Одна из тридцати пяти (СИ) - Ромова Елена Александровна. Страница 51

Лорд Девилль явно не был доволен тем, что его впихнули под локоть в шатер. Его потрепанный вид говорил о многом. Он сдержанно поприветствовал регента, бросил хмурый взгляд на наемника.

— Не пойму, чем я вас разгневал, мой господин, — настороженно сказал он, видя предвкушающую улыбку на губах Аарона, — то, как со мной обращались не подобает вашим вассалам. Я не знаю, чем мог заслужить подобное отношение.

Девилль говорил складно. Он был при оружии, и Райт хорошо помнил, с каким нечеловеческим умением Девилль бился на мечах. Однако регент совершенно безоружный, в одной лишь рубахе, расстегнутой на груди, вальяжно расположился на стуле перед лордом. Его взгляд, хуже клинка, хуже яда, внушал Девиллю тревогу, с которой тот едва ли мог справиться.

— У меня нет времени, — лишь сказал Берингер, — и желания слушать ложь. Ты служил моему отцу, Девилль, хорошо служил. Я ценил тебя, как воина и как честного человека. Я принял твою присягу, пустил в свой дом. И лучше тебе найти в себе силы, сказать правду и принять достойную смерть, чем в очередной раз лгать, глядя мне в глаза, и умереть, как собака.

Тот молчал, втягивая носом воздух, положив ладонь на рукоять меча, следя краем глаза за наемником, который поддался вперед, сжимая в руках клинки.

— Я хорошо чувствую ложь, Девилль, — говорил Райт, скрестив на груди руки. — Я знаю, когда мне лгут.

На лбу лорда сверкнули капли пота, а вены на шее вздулись от напряжения.

— Ваш отец был Виндором, — отозвался он, — благородным человеком, в чьих жилах текла кровь королей. В ваших венах течет кровь сакрийской рабыни.

Райт сощурил глаза, видя, что пальцы Девилля сжимаются вокруг рукояти меча. Аарон приподнялся, но регент жестом остановил его.

— Что ты сказал моей женщине? — спросил он изменника.

— Правду. Выиграв одну войну и даже уничтожив королеву, вам никогда не править королевством. Сюда придет понтифик и сотрет Хегей с лица мира, чтобы возродить на пепелище иной государство, послушное и суеверное. И тогда не будет ни вас, ни меня, ни маленькой смелой женщины их Хоупса.

— Она тебе поверила?

— О, нет, — печально улыбнулся Девилль. — Ее не убедили мои слова. Она слишком сильно верит в вас.

Услышав эту фразу, Райт замолчал, справляясь с желанием прикончить Девилля прямо сейчас и броситься во дворец, чтобы снова ощутить эту юную женщину в своих руках, утешить ее, заставить забыть всю ту боль, какую мог причинить Эдмунд.

— Как ты заставил ее? Угрожал?

— Нет. Я поставил ее перед выбором: жизнь или смерть ее отца.

Регент понял все без дальнейших объяснений. Сжал кулаки, медленно поднимаясь. Аарон остался сидеть, ибо уже хорошо знал этот изменившийся до неузнаваемости взор, заострившиеся черты лица.

Девилль с лязгом извлек меч из ножен, рассек полотно воздуха перед собой, едва не вспоров рубаху на груди регента. И сразу же лорд-изменник подался вперед, делая замах, с ходу, молниеносно. Райт уклонился… недостаточно. Глухое шипение. Кровь брызнула на пол.

Но в следующую секунду спокойный выверенный жест регента вернул на место подскочившего на ноги Аарона. Пострадало лишь плечо Райта, по которому, промочив рубаху, побежала кровь.

Девилль снова атаковал, встречая неожиданное сопротивление. Пальцы регента сжали его запястье, уводя меч в сторону. Противники тяжело дышали, глядели друг на друга, почти столкнувшись лбами. Последний рывок — меч сверкает, слышится стон.

Аарон снова подскочил на ноги, с тревогой наблюдая, как меч выпадает из ослабевшей руки Девилля.

— Именем короля Уилляма первого, — захрипел Райт, — объявляю тебя, лорд Девилль, предателем короны. Кара за это — смерть.

Наемник сглотнул, видя, как регент схватил раненного противника за волосы, резко швырнул на колени, поднял меч и, замахнувшись, разом отделил его голову от плеч. Кровь, брызнувшая из раны, оросила сапоги регента, а тело лорда Девилля обмякло и рухнуло на пол с глухим звуком.

Берингер отер лицо, подошел к столу и жадно приник к кувшину с водой. У Аарона же отпало всякое желание шутить с этим зверем впредь.

— Что-то не так? — не поворачиваясь, спросил регент, из голоса которого еще не улетучились жесткость и напряжение.

Наемник моргнул, вспомнив, что стоит, сжимая клинки, и быстро спрятал оружие.

— Нет, мой господин, все, как надо.

— Хорошо. Позови моего оруженосца.

Оставалось сказать лишь: «будет сделано». Похоже, Аарон неотвратимо и добровольно превращался в покорного раба этого могущественного человека.

Рука духовника дрожала. Молитва Генриетты была нарушена, из-за чертовой дрожи. Она поцеловала предложенную кисть, скривив губы, быстро поднялась с колен, ожидая, когда духовник завершит слова молитвы.

На витражах придворной церкви были изображены сцены битв, историю которых Генриетта знала с детства, но она никогда не думала, что под стенами Хегея снова будет стоять многотысячное войско.

— Ваше величество, — раздался мелодичный голос духовника, — бог не пощадит того, кто не пощадил одного из его верных сыновей, епископа де Мотинье. Вы слишком долго отказывались от поддержки папы, что привело к печальному итогу. Но понтифик добр и щедр в своей заботе о Хегее, он не позволит лорду Берингеру взойти на престол.

— Не позволит, — повторила королева, не в силах скрыть усмешку, — святой отец, вы должны понимать, что Райта Берингера выбрал король. Если папа рискнет вторгнуться в Хегей, то все силы королевства поднимутся, защищая неприкосновенность королевской власти, какой бы она не была. Все это может затянуться на многие годы.

— Или решится уже сегодня, — проницательно заметил собеседник, — потому как войско этого человека уже стоит у вашего порога. Вы слишком много ставите на чувства этого хладнокровного и жестокого воина, полагая, что ради женщины, он отринет власть. Он считает, что правление Эдмунда никогда не принесет государству пользы, поэтому будет биться до конца. Разве нет?

— Я не знаю, что творится в голове у Райта Берингера, — вымолвила Генриетта поправляя черную кружевную вуаль, покрывающую голову и скрывающую следы усталости и страха на лице железной королевы, — этой ночью я задремала в кресле, и мне приснился сон. Мне приснилось, святой отец, что Райт убивает меня, но вместо него, я вижу Эдмунда, который пронзает меня мечом.

— Каждому человеку, даже стоящему у власти и не позволяющему себе слабостей, свойственен страх, — пояснил духовник. — Самое главное, не пасть жертвой этого страха.

Королева прикрыла веки, понимая, что не может доверять никому и ничему. Переговорщики убедили ее, что Райт отречется от любых притязаний на трон и выдаст Уильяма, но сомнения остались. Слишком хорошо она знала Берингера, чтобы слепо поверить в это. И духовник прав, Райт никогда не считал Эдмунда достойным короны.

— Благодарю, святой отец, — выговорила тихо и медленно пошла в зал для аудиенций, где ее дожидались советники.

Медленно и нерасторопно, ибо все плыло перед ее глазами. Она надеялась на то, что Райту так же плохо, тяжело, что он умирает от усталости и страха.

Лорд де Хог встретил ее у порога, преграждая путь.

— Мне нужно поговорить с вами, ваше величество, — произнес он, кланяясь.

— Нет времени.

— Прошу уделить мне лишь минуту, ваше величество. Это касается Атера.

Услышав это имя, королева остановилась, закусила губу и взглянула на старого лорда.

— Какие известия? — ее голос заметно дрожал.

— Вы обещали, что не оставите его.

Королева откинула с лица вуаль, бросая на собеседника сверкающий от влаги взгляд.

— Я обещала лишь одно — заботится о своем королевстве, покуда я его королева, милорд. О других обещаниях, данных мной во исполнение первого, вы можете благополучно забыть.

— Ваше величество, Атер любил вас…

— Не произносите это имя, — обкусывая губы, зашептала королева, — сейчас меня волнуют другие вопросы, милорд. Они гораздо важнее жизни вашего сына, да впрочем, они важнее тысячи жизней таких, как он, — говоря это, она едва сдерживала слезы. — Вы не должны задумываться о том, кто, наверняка, давно мертв.