили несколько двухэтажных домов, в каждом из которых могла располагаться резиденция правителя. Подобный комплекс раскопан в Мегиддо на VIII уровне (XV век). Он занимает площадь примерно в полтора гектара и окружен стеной с укрепленными воротами. На то, что это дворец правителя, указывают богатые находки изделий из слоновой кости, золота и лазурита, обнаруженные археологами под полом одной из комнат.

^{Рис. 15. Гравированная пластинка из слоновой кости из Мегиддо (1350–1150), где представлены две сцены, на которых изображен король, возвращающийся из похода, и король на своем троне, принимающий дань (по Лауду)}

На известной плакетке из слоновой кости изображен сидящий на троне правитель, принимающий военнопленных под аккомпанемент музыки и пляски танцоров. Скорее всего, сцена воспроизводит реальный эпизод из жизни правителей Ханаана (рис. 15).

Для Египта Мегиддо был одним из стратегически важных центров Палестины. Через этот город в империю направлялись собранные средства и доходы от торговли с эгейскими купцами в Телль-абу-Хаваме, колонии, расположенной в 10 милях на побережье.

Во дворце ханаанских правителей, как и в иерусалимском дворце Соломона, возможно, располагались одно или два святилища. В качестве примера можно привести комплекс в Кветне, где находилась небольшая усыпальница внутри дворца и большой храм богини Луны Нин-гал. Он соединялся переходами с дворцовыми помещениями, сгруппированными вокруг двух внутренних дворов, занимая площадь около семи гектаров.

^{Рис. 16. План дворца в Рас-Шамре конца позднего бронзового века (1200);}

^{Районы a, c, d, e – архивы; b – королевские погребальные склепы (по Шефферу)}

Что могло собой представлять королевское поместье в Ханаане периода позднего бронзового века даже в небольших государствах-поселениях, видно на примере дворца в Рас-Шамре. Его шестьдесят семь комнат расположены вокруг пяти внутренних двориков, занимая площадь более чем в девять гектаров.

Конечно, это была не просто частная резиденция, а многоцелевой комплекс. В четырех отдельных помещениях хранились хозяйственные и государственные архивы, в которых обнаружено множество законодательных и административных документов, написанных на местном алфавите и аркадской силлабической клинописи.

На западе располагался вход, на юге возвышалось укрепление (мигдол), состоявшее из двух деревянных столбов, стоявших на каменных основаниях диаметром один метр. Через них гость направлялся к каменному портику над входом в приемную. Небольшая дверь на ее левой стороне вела к административным и складским помещениям. В них обнаружено несколько хозяйственных документов и бронзовых стило писцов.

На правой стороне располагалась широкая дверь, с нишами для стражников справа и слева, в которых нашли оружие. Дверь вела к вымощенному камнем двору (I), где обнаружили множество следов колесниц. На дворе находился колодец, закрытый подобранным по размеру отверстия камнем и тщательно заложенный каменной кладкой, которая сохранилась неповрежденной. Скорее всего, колодец предназначался для использования в экстренных случаях, когда его вода должна была обеспечить нужды защитников дворца. Глубина более одиннадцати метров показывает, что для подъема воды должен был использоваться какой-то механизм.