В плену бессмертия (СИ) - Дорошин Богдан. Страница 31

— Был бы у меня мой меч, — прохныкал Сиркин, скрутившись на соломе калачиком. Вспоминая ту безграничную мощь, что лилась через его тело, слезы сами наворачивались на глаза. — Ненавижу. Уроды!

За ним явились спустя двое суток. Лицо инквизитора он запомнил плохо, так как глаза слишком привыкли к тьме, и когда впереди замаячил факел, они попросту отказались работать. Макс даже подумал, что ослеп, и именно эта мысль занимала его все то время, когда он шел под конвоем по коридору. Зрение начало постепенно возвращаться лишь когда молодой человек очутился в средней по размеру комнате, где на стенах чадили факелы, а интерьер одним своим видом вызывал тошноту.

Поняв где находится, Макс похолодел. Его словно привели в музей, основная специализация которого заключалась в демонстрировании древних орудий пыток. Но в данном случае, похоже, ему предстояло опробовать их воздействие на своей шкуре. Посередине комнаты стояла дыба, чьи деревянные доски не раз пропитывались чужой болью. Помимо этого страшного инструмента, Максим успел заметить железную деву, колодки, и стол с различными предметами, как правило — железного происхождения и с должной заточкой.

Поняв что ему предстоит, Сиркин не выдержал и закричал:

— Я не виноват, черт возьми! Отпустите меня, паршивые варвары! Отпустите!!

Он начал рваться в стороны, но руки дознавателей оказались сильнее. После парочки увесистых ударов в живот, Макс обвис в лапах своих мучителей, а уже через минуту его пристегивали к креслу. При этом правую ногу зажали между двумя плоскими досками, в щели между которыми вставили стальные клинья. Сквозь пелену страха Сиркин попытался припомнить как называется это орудие пыток, но так и не смог.

— Итак, — брат-инквизитор сел напротив своего пленника. — Приветствую тебя, дитя, в радушных пенатах нашего славного подземелья. По запаху, а здесь как ты мог заметить, воняет страхом и сырой кровью, легко определить, что данная комната повидала больше признаний, чем иная исповедальня. Поначалу все лгут, но под конец… о-оо… под конец всем хочется говорить правду. Но я очень недоверчивый. Уж прости.

Глаза Максима Сиркина были похожи на два блюдца, в которых отражался страх. В те мгновения он был подобен животному: никаких мыслей в голове, одни лишь инстинкты, гласящие, что выжить нужно любой ценой.

— Я… я все расскажу! Т-только не надо… не надо делать мне больно!

— Расскажешь? — искренне удивился брат-инквизитор. — Ну давай послушаем. Хотя… как я узнаю, что ты говоришь правду?

— Я не стану лгать, клянусь!

— Так говорит каждый… хм… первый, кто находится в таком же положении, как и ты. Но практика показывает, что большинству есть что скрывать. Только боль, — кривой, видно не раз сломанный палец инквизитора взвился вверх, — и она одна, может гарантировать чистосердечное признание.

— Что? Вы собрались пытать меня даже при условии, что я готов вам все рассказать?!

— Что такое телесные страдания для бессмертной души? — философски заметил истязатель, а потом обратился к кому-то, кого Макс не видел: — Молоток! Зажимы! Иглы! Клещи да расширитель! И если вас не затруднит, господа, поставьте греться на угли ножовку…

От подобных слов желудок Сиркина взбунтовался, и парень опорожнил свой скудный завтрак себе же на грудь. Брат-инквизитор снисходительно рассмеялся, мол, и не такое случается. Ничего страшного.

Но ужас не отпускал. Черные пятна танцевали перед глазами, а когда молоток ударил о колышек, и доски начали сжиматься вокруг ноги, сознание Макса провалилось в глубокую тьму.

— Значит ты хочешь, чтобы я вытащил мальчишку? — уточнил Оран Лаффе. — Это будет не просто. Как ты знаешь, в дела Храма лучше не соваться, особенно если в деле замешаны инквизиторы. Эти фанатики на все горазды ради Эркалота и своей веры.

— Но ты ведь сможешь, не так ли? — Герин, он же Жнец, сидел на краю стола, потягивая бренди. Напиток действительно оказался неплохим, как и обещал хозяин. — Многие чиновники кормятся с твоего кармана.

