Зовущая (ЛП) - Марильер Джульет. Страница 38

Доверие проявлялось понемногу: он впервые дал мне приготовить и поставить припарку без его присмотра, он впервые оставил меня одну в лазарете, пока ходил лечить одного из раненого народца. Он впервые послал меня с ключом к закрытому шкафчику, где хранились вещества, что было опасно хранить открыто. Я принесла то, что он просил, закрыв за собой шкафчик.

Шли дни, Толег стал давать мне задания, что раньше поручал Сцие, и чаще всего, когда она приходила в лазарет, чтобы спросить, нужна ли ее помощь, он прогонял ее проводить время с детьми. Она почти не говорила о них, наверное, дело было в угрозе Бридиана. Но они с Толегом давно работали вместе, и он порой спрашивал про них, раскрывая свою мягкую сторону, которую показывал редко. Сция говорила кратко, но тон ее был полон любви и гордости. Она могла насладиться временем с ними, как говорил Толег, пока сюда не вернулись придворные.

Я не видела Бренна и Флинта. Стражи из отряда Волка приходили на ужин в зал. Когда отряд Оленя охватила волна тошноты, Силовик по имени Таллис пришел в лазарет за лекарством, что Толег делал для таких проблем. Каждому нужна был серьезная доза. Я рискнула спросить про мужа, и мне сказали, что Морвену невесело, как и всем остальным, но остальное шло неплохо – Оуэн Быстрый меч недавно сказал, что его новому ученику тренировки почти не нужны.

Я не могла выйти наружу, проходы охранялись. Большой сад у кухни был внутри стен, как и участок с травами для нас. Толег ходил в лес часто с корзинкой в руке и приходил с дикими травами. Он не говорил о том, что там видел, мы со Сцией не спрашивали. Я хотела сбежать за стены, насладиться запахами и звуками леса, что поднимали настроение. Но когда Толег возвращался из походов наружу, он был еще молчаливее, чем обычно, его плечи были опущены, поза говорила лучше слов: «Не трогайте меня». Было ясно, что происходящее в Летнем форте ему не нравилось. Но он тоже слушался правил Бридиана.

Я надеялась, что где-то в крепости есть высокая точка, окно или участок ровной крыши, откуда я смогла бы хоть уловить краем глаза добрый народец у реки. Может, даже удалось бы увидеть тренировочное поле, где был бы отряд Оленя. Такие места точно были – дозорная башня, например, где стояли стражи из отряда Волка, - но я не могла попасть туда, не вызвав подозрений.

Флинт мне не снился. Может, дело было в его близости, хоть и недостижимости. Он мало рассказывал мне о своем даре исцеления разума. Сначала я боялась этого, и у меня на то было больше причин, чем у всех. Все презирали, что дар стал жутким искусством порабощения. Но я знала, что если дар Флинта использовать правильно, он позволял исцелять разум, успокаивать беспокойных. От его дара наши сны друг о друге стали очень яркими, часто отражающими правду. Сны могли тревожить, но они были полезными. Сон обо мне, оставшейся на островке, заставил Флинта поспешить на помощь, и мы получили прекрасную ночь в объятиях друг друга. Это не была ночь мужа и жены, мы не могли так поступить, пока Олбан не был свободным, мы лишь могли верить в общее будущее.

Видя ситуацию Сции, я радовалась, что мы так поступили. Любовь уже делала нас уязвимыми. Ребенок сделал бы ситуацию опасной. Я понимала лучше, чем раньше, почему нежные чувства были под запретом среди мятежников Тенепада. Но наши с Флинтом чувства расцвели, несмотря на наши попытки остановить их, они были упрямым растением, вьющимся по камням, поднимающимся высоко, чтобы появился цветок, отрицая осенний холод, зимнюю стужу. От таких мыслей я улыбнулась. Этот цветок был бы чертополохом, с сильным стеблем, усеянным защитными колючками, и лиловым цветком. И мятежники Регана использовали чертополох как свой знак. Любовь сильная, как сам Олбан. Любовь, что преодолевала все: горы и поля, озера и реки наших пострадавших земель.

Глава десятая:

Не прошло и два месяца после назначения Гилла лидером отряда Волка, после смерти Мурада от раны, что начала гноиться. Гилл все еще старался показать свою власть в отряде и с куда большей готовностью, чем, скажем, Галани или Абхан, отдал бы Флинту лидерство в выполнении почти невозможного задания, что дал им король. Так было площе.

А еще были его люди. Роану он доверял все, кроме самых опасных секретов, и он подозревал, что его заместитель догадывается и о них. Таллису он доверял, ведь тот не давал Флинту переступить черту при Бридиане. Остальные уважали своего лидера отряда даже после случившегося на прошлом Собрании.

Флинт был не единственным Силовиком, которого вызвали в тот день, но остался только он. Кельдек не знал, как отразилась на людях битва Дувака и Буана, все Силовики, даже порабощенные, замолкали, когда кто-то говорил об этом. По возвращению в Летний форт Флинт видел, как люди по одному или по двое ходят к месту, где повесился Буан после боя. Там всегда кто-то стоял и молчал, словно поддерживал тень Буана в том, что выбора у него не было. Каждый Силовик видел в тот день, что он убил товарища так быстро, как только мог. Он справился с этим, и его товарищи простили ему это деяние. Но Буан не смог простить себя.

Что-то изменилось в людях в тот день, не только в отряде Котика, откуда были те двое, но и среди большинства остальных. Это затронуло даже лидеров отрядов, Флинт чувствовал это на совете перед тем, как покинул Зимний форт, когда Абхан, что служил очень много лет, поддержал его предложение не убивать добрый народец. Может, перемены эти продержатся недолго. Но пока он был рад им. Если так он сможет убедить своих людей, что с добрым народцем можно говорить, его можно слушать, сделать союзником, то это к лучшему. В его голове появлялся план, что мог позволить ему работать на короля, но и готовиться к мятежу. И для этого ему нужно было оставаться на шаг впереди Бридиана.

Он был потрясен, увидев Нерин в Летнем форте, хотя, к его облегчению, у нее была убедительная история для прикрытия. Она не покидала его мысли, что бы он ни делал. Он верил, что она поддержала бы его план. Жаль, он не мог рассказать ей, но ее прибытие сюда уже было риском, да и его дела не позволяли им пересечься. Он мог придумать причину, чтобы прийти в лазарет, но не стал, ведь даже если бы они хорошо скрывали правду, кто-то мог понять, что между ними что-то есть. Он не понимал лишь, зачем Нерин сделала такой опасный шаг так рано и с одним спутником. Тали такой план одобрить не могла. Но он давно не связывался с ней. Может, ситуация изменилась.

Для своего плана он воспользовался временем ужина. Бридиан и Эстен всегда ели в относительной роскоши крепости. Отряд Оленя ужинал в комнатах Силовиков, вход оттуда был со стороны тренировочного поля. Добрый народец под опекой Флинта мог готовить себе еду, слуги приносили им продукты и хворост для костра. Они ужинали в лагере.

Эстен так уставал от ежедневной работы, и Флинт решил, что Эстен покинет крепость после ужина только в крайней необходимости, если другие справиться не смогут. Бридиан мог прийти внезапно, но обычно он был рядом с Эстеном. И это привело к идее Сумеречных советов.

Первые несколько вечеров он приходил один без железа. Привычная команда из отряда Волка охраняла лагерь. Пока Эстен спал, управлять нужно было с помощью железа, хоть это и было жестоко. Но если бы он приказал отряду Волка отложить мечи и ножи, то пленники могли одолеть людей и сбежать раньше, чем прибыло бы подкрепление. Массовый побег не привел бы ни к чему хорошему. Это могло привести к тому, что их с Роаном бросили бы за решетку или казнили. И с Эстеном король мог просто собрать новую армию доброго народца.

Его план был сложнее. Если он сработает, а он надеялся, что поможет присутствие Нерин в Летнем форте, то ужасный поступок Эстена удастся перевернуть на голову, и призвать пленников не для демонстрации мощи, а как часть восстания. Возможно ли это? Он не знал точно, но Шалфей уже дважды сама говорила с ним. Он должен попробовать.

Приходя в лагерь, он приказывал людям отряда Волка отойти подальше, надеясь, что это уменьшит неудобства, что причиняло железо даже самым сильным из этого народца. Это не могло обеспечить ему мгновенное доверие доброго народца, он этого и не ждал. Но он приносил еду каждый день и ждал, что его пригласят к костру. Он говорил с ними, как с ребятами из своего отряда, спрашивал, как прошел день, как они себя чувствовали, подходит ли им еда. Многие пленники были в плохом состоянии, у них были повреждены или тела, или разум из-за постоянного влияния железа. А те, что могли отвечать, или рычали, или плевали, или бросали в него камнями. Но шли дни, он не сдавался, и они начинали кивать ему, когда он приходил к ним.