Ждать ли добрых вестей? - Аткинсон Кейт. Страница 8

Доктор Траппер вошла в кухню, женщина выудила из сумки визитку:

— Можно с вами побеседовать? — И доктор Траппер сказала Реджи:

— Приглядишь за деткой?

Детка изображал морскую звезду, которой надоело жить, тянул пухлые ручки, словно молил спасти его с тонущего корабля, но доктор Траппер только улыбнулась ему и увела женщину в гостиную, да еще и дверь закрыла. Если детка звал, доктор Траппер никогда не уходила. И никогда никого не водила в гостиную — гости всегда сидели за большим столом в уютной кухне. Реджи занервничала — вдруг женщина пришла из-за Билли? Расскажет, что Реджи — сестра Негодяя Билли, и Реджи выгонят. Реджи не сказала доктору Траппер, что у нее есть брат. Не соврала — просто выкинула его из истории своей жизни. Он ведь с ней так же поступил.

Собака пошла следом, но доктор Траппер закрыла дверь у нее перед носом, ни слова не сказав, — а это так на нее непохоже, — и изгнанная Сейди уселась терпеливо ждать под дверью. Если б умела, нахмурилась бы.

Когда женщина уходила, у доктора Траппер было странное напряженное лицо — будто делает вид, что все нормально, а все совсем наоборот.

На доске появилась новая визитка. На визитке тиснение: «Полиция Лотиана и Шотландских Границ», номер телефона и имя: «Старший детектив-инспектор Луиза Монро».

Реджи скормила детке йогурт — не обычный йогурт, а особенный, органический, для деток, без добавок, без сахара, натуральный на сто процентов. Когда детка остыл к йогурту, Реджи доела остатки.

На улице было промозгло, а в кухне уютно и безопасно. Дом еще не украсили к Рождеству, только на деткин день рождения купили календарь Рождественского поста, но Реджи уже воображала ароматы мандаринов, и хвои, и поленьев в камине, и разные другие запахи, которыми доктор Траппер вот-вот наполнит дом. Это ее первое Рождество при докторе Траппер и детке — как бы эдак им предложить, чтоб Реджи провела рождественский день с ними, а не сама по себе и не с Хуссейнами. Ничего против Хуссейнов Реджи не имела, но они ведь не семья. А доктор Траппер и детка — семья.

Сейди терпеливо караулила подле кресла. Когда детка ронял еду, собака слизывала с пола. Иногда умудрялась в воздухе поймать. И все это с невероятным достоинством — как будто и не клянчит подачки. («Стареет», — грустно говорила доктор Траппер.)

Реджи дала детке пожевать кусочек тоста из цельной пшеницы, а сама пошла мыть тарелки — детскую посуду она не доверяла посудомоечной машине. Деткины тарелки были из настоящего фарфора, со старомодными такими узорами. Деткины игрушки — деревянные, красивые, ничего кричащего (в обоих смыслах), а деткина одежда — дорогая и новая, не доставшаяся по наследству, не из лавок подержанного тряпья. Очень много французского. Сегодня его нарядили в умереть какой хорошенький бело-синий комбинезончик в полоску («матроска», называла это доктор Траппер) — Реджи он напоминал викторианский купальник. В комнате у детки коврик с Ноевым ковчегом и ночник — большой пятнистый мухомор. На деткиных простынках вышиты кораблики, а над кроваткой висит образец вышивки — дата деткиного рождения и имя «Габриэль Джозеф Траппер» бледно-голубым тамбурным швом.

Детка ничего не боялся, только громких резких звуков (Реджи его понимала), и умел хлопать в ладоши, если сказать ему: «Похлопай», а если сказать: «Где твой красный мячик?» — он полз к ящику с игрушками и отыскивал мячик. Только вчера детка сам сделал нестойкий первый шаг. («Крошечный шажок для человечества — а для ребенка гигантский прыжок», — сказала доктор Траппер.) Он умел говорить «бака» и «мяч» и еще «дяло» — так он называл свое самое драгоценное сокровище — квадрат, вырезанный из одеяла, купленного еще до деткиного рождения сестрой мистера Траппера, — бледно-зеленое («мшистое», говорила доктор Траппер) одеяльце, оно подошло бы и мальчику, и девочке. Доктор Траппер рассказала Реджи, что, «вообще-то», знала, что будет мальчик, но не сказала никому, даже мистеру Трапперу, потому что «хотела, чтоб ребенок подольше принадлежал ей одной». Теперь зеленое одеяльце, к которому так прикипел детка, обрезали, чтоб детке легче было его тискать.