— Оно-то так, но все они не только жадные, но и держатся за свои места. Чтобы выполнить твою просьбу, мне придется отвалить немало золота. Очень немало.

— Деньги не имеют значения. Убытки я тебе возмещу, ты главное подсуети кого следует, чтобы парня выпустили как можно скорее. Интереса для инквизиции он не представляет.

— Но он кого-то убил…

— Какого-то голодранца за чертой города. Никто не в претензии.

Старые знакомые, которые никогда не были друзьями, продолжали находиться в кабинете Лаффе. Последний кое-как пришел в себя после появления нежданного гостя, и сейчас размышлял рационально, как привык. Вытащить из засенок неведомого юнца труда Орану действительно не составит, тем более, что со слов Жнеца на него не в обиде ни знать, ни власть имущие. Просто не повезло. Если подмазать кого следует, то бедолагу выпустят уже к завтрашнему утру. Но вот только Лаффе не желал просто так шевелить своими связями. У него тоже были кое-какие проблемы, и раз так удачно подвернулся легендарный в определенных кругах Жнец, глупо не использовать эту возможность.

— Хорошо, — наконец сказал криминальный босс. — Я помогу тебе, но и ты окажешь мне ответную услугу. Сразу скажу, что это пойдет на пользу не только мне, но и Мардуку, ведь чем больше у меня прибыли, тем больше и он получит в качестве своей доли.

Герин скосил глаза на собеседника. Чего-то подобного он и ожидал. За двести лет своей долгой жизни странник привык, что люди на первое место всегда ставят себя. Бескорыстных мотивов не существует.

— Что тебе нужно?

— У меня наметилась небольшая проблемка, которая может ухудшить мои дела, — Лаффе скривился и пригубил бренди. — Раскол в группировке. Бунт на корабле.

— Тебе предали?

— Не совсем. Скорее у меня возникло недопонимание с одной дамочкой. Наемницей. Выполняла для меня грязную работенку в портовых районах, но спустя какое-то время посчитала, что ей выгоднее действовать самостоятельно.

— Почему не решишь вопрос своими силами? — уточнил Герин.

— Вокруг себя она умудрилась собрать бывших соратников, посулив им более щедрую монету, — Оран выглядел недовольным. — Я, конечно, мог бы устроить им веселую жизнь, но это означало бы полномасштабную войну, а подобное слишком быстро станет достоянием общественности и привлечет внимание храмовников. Я, как ты знаешь, предпочитаю не высовываться.

— Наемница должна умереть? — спросил Герин лениво.

— Верно. Люди обязаны видеть, что бросаться грязью в Орана Лаффе чревато для здоровья! Пусть она исчезнет, но желательно… без лишнего шума. Это возможно?

— Почему же нет? Услуга за услугу.

— Рад слышать, Жнец. Зовут ее Марсо Иллэн, она прибыла с каких-то островов, не помню точного названия. Всю сознательную жизнь провела с мечом в руке, а потому будь предельно осторожен. Эта змея отправила к Эркалоту больше народу, чем иная болезнь. Поговаривают, что клинком она владеет столь виртуозно, что один на один против нее шансов нет ни у кого. Именно поэтому я и взял ее в помощницы. Она нагоняла страх на моих врагов…

— А теперь на тебя?

— Черта с два! — Лаффе разозлился. — Я ее не боюсь! Из полезного союзника Марсо превратилась в обузу, а значит ей пора на вечный покой. Вот и все.

Герин не спешил с ответом. Теоретически он мог заставить Орана помочь ему и так. Достаточно было применить Глаз Демона, но такой вариант отпадал по той причине, что в Арсдане находилось слишком много носителей дара, которые легко учуют энергию Бездны. Угрожать же Лаффе именем Мардука Проклятый посчитал излишним. Оран может заартачиться и затаить обиду, а Аксира из темницы следовало вытаскивать как можно скорее.

— Где мне найти эту Иллэн?

— В портовых районах. Она со своими прихлебателями часто ошивается в борделе «Спелая вишня». Там всегда многолюдно и присутствуют развлечения на любой вкус. Собственно — это ее убежище. Покидает она его редко, и это порождает определенные сложности. Так бы давно уже мои люди пустили ей стрелу промеж глаз. Я бы на твоем месте…