Время побежденных - Голицын Максим. Страница 6
— Что-то вроде.
— Вот я тут ненароком слышал ваш разговор… Вы понимаете, я занимаюсь прошлым веком. В основном первой его половиной.
Больше он не заставил себя уговаривать — отодвинул стул и уселся.
— А, — сказала Сандра, — Смутным временем?
— Да. Сразу после Катастрофы. Двадцатые-тридцатые годы. Архивные материалы, пресса… иногда мемуары, дневники… Благодатная тема для историка, но нелегкая — с тех пор ведь мало что сохранилось. Первый контакт, встреча двух цивилизаций тоже приходится как раз на этот период. Вот я и заинтересовался. Никогда не приходилось самому общаться с кадарами, понимаете ли… Я, в общем, кабинетная крыса.
— Очень приятно познакомиться, — неуверенно отозвался Карс.
— Я и не думал, что придется выбраться в Берген. Но там удалось обнаружить новые материалы. Целый архив. Был похоронен под завалами Технологического центра, а теперь, когда у городских властей дошли наконец руки до реставрационных работ, выяснилось, что там, в подвале, была спрятана вся университетская библиотека. От нее мало что осталось, конечно, но все равно — без специалиста не обойтись.
Он снова нервно протер очки.
— Конечно, я не мог отказать… понимаете… когда я еще ребенком узнал о кадарах, я был просто потрясен. Вся беда в том, что сейчас мы мало об этом задумываемся — воспринимаем их присутствие как само собой разумеющееся. А ведь было время, — он повернулся к Карсу, — когда вы казались нам чем-то сверхъестественным.
— Я мало что читала о том времени, — вмешалась Сандра, — но мне кажется, первый контакт должен был вызвать потрясение. Шок. Столько веков человечество думало, что оно одиноко по Вселенной, искало братьев по разуму — и вдруг они пришли сами.
Бьорн явно оживился. Похоже, это был его любимый конек.
— Знаете, когда-то, в молодости, я жалел, что опоздал родиться. Мечтал оказаться свидетелем первого контакта. Наверное, поэтому и стал историком, начал работать с архивными материалами — и тут выяснилась одна интересная вещь…
Он обвел слушателей торжествующим взглядом.
— Не было никакого потрясения — никакого шока, ничего… Конечно, это оказалось из ряда вон выходящим событием, сенсацией, но не больше… Когда кадары появились, человечеству было просто не до них — слишком много навалилось собственных внутренних проблем. Ведь первый контакт пришелся как раз на годы после Катастрофы, на Смутное время — голод, эпидемии… хаос.
— Еще бы, — сказал я, — своя рубашка ближе к телу.
— Вот именно, — с горечью заметил историк, — потому и довели дело до Катастрофы. Пока спорили, на базе какой страны создавать супербомбу — боялись, что найдутся желающие использовать ее не по назначению, или, заполучив установку такой мощности, начнут шантажировать остальные государства, пока торговались, заключали соглашения — астероид благополучно себе шарахнул и дело с концом. А тут еще эта странная история…
— Вы имеете в виду взрыв установки? — спросила Сандра.
— Вот именно.
— Почему странная? — удивился Карс.
— Ну, вы, наверное, и сами знаете… Когда наконец установка для расстрела Харона была создана, когда уже установили ядерные боеголовки; все было отлажено, столько денег угрохали… и вдруг она ни с того ни с сего при загадочных обстоятельствах взрывается; взрывом тогда смело половину Мексиканского нагорья… что, конечно, порядка не добавило. Большая часть Латинской Америки и сейчас запретная зона — там черт знает что творится…
— А я думал, это астероид…
— Какой там астероид! Да его падение вызвало и то меньше разрушений. Он, конечно, наделал дел — ведь уничтожить его так и не смогли. Правда, его расстреляли в атмосфере — вот все, что сумели сделать в этой общей панике, но обломки все равно упали на Землю.
Я повернулся к Бьорну:
— И что, так до сих пор и неизвестно, кто это сделал? И почему? Кому понадобилось взрывать установку? Ведь от этого никто не выиграл!
Бьорн вздохнул и начал рыться в карманах в поисках мелочи.
— Так и неизвестно. Ведь ни один свидетель не пережил этот взрыв. Мы можем только гадать. По некоторым предположениям — диверсия, хотя вы правы — непонятно, кому могла пойти на пользу диверсия такого масштаба. Но даже если и так, если принять эту гипотезу, возникает множество вопросов. Всех, кто работал на установке, проверяли на лояльность более чем тщательно, охрана там была великолепная — мышь не проскочила бы… Лично я склоняюсь к тому, что это была просто нелепая случайность. Знаете, одно из тех совпадений, которые поворачивают ход истории…
— Куда-то не туда он повернулся, этот ход истории, — сказал я. — Ладно, ребята, пора собираться. Спасибо за компанию, профессор.
Он кивнул и отошел к стойке — расплачиваться. Мы, не дожидаясь его, вышли из нашего временного приюта в недружелюбный холод северной ночи. Ветер изменил направление и теперь дул с фьорда, швыряя в лицо запахи ржавого железа и гниющих водорослей. Глухая осенняя ночь все еще длилась. Я поднял воротник куртки и огляделся. Вдалеке на маслянистой черной воде отсвечивали тусклые огоньки — приближался паром. Все расселись по машинам и только пять черных «Харлеев» с пустыми седлами сиротливо остались стоять под дождем. Служитель поднял шлагбаум, пропуская нас на пристань, а сам вышел вперед, чтобы принять причальный канат. Путешествие продолжалось.
03 июля 2031 года
От комиссара полиции г. Сочи
капитана В. Анджапаридзе
мэру города господину А. Акопяну
Дорогой Ашот! Понимаю, что у тебя сейчас своих неприятностей хватает, и пишу я тебе вовсе не за тем, чтобы клянчить очередную дотацию нашему управлению, хотя, видит Бог, мы отчаянно нуждаемся и в людях, и в оборудовании.
Две недели назад я направил следователя Краснова на расследование убийства в Приморском районе. Ты и сам этот район знаешь — он всегда был неблагополучным, и я не раз просил тебя почистить его хорошенько — снести все эти времянки, которые там самовольно понастроили беженцы, все эти б ар аки-мар аки, а людей оттуда переселить в пустующие корпуса санатория «Орианда». По крайней мере, если бы мы сосредоточили всю эту кучу народа в одном месте, за ними хоть наблюдать было бы можно. Это же известный во всем городе перевалочный пункт контрабанды и наркотиков.
Так вот, он (Краснов, я имею в виду) был занят расследованием убийства. Там что ни день, то поножовщина, что ни ночь — труп, сброшенный в море; словом, дело обычное, но это было уж очень поганое какое-то, даже наши ребята из медэкспертизы пребывали в некотором шоке. Говоря официальным языком, имело место глубокое рассечение хрящевых структур горла — то есть гортани и трахеи. Убита женщина, и сначала мы полагали, что имеем дело с преступлением на бытовой почве. Так его Краснов и начал расследовать. Тем не менее еще через несколько дней в том же районе была сходным образом вырезана целая семья, и мы поняли, что имеем дело скорее всего с маньяком. Сам знаешь, как сложно вычислить маньяка — никаких внешних проявлений, полная непредсказуемость. Одним словом, Краснов решил, что он может оказаться из абхазских беженцев — знаешь, каким-нибудь малым, у которого в конце концов просто поехала крыша от всех этих ужасов, что там творятся. С трудом связались с тамошними властями, и, к нашему удивлению, все подтвердилось — да, на территории Нового Афона зарегистрированы точно такие же преступления. Следы вроде бы совершенно отчетливо вели туда, но тут Краснова словно что-то подтолкнуло — ты же его знаешь, он следователь опытный и никогда не пренебрегает предчувствием, — запросил Киев. Говорит, сам не знает, что его заставило это сделать.
Ашот! И в Киеве, и в Краснодаре, и в Севастополе — буквально везде, по всему южному региону, были зарегистрированы аналогичные преступления. И это явно не один и тот же человек. Одному такое сотворить просто не под силу. Время этих преступлений часто практически совпадает в разных городах, удаленных друг от друга. Может, это секта какая-нибудь?
Ашот, я тебя умоляю, свяжись с вышестоящими инстанциями — пусть проверят, не были ли зарегистрированы подобные преступления и в других местах. Может даже, поможешь мне связаться с коллегами из Европы или Северной Америки?
Ашот, слушай, это очень серьезно. Мы столкнулись с чем-то, чего я не понимаю. Может, придется создавать координационный комитет или что-то в этом роде, но так этого оставлять нельзя!
В преферанс к Рубинштейнам в субботу играть не приду — мы по уши в дерьме. Если бы в сутках было двадцать восемь часов, я успевал хотя бы выспаться. Мой привет Ануш и девочкам. Постарайся не выпускать их на улицу без охраны.
Надеюсь, ты свяжешься со мной, как только сможешь. Официальную докладную записку я тебе уже отправил, но разве там все скажешь?
Ашот, поверь моему опыту, мы натолкнулись на что-то страшное.
Пожалуйста, помоги.
Валико.