— Его Винникоттов переходный объект, [30] — загадочно пояснила доктор Траппер. — Или, может, талисман.

У детки неделю назад был первый день рождения, и они втроем (без мистера Траппера, он «совсем зашивался», и к тому же «он ведь не понимает, что у него день рождения, Джо») поехали в гостиницу под Пиблзом выпить чаю, и официантка кудахтала над деткой, потому что он такой красавчик и так замечательно себя ведет. Детке досталась маленькая креманка розового мороженого.

— Первое мороженое! Ты представь только! — сказала доктор Траппер. — Реджи, вот представь: ты ешь мороженое впервые в жизни.

Детка попробовал мороженое, и у него от удивления аж глаза на лоб полезли.

— Вот какой молодчина, — сказала Реджи.

Реджи с доктором Траппер вдвоем съели целую тарелку пирожных.

— По-моему, во мне живет толстуха, и она хочет на волю, — сказала Реджи, а доктор Траппер засмеялась и чуть не подавилась крошечным кофейным эклером, но, наверное, ничего страшного, потому что Реджи попросила доктора Траппер вот именно на такой случай научить ее приему Хаймлиха.

— Я ужасно счастлива, — сказала доктор Траппер, откашлявшись, и Реджи сказала:

— И я.

И лучше всего то, что они и впрямь были счастливы, — удивительно, как часто люди говорят, что счастливы, а на самом деле несчастны. Вот, например, мамуля с Мужчиной-Который-Был-До-Гэри.

Был первый день Рождественского поста, и доктор Траппер, хоть в Бога и не верит, сказала, что детке повезло — родиться в такой день. В Пиблзе они купили постный календарь. В Пиблзе вообще полно лавок, какие любят старики. Реджи такие тоже любила — видимо, потому, что у нее старая душа.

За каждой дверцей на календаре была шоколадка, и доктор Траппер сказала:

— Давай повесим в кухне — будешь открывать каждый день, а тебе конфета.

Реджи так и делала, открыла дверцу вот прямо сейчас и держала тающего шоколадного Санту за щекой, чтоб хватило на подольше, а между тем макала деткины тарелки «Банникинз» в раковину и брызгала «Эковером» в горячую воду. Доктор Траппер покупала исключительно экологичные продукты — стиральные порошки, жидкость для мытья полов, всё-всё-всё.

— Только вредной химии ребенку и не хватало, — говорила она Реджи; ребенок был драгоценен, ничего драгоценнее быть не может на всем белом свете. — Ну, мне нелегко было его раздобыть, — смеялась доктор Траппер. — Та еще задачка.

Доктору Траппер приходилось осторожничать — у нее астма (Врачу, излечися сам, говорила она), которая досталась ей «от матери». И она все время простужалась — это, говорила она, потому, что поликлиника — «самое нездоровое место на земле — там же полно больных». Иногда, стоя близко, Реджи слышала, как хрипит у доктора Траппер в груди. Дыхание жизни, говорила доктор Траппер. Детка, похоже, проблем с легкими не унаследовал.

(— У Диккенса была астма, — сказала мисс Макдональд.

— Я знаю, — ответила Реджи. — Я читала по теме.)

Если у мистера Траппера бизнес и «буксовал», это было незаметно. Прелестный дом, две машины, холодильник набит дорогой едой, детка как сыр в масле катается.

Иногда по утрам, когда приезжала Реджи, мистер Траппер вел себя точно бегун на эстафете и совал детку Реджи так поспешно, что у детки от изумления пред такими пертурбациями совершенно округлялись глаза и рот. Потом Реджи и Сейди зачарованно слушали, как большой «рейнджровер» взревывает и удаляется, хрустя и плюясь гравием, словно мистер Траппер улепетывал из ограбленного банка.

— Иногда он по утрам — вылитый медведь, — смеялась доктор Траппер.

Ее, видимо, не беспокоило, что она живет с медведем. Как с гуся вода.

Мистер Траппер и Сейди особо не общались. Разве что он говорил: «Сейди, отойди» или «Сейди, слезай с дивана». Сейди «входила в комплект», объяснил мистер Траппер Реджи: