Любить кандидата в президенты (ЛП) - Виллано Миа. Страница 4

Его руки ласкали мою спину, и я расположила свою задницу так, как ему больше всего нравилось. Я сняла заколку с волос и позволила им рассыпаться по моей спине. Он пропустил их между своими пальцами и схватил меня за бедра, чтобы войти еще глубже.

- Ты так красива, малыш.

Он вздрогнул и застонал, еще глубже проникая в меня. Каждый нерв и все чувства пробудились во мне. Он направлял себя еще глубже, кровь стучала у меня в ушах.

- О, Алекс.

- Прюденс, моя малышка. Я так люблю тебя, - сказал он. Он кончал долго и мощно, непрерывно двигаясь во мне, постанывая и произнося мое имя. Я схватила его бедра и вцепилась в них пальцами, держась за него, пока он совершал толчки. До тех пор, пока он не затих, его стоны не прекратились. Мы оба не хотели, чтобы это заканчивалось.

- Я так этого хотел. Хотел тебя. – Его голос был напряженным и уставшим.

- В следующий раз тебе не нужно спрашивать. Я всегда твоя. И я тоже очень этого хотела. – Я сползла с него и пошла в ванную. Когда я вернулась, он уже спал. Я прижалась к нему и тоже уснула, наслаждаясь ощущениями в своем теле. Мы крепко спали, пока нас не разбудили огни и крики перед домом.

Глава 2

Я выпрыгнула из постели посмотреть, что происходит у нас перед домом, хотя уже догадывалась.

- Алекс, здесь много машин. Я готова поклясться, что это журналисты. Они повсюду. – Я выглянула в окно, пытаясь что-нибудь разглядеть. Они вторглись на нашу частную территорию. – Это они. Я вижу фургоны телеканалов.

- Ты наверное шутишь. Как им удалось проехать? Эш и Марк сказали, что не допустят этого, - сказал Алекс, заворачиваясь в халат. Зазвонил телефон.

- Марк, я сказал тебе и Эшу держать этих идиотов подальше от нашего дома. Что значит ты не смог остановить их?

Бедный Марк. Он был нанят писать речи для Алекса и сидеть дома, но, похоже, все остальное тоже было на нем. Он заслужил доверие, и Алекс зависел от него. Обычно ему приходилось прикрывать проколы Эша и делать всю остальную черновую работу.

Марк был выпускником Гарварда и помогал писать речи Обаме во время его первого президентского срока. Он был уважаемым человеком в округе Колумбия, и Алекс знал, как ему повезло заполучить его, хотя уже задолго до этого они были друзьями.

- Убери их отсюда. Мне они здесь не нужны. Где Эш? Мне нет дела, что за новую шлюху он уложил. Найди его и притащи его задницу прямо сюда. Звони в полицию, делай все, что угодно, чтобы они свалили отсюда! – Если Алекс начал кричать и ругаться, то должно было случиться что-то очень серьезное. Я надела штаны и толстовку. Беккет как сумасшедший лаял в окно.

Я включила новости и начала делать кофе. Поспать сегодня больше не удастся, и хорошо, что сегодня суббота. Конечно, героем новостей, и местных, и национальных, был Алекс. Каждый канал что-то рассказывал о нем в эфире. Прямые трансляции велись прямо с лужайки перед нашим домом, а в окне кухни я повсюду видела машины и людей. Одна женщина стояла перед входной дверью, а в это время ей делали макияж. Журналисты и операторы окружили наш дом по периметру.

- Мы ведем прямую трансляцию у дома сенатора Конрада. Как только он выйдет, мы сразу получим его комментарии. Был ли у сенатора и его бывшей невесты тайный роман?

Ради всего святого. Кто это придумал? Это абсолютная чушь.

Они приступили к обсуждению психического состояния Стеллы, и тому, как она дважды сбегала из лечебницы. Пресса особое внимание уделила моменту, где Алекс кричит ученикам уйти с дороги. Еще было интервью с персоналом школы, в котором те рассказывали, что видели и слышали. Был сюжет о том, как мы уезжали, и я пыталась спрятать лицо. Целый день по телевизору крутили только новости.

Мы не выходили из дома до понедельника. К концу недели стало еще труднее жить нормально. Алекс был молчалив и замкнут, это означало, что он зол. Я не видела его таким угрюмым с благотворительного вечера, и очень боялась, что он может сделать какую-нибудь глупость.

