Лучший друг Бога - Дик Филип Киндред. Страница 37

– Могу я... – Она с трудом сглотнула, голос ее дрожал. – Могу я увидеть мистера Эпплтона?

– Вы можете видеться с кем хотите. Ник Эпплтон также свободен – мы вышвырнули его отсюда два часа назад. Он, по всей видимости, отправился домой. У него есть жена и ребенок, к которым он очень привязан. Без всякого сомнения, он вернулся к ним.

– Да, – холодно сказала она. – Я встречалась с ними. Та женщина – просто сука.

– Но его мысли на этот счет... ведь я провел с ним сегодня достаточно времени. На самом деле он любит ее – просто ему хотелось немного перебеситься... вы ведь понимаете, что я телепат, – мне известно о людях то, что...

– Но вы можете лгать, – сквозь зубы процедила Шарлотта.

– Я не лгу, – возразил он, хотя ему прекрасно было известно обратное.

Вдруг совершенно успокоившись, Шарлотта спросила:

– Так я действительно могу идти куда захочу?

– Тут есть еще один момент. – Грэм осторожно вел свою линию, мозг его постоянно был настроен на ее мысли, стараясь выхватить их еще до того, как они обратятся в слово или действие. – Понимаете, мы провели ваше медицинское обследование после того, как офиданты ПДР вытащили вас из-под обломков типографии на Шестнадцатой авеню... вы это помните?

– М-медицинское обследование? – Она с сомнением смотрела на него. – Все, что я помню, – это как меня волокли за руки через все здание, и моя голова колотилась о пол и о пороги, а потом...

– Так, значит, медицинский осмотр, – продолжил Грэм. – Мы проводили его для каждого, кто был захвачен нами на Шестнадцатой авеню. Мы также провели краткие психологические обследования. Результаты вашего обследования весьма скверные – вы были серьезно травмированы и находились почти в кататоническом ступоре.

– И что же? – Она безжалостно пожирала его взглядом. Глаза ее по-прежнему сохраняли ястребиное выражение.

– Вы нуждаетесь в постельном режиме.

– И мне, вероятно, устроят его здесь?

– В этом здании, – сказал Грэм, – размещено едва ли не лучшее в мире психиатрическое оборудование. Какие-нибудь несколько дней отдыха и лечения...

Ястребиные глаза вспыхнули; мысли свистели в ее голове, как пули – эманации таламуса, за которыми Грэм не мог уследить, – а затем молниеносно, в мгновение ока она вся искривилась, обмякла, сжалась в комок – закрутилась. Закрутилась! Все четверо ВП уже не могли ее удержать, хватка их сорвалась – они тянулись за ней, а один из них взмахнул пластиковой дубинкой, утяжеленной дробью.

Быстрее молнии Шарлотта рванулась назад, согнулась, извиваясь, как змея, распахнула дверь позади себя и ринулась по коридору. Офидант ПДР, шедший ей навстречу, увидел Уиллиса Грэма и четверых ВП; оценив ситуацию, он попытался схватить Шарлотту, когда она проносилась мимо него. Ему удалось ухватить ее за правую руку... Когда он потащил ее к себе, она с размаху лягнула его в пах. Взвыв, он отпустил ее. Она метнулась дальше – к широченным входным дверям в здание. Больше никто не пытался ее остановить – увидев, как офидант ПДР скорчился на полу от невыносимой боли.

Один из четверых ВП достал лазерный пистолет Ричардсона калибра 2,56 и поднял его, направив ствол в потолок.

– Должен ли я прикончить ее, сэр? – спросил он Уиллиса Грэма. – Я могу дать один славный залп, если вы немедленно прикажете.

– Не могу решить, – пробормотал Грэм.

– Тогда я не стреляю, сэр.

– Ладно. Не надо. – Уиллис Грэм протащился обратно в канцелярию, тяжело опустился на кровать; ссутулившись, он невидящим взором уставился в рисунок ковра.

– Она трахнутая, сэр, – сказал один из ВП. – Я имею в виду – безмозглая. Совсем бешеная.

– Я скажу вам, кто она такая, – прохрипел Грэм. – Подвальная крыса. – Он подцепил эту фразу в голове Ника Эпплтона. – Самая настоящая.

«Я, конечно, смогу их найти, – подумал он. – Как и Эпплтон. Он сказал мне, что увидится с ней еще, – припомнил Грэм. – Так и будет – она его как-нибудь отыщет. Никогда он не вернется к жене».

Поднявшись, он тяжело заковылял к столу Маргарет Плоу во внутреннем рабочем кабинете.

– Можно мне воспользоваться вашим видеофоном? – спросил он.

– Вы можете пользоваться моим видеофоном; вы можете пользоваться всем...

