Что на самом деле сказал апостол Павел - Райт Том. Страница 28
Я намеренно привожу по–гречески последнюю, самую важную для нас фразу. В данном случае речь действительно идет о «праведности Божьей, и многие поколения читателей видели в этом тексте прямое свидетельство в пользу интерпретаций, описанных в нижней части нашей схемы и прежде всего в Б1а. Мне доводилось более подробно говорить о том, что Павел имеет здесь в виду не оправдание верой, а собственно апостольство, которое в третьей главе он назовет служением Нового Завета. И весь смысл этого фрагмента в том, что апостолы — посланники Христа, устами которых говорит сам Бог, а значит, апостольское служение со всеми неотделимыми от него страданиями, страхами и неудачами — не что иное, как воплощение верности Завету. Они не просто рассказывают о верности Бога, но своим непреложным свидетельством, вопреки страданиям и бедствиям, эту верность являют. Смерть Мессии «покрыла» все их неудачи, и теперь, в Нем, апостолы сами стали «праведностью Божьей», воплощением того, о чем учат.
Такое прочтение увязывает 2 Кор 5:20–21 со всем окружающим контекстом, что, в свою очередь, подтверждает правильность нашей интерпретации. Если же вы, тем не менее, будете пытаться подобрать «ключ» к этому фрагменту в нижней части таблицы (допустим, это будет Б1а, то есть «присвоенная праведность»), то вслед за многими комментаторами неизбежно придете к тому, что он выбивается из всей главы и контекста, словно Павлу вдруг изменило чувство меры. Как видим, любая гипотеза поверяется только реальностью текста.
Но что же Послание к Римлянам? Именно в нем смысл dikaiosune theou раскрывается во всей полноте. Далее мы рассмотрим три фрагмента, каждый из которых исключительно важен для понимания всей проповеди Павла.
Но начнем мы не с вводной формулы Рим 1:17: «в нем [благовествовании] открывается правда Божия от веры в веру». Как и всякая вводная формула, она несколько туманна и может быть понята только в свете всех последующих рассуждений. Отчетливей всего интересующая нас тема прослеживается в третьей главе.
Павел начинает с вопроса, поставленного в конце второй главы. Бог, рассуждает он, ныне обновил свой завет с общиной, в которой больше нет различий между иудеями и эллинами, обрезанными и необрезанными. Значит ли это, что тем самым Он отказался от обещаний, данных иудеям? В этом контексте особенно важен пятый стих, в котором, несомненно, говорится о праведности Божьей:
Если же наша неправда открывает правду Божию, то что скажем? не будет ли Бог несправедлив, когда изъявляет гнев?
В предшествующих стихах «праведность» также тесно связана с верностью обетованиям. В них идет речь о призвании Израиля, о Божьем замысле и неспособности народа этот замысел осуществить. Это и можно назвать Павловым «богословием завета», в контексте которого под Божьей праведностью подразумевается прежде всего «верность обетованиям». Ту же тему Павел развивает и во второй части главы, где в нескольких лаконичных стихах излагает суть своей проповеди:
Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божья через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса
Как мы помним, «оправдывать», «оправдывающий» и «оправдание» в греческом образуются от того же корня, что «праведность» и «праведный». Посмотрим, что происходит дальше.
Дойдя до двадцатого стиха, мы узнаем, что не только язычники отвратились от Создателя и подлежат наказанию, но и иудеи, несмотря на Завет, посредством которого Бог замыслил спасти мир, тоже оказались не на высоте. Поэтому перед судом должно предстать все человечество. Если же перевести происходящее в категории ветхозаветного «судопроизводства», то можно будет сказать, что Израиль более не выступает в роли истца, призывающего к ответу нечестивых. Иудеи теперь ничем не отличаются от язычников: виноваты и те, и другие. Сценарий, в котором тема Завета раскрывается с помощью метафоры суда, строится следующим образом: Бог хочет оставаться верным своему Завету, Он хочет восставить избранный им народ, чтобы верность Израиля спасла весь мир. Однако Израиль неверен. Что делает Бог?
Он, отвечает Павел, посылает истинного, верного Сына Израилева, Царя Иисуса, Мессию. Все предельно концентрированное богословие нашего фрагмента строится вокруг главного для Павла евангельского события — смерти и воскресения Христова, — в котором Бог исполнил обетования Завета: раз и навсегда победил зло. Крестом Он упразднил грех, а воскресением возвысил Мессию. Таким образом, праведность Божья открылась в праведности Иисуса [19] (чуть дальше, в пятой главе, Павел называет ее «послушанием Христовым»). Бог праведен: Он держит обещания. Пользуясь метафорой суда, можно сказать, что Он — истинный Судья, верный Своему слову и непредвзятый (примечательно, что Павел тут же, в непосредственно следующих за нашим фрагментом стихах, говорит о нелицеприятии Бога). Как мы видим, Он оправдывает слабого, — не случайно Павел называет Его «оправдывающим верующего». Таким образом, мы не ошибемся, если скажем, что весь этот фрагмент — о Божьей праведности, понятой как верность завету.
Павел снова и снова повторяет: в Евангелии Иисуса открылась «правда Божия», правда о том, что Бог праведен и только Он может оправдать верующих в него. И сразу уточним: речь идет о признании «праведным», то есть о статусе, который человек получает даром, по благодати во Христе. Павла такое положение дел вполне устраивает (подробнее мы поговорим об этом в следующей главе). И все же он не подразумевает под «праведностью Божией» оправдание человека. Божья праведность для него — это только праведность самого Бога. В нашем, исключительно важном для Послания к Римлянам, фрагменте он дает всю палитру смыслов этого словосочетания: Бог праведен, потому что Он верен Завету, изначально призванному упразднить грех и зло в мире; Он держит обещание — и побеждает зло на кресте; Он беспристрастен: путь спасения открыт всем — эллину и иудею, — и, как правосудный Судья, Он становится на сторону беззащитных, то есть тех, кто полагается лишь на Его милость. Как только (и этим грешат многие переводчики) мы начинаем воспринимать понятие «праведность Божия» иначе, чем это подсказывает нам сочетание А1б и А2а, весь фрагмент кажется путаным и невразумительным. Но стоит увидеть в нем эти смыслы, все сразу становится на свои места.
Будь у нас побольше места, мы показали бы, как в четвертой главе Павел раздвигает перспективу и объясняет, каким образом во Христе могли исполниться обетования, о которых говорится в пятнадцатой главе Книги Бытия — «верительной грамоте Завета», подтверждающей, что Бог соделает Авраама отцом верных. Рим 3:21–4:25 можно бы назвать гимном праведности Божьей, Его верности Завету, во всей полноте открывшейся в судьбоносных событиях смерти и воскресения Иисуса Христа.
Предшествующие фрагменты подводят нас еще к одному, не менее важному для понимания dikaiosune theou, тексту — девятой и десятой главам Послания к Римлянам. Нам кажется, что речь здесь также идет о новом состоянии народа Божьего, но не о праведности самого Бога. Для наших рассуждений особенно важен следующий фрагмент: