Рейз (ЛП) - Коул Тилли. Страница 22

Но этот мужчина, этот Рейз, был испорченным. Слишком испорченным.

Он не был моим Лукой, не имело значения, как сильно я хотела, чтобы он оказался им.

Убирая шипы от туловища, Рейз направил руку в мою сторону, и я вздрогнула, поднимая вверх свою руку вместе с блокнотом и ручкой, чтобы прикрыть лицо. Ручка была вырвана из моих рук. Рейз положил ее в рот и раскусил пополам, выплевывая кусочки на пол. Чернила капнули на его кожу. Используя сломанную ручку для нанесения новой раны, Рейз сделал надрез, проведя как ножом, и растер чернила в открытой ране.

— Рейз! — пронзительно закричала я. Мне пришлось бороться с желанием выбить ручку из его рук. Но Рейз вскоре и сам отбросил ее, наклонившись своим ртом к моему уху, он сказал:

— Еще одно убийство… еще одного я убью ради тебя.

Как только я успокоилась, Рейз попятился. Он бросил свой кастет обратно на лавку, и, восстанавливая концентрацию, снова начал поднимать гантели и продолжил тренировку.

Похлопывая себя по груди, я сконцентрировалась на дыхании. Что, черт возьми, только что произошло? Кем был этот мужчина?

Рейз сделал паузу, лишь на мгновение, и, не взглянув на меня, произнес:

— Дуров, Алик Дуров из Бруклина, Нью-Йорк. Месть. Убить.

Холодный пот прошиб мою спину, когда он прошипел имя, выплевывая его словно яд. Я выбежала из комнаты, игнорируя Виктора, который прислонился к стене напротив, вбежала в офис и захлопнула дверь. Повернула ключ в замке для полной уверенности, что никто не сможет войти.

Добравшись до стола, я схватила свой телефон и набрала Талию… попав прямо на голосовую почту. Когда прозвучал сигнал, я нарушила тишину:

— Талия! Перезвони. Это срочно. Мне надо с тобой поговорить.

Отключившись, я села за стол, начиная проигрывать в уме, что только что произошло. Рейз был встревоженный. Холодный. Бесчувственный.… И меня безумно и необъяснимо влекло к нему. От него пахло свежим снегом, его грубое и небритое лицо, его накачанное и в порезах тело… мышцы, татуировки… то, как он зарычал, когда сказал, что…

Глаза. Я сошла с ума из-за этих глаз.

И он хотел отомстить моему жениху. Зная Алика, это желание могло быть продиктовано любой причиной. Алик годами создавал армию своих врагов.

Что если он убьет Алика? Что если в этом году Алик проиграет?

Я ждала печали, боли, но оцепенела. «Какого черта, Киса!» — выговорила я сама себе, чувствуя, что пора перестать думать о Рейзе, о невозможном.

Тем не менее, я продолжила мучить себя и открыла верхний ящик стола. Зарылась рукой под файлы и нащупала холодный металл, дотронувшись до края. Убедившись, что жалюзи закрыты, я вытащила старую потускневшую рамку и стала рассматривать картинку внутри, поглаживая рукой по стеклу.

Картинка была идеальной: двое детей, одна девочка и один мальчик, летний пляж. Мальчик обнимает рукой девочку за плечи, они так близко друг к другу и улыбаются. У нее светло-голубые глаза, а его карие, только в левом на радужке была такая же частичка голубого, как у девочки.

Они были предназначены друг другу.

Бог создал для них путь, когда они родились, благодаря которому они всегда смогут узнать друг друга, где бы они не находились на Земле.

Я подняла глаза и посмотрела на дверь, представляя глаза убийцы в другой комнате моего тренажерного зала… Рейз? Лука? Теплое чувство охватило меня от такой вероятности. Но нет, конечно, это было…

Невозможно?

Это было невозможно…правда?

Мой телефон зазвонил. Талия!

Я открыла его, вздохнула и сказала:

— Талия… кажется, я облажалась.

10 глава

Рейз

Мышцы болели от веса гантели, адреналин все еще бушевал в венах.

Раз…

Эти глаза.

Два…

Эта улыбка.

Три…

Это лицо.

Четыре…

Эти сиськи.

Пять...

Бросив тяжелые гантели на пол, я протопал к скамейке. Надев кастеты, направился к обтянутой кожей стойке. Я наносил удары, наполняясь чертовски приятным чувством эйфории от шипов, проскальзывающих сквозь обшивку укрепленного снаряда.

