Континент (СИ) - Красников Андрей Андреевич. Страница 15

   Вот в этот момент и становится предельно ясно, к чему у тебя лежит душа на самом деле. И важно именно это, а не то, какой там стороной шлепнулась на пол монета.

   Физиономия Императора выпала три раза первой, намекая на то, что нужно оставаться в городе. Но мне очень хотелось продолжить подбрасывать золотой - и решение было принято. Пора убираться отсюда.

   Загрузив остатки ужина в рюкзак, я погасил светильник и принялся ждать. Уходить лучше всего после полуночи. И нужно быть готовым ко всему - от того, что за мной следят, до того, что стражники на воротах окажутся упертыми и их не откроют.

   Часа через два я поднялся, набросил на плечи рюкзак, натянул новые сапоги и вышел из номера. Сначала мне требовалась наглость. Можно было, конечно, попробовать вылезти из окна номера, пробраться в конюшню, попытаться найти там свою лошадь, не разбудив конюхов... Но проще все же напрямик.

   - Мне срочно нужно попасть в храм всех богов, - сообщил я пытающемуся продрать глаза охраннику в холле гостиницы. - Проводите меня до конюшни, а то я у вас здесь не особо ориентируюсь.

   - Да, господин, - печально зевая, кивнул тот и поплелся к двери, которая, как я помнил, вела напрямую в сарайчик с лошадьми.

   Там нас встретил такой же печальный и сонный конюх, со страдальческим лицом приведший мою лошадь и открывший ворота.

   Я вышел на улицу, ведя животное в поводу. Сейчас будет понятно, следят за мной или нет. Если следят - придется драться. Иначе никак - доложат страже или жрецам, а потом - все.

   На первый взгляд, никому я не был нужен. Город был темным, пустынным и безжизненным.

   Осмотревшись по сторонам, я забрался в седло и повернул лошадь в сторону центра. Кто бы за мной сейчас не наблюдал, будет лучше, если они решат, что я действительно отправился к храму.

   Цокот подкованных копыт по брусчатке звучал настолько громко, что я то и дело морщился и озирался. Но никто, слава Эстерси, мной не интересовался. Кажется.

   Отъехав на пару сотен шагов, я свернул в сторону, оказался на соседней улочке и развернулся обратно к городской стене.

   Стражники у ворот, к которым я добрался спустя двадцать минут, на мою просьбу выпустить меня из города, ответили отказом. Имперский у них был заметно лучше, чем у покойного Сетика, но все же не находился на вершине совершенства.

   - Не положен. Командиры голову снимает.

   - Вы поймите, мне очень нужно в Токаро!

   - Зачем? - флегматично поинтересовался страж, всем своим видом показывая, что я могу и не отвечать.

   - Конкуренты моего брата планируют провернуть сделку, которая его разорит! И времени совсем мало!

   - Все равно не положен.

   - Я заплачу! Это действительно очень важно для семьи!

   Стражник немного помялся, переглянулся с товарищами, но все равно мотнул головой.

   - Нельзя, господин. Правила строгий.

   - Дам пять золотых!

   Воины переглянулись еще раз, на этот раз удивленно.

   - Жрец и ночной стража...

   - Десять золотых!

   Во взглядах стражников начал разгораться огонек алчности и я понял, что перестарался. Надо было, наверное, начать с двух монет - тогда бы они согласились и на пять.

   Я как в воду глядел.

   - Господин, если эти действительный настолько важно для ваш и вашего брат, то мы сможет вас пропустить. Но вы поймите, это против всей правило - поэтому мы возьмем с вас двадцать золотые.

   И вот здесь я откровенно разозлился. С трудом удержавшись от того, чтобы не изжарить кого-нибудь заклинанием, промолчал и отошел в сторонку, присев на какую-то ступеньку.

   - Господин?

   - Что?

   - Вы не желаете проехал?

   - Через два-три часа взойдет солнце, - я махнул головой в сторону востока. - Если вы не хотите открыть мне ворота сейчас и за десять золотых, то хрен с вами, я подожду три часа и проеду через них бесплатно. Да, мне придется торопиться пуще прежнего и гнать до брата во весь опор, но, демоны меня побери, оно того стоит!