Марк отвозил меня на работу на своей машине, а Алекс большую часть работы делал дома. Пару дней мы так и выживали, прячась в машинах. Журналисты поджидали нас на выезде и подбегали к машине сразу, как видели ее. Женщины с волосами, собранными в хвост, бегали с микрофонами, а мужчины в брюках хаки и оксфордах кричали, когда видели, что мы выезжаем, чтобы сразу наброситься. Все время работали вспышки камер, и дорога от нашего дома была заполнена машинами и фургонами.

Я мечтала о том, чтобы добраться до своей фирмы в тишине и покое, но репортеры окружили и ее. На третий день борьбы за дорогу, я решила, что у меня больше нет сил. Я стала уставшей, растерянной и хотела пнуть кого-нибудь или что-нибудь. При этом я была одним из восходящих адвокатов-обвинителей юридической фирмы, открытой Викторией. Она была на больничном, причины которого никто не хотел обсуждать, но я знала, что у нее злокачественное образование. Однажды вечером Виктория приехала ко мне, чтобы помочь разобраться с ситуацией, когда Тревор меня шантажировал. Она уже тогда плохо себя чувствовала, но сказала, что это все стресс и ее щитовидная железа. Я ни с кем это не обсуждала, но позже у меня состоялся разговор с ее мужем. Он рассказал, что все оказалось хуже, чем они ожидали, но они начали интенсивное лечение. Не думаю, что она скоро вернется. В это время Томас работал со мной, хотя все еще находился в своей кабинке.

- Дорогая, что происходит у твоего дома? Я там проезжал вчера, и мне пришлось спасать свою жизнь бегством, потому что меня начала преследовать репортерша. Она была безжалостна, вцепилась в машину, начала заваливать вопросами. Я решил, что это зомби-апокалипсис.

Не желая посвящать его в весь кошмар моей текущей ситуации, я ушла в свой кабинет и закрыла дверь, ничего не ответив. Мне нравилась уединенность моего кабинета. Вдоль стола стояли наши с Алексом фотографии вместе с фотографиями моих братьев и сестер. За спиной стояли полки с юридическими книгами, на одной из них была единственная фотография моей мамы, Дейдры. На ней ей около девятнадцати лет, она стоит рядом с трейлером, курит сигарету и все еще выглядит красивой. Она одета в верх от купальника, шорты, обрезанные из джинсов и кроссовки. Я понятия не имею, кто сделал эту фотографию, хотя помню, что нашла ее в трейлере и спрятала. Разрушительное действие наркотиков и проституция еще не успели уничтожить ее красоту, и она все еще выглядела молодой и яркой. Эта фотография возвращала меня на землю и напоминала, откуда я пришла и как много сделала. Это была одна из немногих вещей, которую я сохранила из своего детства.

Я выглянула из своего кабинета и увидела, что Томас сидит с опущенной головой. Он надулся и выглядел угрюмым из-за того, что я не стала с ним болтать. Почти каждое утро он заходил в мой кабинет и мы пили кофе, он рассказывал мне что-нибудь, что услышал, находясь в офисе, или о новых сексуальных позах, которые они с Брюсом попробовали. Я взяла телефон и отправила ему сообщение, чтобы он не обижался.

«Перестань дуться. Пообедаем? У меня в кабинете в полдень, я плачу».

Я снова выглянула, Томас отодвинул кресло и улыбнулся мне. Он был так предсказуем.

Ответ пришёл мгновенно: «Если только что-нибудь тайское».

«Хорошо, моя капризная королева. Начинай работать, а то уволю».

Он откинулся в кресле и показал мне неприличный жест. Зная, что это может затянуться на весь день, я проигнорировала его и вернулась к работе. Когда наступил обед, мы ели палочками тайскую еду, и он был в своем обычном болтливом настроении.

- Выглядишь так, как будто на ваш любовный шалаш напали, - засмеялся он.

- Ничего смешного, Томас. Это просто кошмар. Должен быть закон против журналистов, которые ставят палатки у чьих-нибудь домов. – Я налила себе соевый соус, единственное, что я любила в тайской кухни.

- Ты жена сенатора. Пусть Алекс протолкнет какой-нибудь закон или что-нибудь в этом роде. Как он вообще держится?