Я представлял торс, лицо, гребаную самодовольную физиономию задницы Алика Дурова, но эта женщина, босс «Подземелья», ее запах, окутавший меня, мешал мне сконцентрироваться. Наконец, я остановился и оперся на стойку. Тряхнул головой, мое сознание, как вспышки молнии, наполнились картинками. Песок, жара, мои губы соприкасаются с чьими-то другими. Но я не мог разобрать лица, не мог вспомнить…Черт, я не хочу вспоминать!

У меня одна цель. Один единственный шанс, чтобы убить Дурова, на моих условиях, на моей арене.

Отступив, я поднял кулаки, но лицо Волковой появилось вновь, в моем мозгу, оно не покидало мой гребаный мозг. Член стал твердым. Я обезумел от необходимости кончить.

Эта женщина.

С того момента, как я увидел, что на нее напали, я вынужден был действовать. Я спас ее. Инстинктивно что-то внутри подтолкнуло меня сломать его чертову шею.

И она управляла этим рингом? Она, твою мать, управляла этим смертельным рингом!

Я застонал. Эти сиськи, эти соски, выпирающие поверх ее топа. Отбросив голову назад, я зажмурился. У меня никогда не было женщины. Никогда не проникал ни в одну киску. Никогда не целовал ни одни женские губы. Но ее губы, я хотел их видеть обернутыми вокруг моего члена.

Бой. Сконцентрируйся на гребаном бое! Я твердил это себе, пока мой член подергивался, изнывая. Новая татуировка, как знак моего недавнего убийства, пульсировала. Я убил из-за нее… постороннего человека, незнакомца.

Разгневанное рычание нарастало в моем горле. Размахнувшись, я ударил кулаком в стойку, и она закачалась от силы моего удара. Кожа разорвалась, и дерево внизу раскололось.

Срывая кастеты, я ворвался в ванную и заперся в кабинке. Прислонившись к стене, сорвал с себя шорты. Схватив мой твердый член, я стал дрочить, теряясь в ощущениях.

Я закрыл глаза. Представил лицо Волковой, ее приоткрытые розовые губы, голубые глаза, которые смотрели на меня, затвердевшие соски, сжатые бедра и жар, разливающийся по ее гребаному красивому лицу.

Я зарычал, стал двигать рукой жестче, раскачивая бедрами назад и вперед, когда представил, что склонился над ней, сорвал трусики и погрузил свой твердый как камень член в ее задницу. Тепло, влажно и, как сдавливающие тиски, для моего члена.

Я с силой выдохнул, и теплый поток воздуха достиг моего стояка. Мои яйца напряглись и я, ударяя кулаком по стене, кончил: грудь покрывал пот, дыхание было глубоким и быстрым.

Открыв глаза, попытался успокоиться и вытер с руки горячую сперму. Я вышел из кабинки и заметил Виктора, ожидающего меня около боксерской груши, он с любопытством пялился. Пройдя до скамьи для пресса, я оседлал ее и опустился спиной вниз, схватившись за штангу. Виктор откашлялся.

Игнорируя говнюка, я приподнял штангу с подставки, чтобы начать свои повторения.

Кто-то, вероятно, Юрий, постучал в дверь и приказал:

— Рейз, выйди.

Положив штангу обратно на стойку, я встал и вышел в широкий тренажерный зал, мой взгляд уперся в площадку. Там я заметил бойцов, жаждущих пустить кровь, сдерживаемых, как дикие животные на поводке, тренерами, стоявшими рядом и наблюдавшими за ними.

Затем моя кровь похолодела, когда Дуров двинулся на меня сквозь толпу, его взгляд прищуренных глаз остановился на мне.

Я оставался на месте, борясь с непреодолимым желанием броситься вперед и сломать ему шею. Но я хотел, чтобы его смерть была долгой, очень медленной, унизительной. Дуров размял шею, покачивая ею из стороны в сторону. Мне все еще не удалось вспомнить, как именно он солгал, как отправил меня в ГУЛАГ, но, черт возьми, я не оставлю это просто так. Со временем я вспомню. Каждая клеточка моего существа говорила мне, что этот урод должен сдохнуть.

Алик остановился передо мной, его босые ноги попали в поле моего зрения. Опустив подбородок вниз, я изучал каждое его движение периферийным зрением. Он был создан для смертельных боев. Но таким же, мать его, был и я.