Гедеон - Эндрюс Рассел. Страница 94

— Я бы к тебе присоединился, — сказал Карл с улыбкой.

Вдруг резкая, пронзительная трель разорвала тишину рассвета, уничтожив возникшее ощущение безопасности и уединения. Она прозвучала так неожиданно, что какое-то мгновение Карл не мог понять, откуда доносится звонок.

Звонил мобильный телефон «сабурбана», настойчиво требуя ответа.

Карл посмотрел на него, не веря своим глазам. Аманда тоже уставилась на мобильник, словно никогда в жизни не слышала подобного шума. Никто из них не сделал попытки снять трубку с подставки.

Заливистая трель прозвучала еще раз.

Молодые люди обменялись взглядом.

Раздался третий звонок.

Карл протянул руку и схватил маленькую черную трубку. Открыл крышку большим пальцем, чтобы ответить. Его сердце бешено колотилось, когда он подносил телефон к уху. Карл сглотнул, почувствовав, как внезапно пересохло в горле. И ответил:

— Да?

— Работа закончена? — требовательно спросил голос на другом конце линии.

Мужской голос, нетерпеливый, самодовольный и с выраженным британским акцентом. От этого голоса у Карла по спине побежали мурашки. Это он. Наконец-то Карл мог говорить с демоном, который стоял за всеми смертями и разрушал чужие жизни, с тем, кто был повинен во всем происходящем.

— У меня очень мало времени, — продолжил голос, теперь с упреком. — Почему вы не доложили? Мне необходимо знать, мертвы они или нет?

Карла охватил гнев. Вены на шее вздулись, и он сжал телефон с такой силой, что казалось, вот-вот раздавит. Когда он заговорил, то с трудом узнал свой собственный голос, столько в нем было сдержанной ярости.

— Человека, к которому вы обращаетесь, здесь нет, — произнес он. — Боюсь, дозвониться туда, где он сейчас, будет очень непросто.

Какое-то время на том конце не отвечали. Раздавалось только тяжелое, хриплое дыхание. Затем Карл услышал:

— Черт возьми, это ведь вы, не так ли? Вы обошли беднягу Пэйтона. Мда-а… а вы, мой мальчик, оказывается, гораздо изобретательнее, чем я предполагал.

— Давайте кое-что проясним, — процедил Карл сквозь зубы. — Я не ваш мальчик.

— Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах, Карл. Так трудно найти умного, независимого молодого человека, способного самостоятельно принимать решения. Большинство людей вашего возраста нуждаются в постоянном присмотре.

— Хорошо, вам известно, кто я, — ответил Грэнвилл, кипя от злости. Костяшки его пальцев побелели от напряжения. — Чтобы игра стала честной, почему бы вам не назвать свое имя?

— Вы еще очень молоды, да? Мне очень жаль, Карл, но, видите ли, мы достигли такого уровня в нашей игре, где понятия «честная» не существует.

— В игре?! — прорычал Карл в трубку. Аманда смотрела на его вспышку ярости широко распахнутыми глазами. — Ты уничтожил мою карьеру, мой дом, всю мою жизнь! Что это за гребаная игра? За что ты так поступил со мной? Почему именно со мной?

— Уверяю, мой мальчик, здесь нет ничего личного.

— Кто ты? — закричал Карл. — Отвечай, мерзкий ублюдок!

— Увы, наш разговор становится несколько удручающим. Вынужден прервать его прямо сейчас.

— Я найду тебя, — пообещал Карл. — Я найду тебя, и, клянусь, ты мне за все заплатишь!

Но телефон, прижатый к уху, уже замолчал. Кипя от гнева и разочарования, Карл изо всей силы ударил трубку о руль машины раз, другой, третий, прежде чем Аманда смогла вытащить мобильник из его сжатого кулака.

— Немедленно прекрати! — скомандовала она. — Этот телефон нам еще пригодится!

Карл сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Затем взял у Аманды телефон и бережно положил на место.

— Я хочу его убить, — произнес он тихо. — Хочу узнать, кто он такой, и убить.

— Да, — ответила она, также тихо. — Я понимаю.

