Гедеон - Эндрюс Рассел. Страница 106

Из раздела, посвященного новостям бизнеса, газеты «Нью-Йорк таймс» от 4 августа:

Теплая волна нежно лизнула берег, щекоча левую пятку Аманды Мейз и вымывая застрявший между пальцев крупный песок. Девушка лежала на правом боку, щурилась сквозь темные очки под ослепительным солнечным светом и улыбалась.

— На что ты смотришь? — спросил Карл Грэнвилл.

— Никогда не видела тебя загорелым.

— Я и раньше загорал.

— Когда?

— Поверь, я и раньше ходил с загаром.

— Например?

— Однажды я попытался разжечь печку в моей старой квартире — ну ты помнишь, ту самую, с запальником, — и пододвинулся слишком близко… в общем, честно говоря, это был не совсем загар, скорее я немного опалил кожу.

— Я счастлива, — произнесла Аманда. — А ты?

— Тоже, — признался Карл.

После всех событий им просто необходим был отдых. Судебное расследование и пристальное внимание средств массовой информации, невозможность просто пройти по улице — совершенно невыносимо! И потому Карл с Амандой улетели на остров Сент-Томас в Карибском море, даже не задумываясь о конечной точке своего путешествия. Оттуда, расспросив множество шкиперов и матросов, они отправились на Сент-Джонс и нашли приют в крошечном отеле — всего лишь горстка хижин с односкатными крышами — на южной стороне острова. В сотне метров от их непритязательного жилища находился бар «Мокрый доллар». Он получил свое название в те времена, когда к острову невозможно было причалить и до берега приходилось добираться вплавь. Промокшие деньги вручались владельцу, который прикреплял купюры к стене и, пока они сохли, наливал желающим стаканчик-другой в долг. Собственно, этому заведению вряд ли подходило название «бар» — оно представляло собой полоску белого песчаного пляжа со столами и зонтиками. Всем заправлял чернокожий бармен, которого звали Большой Уилли, он из простого рома делал нечто необыкновенное под названием «Болеутолитель». Это чудесное снадобье пришлось Карлу и Аманде весьма кстати. Все две недели они только и делали, что пили коктейли, лежали на песке, плавали в спокойной воде и возвращались в свою хижину, где занимались любовью, страстно и нежно.

— Я очень счастлив, — повторил Карл. — А почему ты спрашиваешь?

— Потому что мы не сможем остаться здесь навсегда. Даже Большой Уилли когда-нибудь попросит оплатить счет.

Карл не ответил. Он сел, стряхнул с груди песок и уставился на сине-зеленую воду.

— «Таймс» хочет, чтобы я стала работать у них постоянно, — сказала Аманда.

— Неудивительно, — сказал Карл. — Твоя серия статей была великолепна!

— «Вашингтон джорнэл» тоже зовет меня обратно. Теперь, после того как Огмон продал газету, они хотят, чтобы я возглавила отдел городских новостей.

— Опять же неудивительно, — заметил Карл. — Любой подтвердит, что ты лучшая. Даже руководство газеты.

— Думаю, мне больше нравится работа в «Джорнэл». Но это значит, что придется жить в Вашингтоне.

— Неужели?

— Да, — ответила Аманда, перестав улыбаться.

— Ну… — пробормотал Карл, неловко ерзая на полотенце, — а мне нужно вернуться в Нью-Йорк. Уладить все дела с книгой. Встретиться с новым редактором. В общем, все такое.

— Угу, — вздохнула она.

— Знаешь, что я думаю? — продолжил Карл. — Я думаю, что Вашингтон, наверное, неплохое местечко, чтобы написать книгу…

Аманда сняла очки и посмотрела на него.

— И задержаться там ненадолго, — закончил Карл.

— Ты имеешь в виду, на один-два месяца? — спросила девушка.

— Может, на месяц. Или на два… или на полгода… а может, лет на шесть…

Аманда потянулась к нему, положила руку на плечо и легонько повела ногтем вниз, оставляя тоненькую белую полоску. Она снова улыбалась.

Они перестали целоваться, только когда до них из бара донесся какой-то шум. Молодые люди подняли головы и увидели, что Большой Уилли широко ухмыляется. Рядом с ним на стремянке стоял рабочий и прилаживал маленькую спутниковую антенну-тарелку к тростниковой крыше.

— Наконец-то! — воскликнул Уилли. — Спутниковое телевидение. У нас теперь есть абсолютно все.

Рабочий знаками показал, чтобы Большой Уилли включил маленький телевизор в углу бара. Тот щелкнул выключателем, а затем начал нажимать кнопки пульта дистанционного управления, весьма сложного на вид. Очень быстро промелькнули три бейсбольных матча. Несколько старых фильмов. Потом один из эпизодов телешоу «Угадай слово» от 1967 года и сериал «Чудесные годы». Затем Большой Уилли наконец угомонился, остановив свой выбор на одном канале, Эй-эн-эн, по которому передавали выпуск последних новостей. Диктор говорил:

«Бывшей первой леди Соединенных Штатов, Элизабет Картрайт Адамсон, сегодня было предъявлено обвинение. Ее арестовали в городе Оуэн, штат Миссисипи, в доме свекрови, Вильгельмины Норы Адамсон, матери покойного президента Томаса Адамсона. Бывшая первая леди обвиняется по четырем пунктам, связанным с созданием помех правосудию, и трем пунктам в связи с вступлением в сговор с целью совершить убийство.

Адвокат миссис Адамсон Т. Джин Монэхэн назвал все обвинения необоснованными. Он выразил протест против того, что с миссис Адамсон обращаются подобным образом».

Затем показали видеоролик с Монэхэном, который возмущался: «Эти дикие обвинения, как всем известно, происходят из несерьезных и довольно сомнительных источников. Скоро будет доказано, что они совершенно беспочвенны. Элизабет Адамсон — настоящая патриотка и героиня…»

Большой Уилли еще раз щелкнул кнопкой пульта.

— И кто только смотрит такое дерьмо? — произнес он, качая головой. Еще два-три щелчка, и бармен снова довольно улыбнулся. — Вот это совсем другое дело!

Карл и Аманда несколько секунд следили за новой программой, «Флинстоунами».

«Вильма-а-а! Где мой гамбургер из бронтозавра?»

Люди в баре радостно смеялись.

Карл поцеловал Аманду еще раз, слизывая песчинки, которые прилипли к верхней губе девушки. Затем они скользнули в море и поплыли, сначала медленно, потом все быстрее, сильными равномерными ударами рассекая водную гладь и удаляясь от берега, смеха, Большого Уилли и спутниковой антенны над его баром.