– Нет. Только видеофоном, – перебил он и позвонил по линии первой срочности директора Барнса; она соединяла его с Барнсом, где бы тот ни находился: в ванне, на автостраде и даже у себя за столом.

– Слушаю, господин Председатель Совета.

– Мне нужен человек из вашего... специального отряда. А может быть, двое.

– Кого? – бесстрастно спросил Барнс. – Я имею в виду, кого им нужно будет прикончить?

– Гражданина 3XX24J.

– Вы серьезно? Это не прихоть, не минутное настроение? Вы в самом деле не шутите? Вспомните, господин Председатель Совета, – вы же только что освободили его ввиду полной амнистии вместе со всеми остальными.

– Он увел у меня Шарлотту, – сказал Грэм.

– А, понимаю, – отозвался Барнс. – Она ушла.

– Четверо ВП не смогли удержать ее; она становится маньяком, когда попадает в ловушку. Я обнаружил в ее памяти о детстве что-то связанное с лифтом, который не открывался; она была там одна. Думаю, ей было около восьми лет. И с тех пор у нее появилась какая-то разновидность клаустрофобии. Так или иначе, ее невозможно удержать.

– Здесь вряд ли вина 3XX24J, – заметил Барнс.

– Однако, – сказал Грэм, – она отправилась к нему.

– Это должно быть сделано по-тихому? И выглядеть как несчастный случай? Или вы только хотите, чтобы люди из спецотряда просто вошли, сделали свое дело и ушли, не обращая внимания на тех, кто их увидит?

– Желательно последнее, – ответил Грэм. – Похоже на ритуальное наказание. И та свобода, которой он сейчас наслаждается... – «И, – подумал он, – те радостные мгновения, когда он снова найдет Шарлотту...» – ...должна оказаться для него последней кормежкой, которую устраивают осужденным на смерть арестантам.

– Так больше не делается, господин Председатель Совета.

– Пожалуй, я поставлю вашим людям еще одно условие, – сказал Грэм. – Я хочу, чтобы его прикончили в ее присутствии. Хочу, чтобы она видела, как это случится.

– Ладно, ладно, – раздраженно отозвался Барнс. – Что-нибудь еще? А что там новенького о Провони? По одному из телевизионных каналов сообщили, что один из сторожевых кораблей обнаружил «Серого динозавра». Это правда?

– Мы займемся этим, когда дело до него дойдет, – ответил Грэм.

– Господин Председатель Совета, но ведь это выражение бессмысленно.

– Значит, мы займемся тем, когда до того дойдет дело.

– Я дам вам знать, когда мои люди выполнят задание, – сказал Барнс. – С вашего разрешения, я пошлю трех человек – третьего с успокаивающим ружьем против нее, если, как вы сказали, она временами становится одержимой.

– Если она вступит в драку, – указал Грэм, – не наносите ей вреда. Расправы с ним будет вполне достаточно. Всего хорошего. – Он повесил трубку.

– Я думала, вы расстреляете их попозже, – заметила Маргарет Плоу.

– Девушек – попозже. А их приятелей – пораньше.

– Как вы сегодня откровенны, господин Председатель Совета. Ведь вы, должно быть, испытываете ужасное напряжение от всех этих дел с Провони. В третьем-то послании он сказал: шесть дней. Всего шесть дней! А вы открываете лагеря и даруете общую амнистию. Как жаль, что Кордон не дожил до этого дня; как жаль, что его больные почки, или больная печень, или что-то там еще вызвало его кончину всего несколько часов назад, когда... – Она вдруг замолчала.

– Всего несколько часов назад, когда победа была так близка, – докончил он за нее, вынимая концовку фразы, как ферромагнитную ленту, прямо из ее пустой, по существу, головы. – Что ж, он отчасти был мистиком. Может быть, он и знал.

«Да, может быть, он и в самом деле знал, – подумал Грэм. – Он был какой-то странный. Возможно, он воскреснет из мертвых. А и черт с ним – мы просто скажем, что он и не умирал; это была просто газетная фальшивка. Мы хотели, чтобы Провони считал... Боже милосердный, – опомнился он, – что я такое думаю? Ведь за 2100 лет никто не воскресал из мертвых – с чего бы это им начинать по новой? Захочется ли мне после смерти Эпплтона, – спросил он себя, – сделать еще одну, последнюю попытку с Шарлоттой Бойер? Если бы дать поработать с ней моим штатным психиатрам, они сгладили бы в ней те звериные черты, сделали бы ее покорной – какой и должна быть женщина». И все же – ему нравился ее огонь. «Может быть, именно это и делает ее привлекательной для меня, – подумал он, – черты подвальной крысы, как назвал это Эпплтон. Многим мужчинам нравятся неукротимые женщины – интересно, почему? Не просто сильные женщины, упрямые или самоуверенные, а именно дикие. Я должен думать о Провони, напомнил он себе. – А не об этом».