Карл повел машину дальше. Они свернули на Восьмидесятую трассу — узкую горную дорогу, которая извивалась среди лесов, мимо монашеских приютов и потаенных убежищ приверженцев культа «Нью-эйдж». Здесь, в горах неподалеку от Ашвилла, их было довольно много. Сюда люди приходили, чтобы отыскать ответы на мучающие их вопросы, обрести покой и самих себя. В местечке Пэйнт-Гэп пресекались несколько дорог. В сторону приюта Святой Катерины Генуэзской можно было проехать по глинистому проселку. Приют располагался за сбитыми из брусьев воротами, в конце длинной крутой частной дороги, которая кружила по лесу и вела через бурный горный поток, прежде чем закончиться у большого бревенчатого дома, который, казалось, рос прямо из горы. Из большой каменной трубы в центре дома вился легкий дымок.

Рядом с приютом стояла одна машина, белая «селика». Карл притормозил рядом с ней и выключил мотор. Когда молодые люди вылезли из автомобиля, то услышали, как прохладный ветер колышет кроны высоких сосен и перекликаются птицы. Только эти звуки раздавались в тишине, такой всеобъемлющей, что после долгих часов езды по шоссе у них заложило уши.

Аманда схватила Карла за руку и крепко сжала. Они вместе пошагали к дому.

— Чем могу служить, отец Гэри? — вежливо осведомился отец Тадеуш.

— Надеюсь, это я смогу служить, — ответил Преследователь смиренно, повернувшись на жестком деревянном стуле. Собственно, неудобство причинял не столько стул, сколько облачение — особенно воротник. Он был очень жестким и сковывал движения. Нельзя привлекать к этому внимание, подумал Преследователь. Ведь отец Гэри должен был привыкнуть к подобному одеянию. Он сам его когда-то выбрал.

— Пожалуйста, продолжайте, — попросил отец Тадеуш, кивнув. Священник был мощным, крепко скроенным человеком пятидесяти с лишним лет. Темная от загара кожа задубела от долгих лет тяжелой работы на свежем воздухе. Преследователю его круглое морщинистое лицо коричневого цвета напомнило печеное яблоко.

Они находились в его личном кабинете, скудно обставленном грубой мебелью, почти аскетичном. В камине потрескивал небольшой огонь, разгоняя утренний холод.

— Мы с отцом Патриком дружим довольно долго, — объяснил Преследователь, начав говорить с небольшой оттяжкой, свойственной южанам. — Я как раз гостил у родственников в Мерфрисборо, штат Арканзас, когда мне позвонил кардинал О'Брайен и сообщил, что Пат сейчас здесь. Он подумал — мы оба подумали, что перед тем, как вернуться в Балтимор, я могу по пути заехать сюда и посмотреть, как дела у Пата. Может, ему что-нибудь нужно. Например, поговорить.

— Кардинал очень заботлив, — произнес отец Тадеуш тихо, сложив указательные пальцы уголком и опершись на них подбородком. — И вы тоже.

— Как он, отец Тадеуш?

Отец Тадеуш помолчал и отхлебнул кофе. Чудесный, крепкий, ароматный напиток. Преследователю безумно хотелось хотя бы чашечку, но он отказался от предложения отца Тадеуша, не желая оставлять отпечатки пальцев или следы слюны.

— Хотел бы я знать ответ на ваш вопрос, — проговорил наконец отец Тадеуш. В его голосе сквозило сожаление. — Могу сообщить только то, что отец Патрик пытается обрести силы. Он настолько поглощен собственными мыслями, что почти не отзывается, когда его зовут. Иногда я вижу его за компьютером в нашем кабинете. Даже не знаю, чем он там занимается. Но большую часть времени он проводит один, гуляя по лесу. Или поднимается на скалу Господа Нашего.

— Скалу Господа Нашего? — Преследователь подался вперед. Звучит многообещающе.

— Здесь сзади есть узкая пешеходная тропа, которая ведет на вершину этой горы, — объяснил отец Тадеуш. — Самой высокой на много километров в округе. Там, наверху, находится каменный утес — скала Господа Нашего, — с которой открывается великолепный вид во всех направлениях. Это необычайно тихое, уединенное место. Идеальное для созерцания и размышления. Много лет назад там построили хижину.

— «Муж благоразумный, который построил дом свой на камне», — процитировал Преследователь. — Евангелие от Матфея.

— Совершенно верно, — согласился отец Тадеуш, довольная улыбка прорезала его загорелое лицо. — Она совсем простая. И маленькая — места хватает только для койки и стола. Некоторые поднимаются туда для чтения и раздумий. Другие, как отец Пат, даже остаются в хижине на ночь. Когда наступает рассвет, солнце там такое теплое и близкое, что кажется, протяни руку — и коснешься ладони Создателя.