   Стражники, явно обеспокоенные таким вариантом, принялись о чем-то вполголоса переговариваться. Наконец, самый первый снова обратился ко мне:

   - Господин, давайте ваш десять золотой. Мы решил, что наживался на чужих неприятности - это действительный недостойно.

   Еще бы вы не решили... Я отсчитал десять кругляшей и ворота начали открываться.

   - Мирной службы, доблестные воины.

   - И вам спокойной и быстрой дорога, господин!

   За воротами, я, не сдерживаясь, пришпорил лошадь. Стражники все равно считают, что я тороплюсь к брату, а больше никого вокруг и нет.

   Спустя полчаса я уже раскапывал свои спрятанные сокровища, хваля себя за предусмотрительность. Теперь самое главное - найти дорогу, ведущую к границе с Империей и свалить, наконец, из этой страны. Общение со жрецами знатно подпортило мне впечатление о Тардии. Чтоб я еще раз сюда приехал...

   На тракт, ведущий от Летнего Тарда к границе, я выехал, когда небо уже заметно посветлело. Некоторое время двигался, пытаясь найти укрытие на день - и рассмотрел-таки в сумраке небольшую рощицу немного в стороне от дороги.

   Свернул в ее сторону, с болью в сердце глядя на то, как приминается трава под копытами лошади и моими сапогами. Увидят ведь...

   Некоторое время я потратил на то, чтобы хоть как-то поправить довольно высокую растительность. Получалось откровенно плохо. Надежда была только на то, что утренняя роса и последующее солнце все же успеет оживить примятую зелень до того, как кто-то отправится за мной в погоню.

   Рощица оказалась гораздо меньше, чем я решил, глядя на нее с дороги. Но какое-то укрытие она все равно давала, вдобавок, имеющийся кустарник должен был скрыть нас с лошадью, если мы хорошенько затаимся.

   Напоив животное из собственных запасов, я, потратив минут десять на уговоры, заставил-таки его лечь среди кустарников.

   - Тише, тише...

   Лошади лежать не очень хотелось, но она, как и Красавица, оказалась достаточно послушной. На всякий случай я еще и привязал ее голову к корню одного из деревьев, для чего пришлось исхитриться и прицепить веревку к узде. Наверное, любой конюх прибил бы меня на месте за такое, но цели я, кажется, достиг - лошадь лежала и не старалась подняться, хоть и нервно всхрапывала изредка.

   Я улегся рядом, положил голову ей на шею и принялся гладить, успокаивая. Чувствую, это будет очень длинный день.

   Погоня - если это была она, - появилась часа через два после рассвета. По дороге пронесся десяток гвардейцев со жрецом за компанию, напугал меня, взволновал лошадь, которой давно надоело валяться на земле, и скрылся в стороне виднеющегося вдалеке леса.

   - Тише...

   Лошадь, несмотря на весь свой мирный нрав, вести себя тише отказывалась. И, как назло, на дороге появился новый разъезд всадников, в этот раз двигавшихся медленно и спокойно.

   - Да заткнись ты, тупое животное, - чуть не плача, прошипел я. Выдаст ведь.

   Лошадь попыталась встать, задергала мордой, привязанной к дереву и легонько заржала. Я положил руку ей на голову...

   - Прости.

   Попадать к жрецам по прихоти своей кобылы я не хотел. Заклинание легко сорвалось с руки, мгновенно убив несчастное животное и закопалось в землю, выдав вонючий дымок от сожженной травы.

   Лошадь несколько секунд конвульсивно подергалась и затихла. Я вздохнул спокойнее. Лишь бы только запах жареного мяса или сгоревшей травы не привлек сюда кого-нибудь из патрульных.

   Время шло. Солнце лениво ползло по небу, заставляя меня потеть и отмахиваться от мух. Рощицей, к счастью, так никто и не интересовался. И я, прекратив бороться со сном, отрубился.

   Разбудила меня легкая вечерняя прохлада. Я приподнялся, озираясь сонными глазами по сторонам.

   Где-то на западе начинался закат. По дороге в направлении города тащился усталый караван. Ближе к стенам в поле копошились крестьяне. Никто не бегал вокруг, разыскивая меня, никто не прочесывал местность с собаками.