Дух трудолюбия (СИ) - Горн Андрей. Страница 65

-Эх, дятел-дятел! А вещим ведь твой сон оказался. И даже имени твоего не знаю.

Поднявшись, взглядом коснулся стоящей на столике телеграфной машинки. Надо же, цела, еще работает. Память юнги подсказала нужный порядок действий. Сажусь за сломанный без спинки стул. Лицо мое обдувает набегающий из дыры в обшивке летний ветер с примесями гари и пара.

Быстро набрав и отправив в адмиралтейство последнее сообщение капитана, качаясь от плохой координации движений и держась за удобные выступающие места, я вышел из телеграфной. В коридоре был разгром из погнутых переборок и шипевшего пара. Так просто к мостику было не пройти и не пролезть. Через дыры в потолке виднелось чистое небо. Решив попробовать воспользоваться матросской лестницей и пройти на мостик через среднюю палубу, пошел дальше.

Спустившись на среднюю палубу, зашел в первый попавшийся каземат. Шестой. Слышу слова:

- Артиллеристо-ом я ро-одился...

Напевая песню, стрельбу вел лишь один раненый канонир, с перекошенным от боли лицом, периодически перехватывая и держа свою раненую руку. Защитный броневой щиток-ставень был отогнут, но позволял видеть врага напротив. Погибшая прислуга орудия и подачи, напарники пушкаря, лежали рядом.

-А-а-а! Юнга! Подь сюды! Поможешь мне! Знаю, палить умеешь. Тебя наш Михалыч натаскивал.

- Закрывай затвор! Юнга, теперь наводи! Совмещай мушку с целиком! Дай глянуть! Так! А таперича, дадим понюхать перцу нашего!

Орудие бахнуло, окатывая нас паром.

-Неси новый.... Заряжай...Наводи рядышком...Дай глянуть...И-и-и н-на, катаец, получай ишо!

Сделав несколько удачных совместных выстрелов, я потянулся за новыми болванками к разбитой дальней укладке в углу каземата. Наклонившись за новым выстрелом, меня от сильного удара вновь отбросило к стене. От сильного удара лицом о металлическую переборку защитили лямки страховочного ремня, хотя и больно отозвавшиеся в моей пояснице. В ушах слышу металлический стон. Обернувшись и одновременно поднимаясь, вижу вконец разбитое и вырванное из станка наше орудие, из пробитых трубок которого шипел пар, полностью снесенный попаданием броневой щиток и труп израненного канонира. Глядя на меня, он улыбался.

Закрыв глаза погибшему только что пушкарю, решил идти дальше. Дирижабль трясет от новых попаданий. Больше здесь мне делать нечего. Захожу в четвертый каземат. Оба канонира лежат мертвые. Эх, Михалыч-Михалыч. И ты сегодня полег. Не услышу я больше твои песни. С трудом поднимаюсь и качаясь, прислонившись к стенам, двигаюсь вперед, опираясь на стены. Захожу в соседний каземат. Тоже мертвые. В втором – двое канониров еще ведут огонь. С противоположной стороны все казематы мертвы. В крайнем огромная горящая дыра, через которую видны вражеские дирижабли. Некоторые из них красовались нанесенными пробоинами или горели. В матросской кают-компании лежат тела. Тяжело раненые и погибшие. Среди тел лежал фельдшер и тот приколист, что подкалывал меня в трюме, после чего иду прочь. Не громко шепча, попросил у него прощения за все нанесенные обиды. Зашел в свою каморку. Захватив из-под кровати свой сидор и недавно пошитый парашют, вновь иду дальше.

Двигаюсь наверх, на мостик к капитану. Окинув со средней палубы обшивку, только присвистнул. Везде сплошные дыры. Хорошо катайцы нас тут мочили. Гады. Иду на лестницу. Ахренеть. Половины лестницы просто нет. Вырвано с мясом. Чтобы залезть, закинул вначале мешки вверх. Подпрыгнув, удалось зацепиться руками за еще целые фрагменты поручня. Подтянувшись, удалось встать на еще целые ступени. Оставив лестницу с большой дырой в обшивке и ступенях позади себя, вышел на опаленный огнем мостик. Ветер с силой обдувал мое лицо, трепля волосы на голове, делая из них кавардак. Рядом висящая, наполовину объятая пламенем, ‘Ника’ еще отстреливалась, понемногу снижаясь к земле.

На верхней деке с носа разгром был не меньший, чем в хвосте. Явно катайцы сразу целились в управление. На разрушенном мостике повстречались трупы рулевого и Семен Семеныча. В углу на полу лежал тяжело раненый флажковый, нервно трясущий всеми руками и ногами. Капитана там не было, он нашелся позже в румпельном отделении, весь перевязанный. Я застал его за тем, что он поочередно вызывал отсеки дирижабля:

-Второй плутонговый, отвечайте! Вызываю второй!

-Пародвижительный, отвечайте! Пародвижительный!

Увидев меня, он улыбнулся.

-Живой пока! Молодец! Сергей, не видел, что там внизу творится? Ни с кем не могу связаться.

-Отстреливается второй, капитан.

-Странно. Связи с ними нет.

-Правда, капитан. Я только из шестого...перед тем ваше сообщение отправил. Телеграфист погиб.

-Жаль. Что еще?

-Много тяжелых раненых в кают-компании. На мостике встретил флажкового, рулевого и Семен Семеныча. Первый ранен, остальные...остальн...- тут юнга запнулся.

-Знаю! Не говори, все знаю. – сказав это, капитан замолчал. Но ненадолго, потому что следующими его словами был приказ:

-Так, Сергей! Юнга! Слушай мой приказ. Берешь свой самоспасатель. И мне с мостика заодно принесешь. Берешь свои манатки и отсель прыгаешь. Ты понял?!

Сергей, зло сжав губы, процедил:

-Василий Палыч, я один отсюда не уйду!

Капитан вначале принялся уговаривать его, как маленького:

-Сергей, ну ты же видишь, дирижабль боле не боец. Нам не выстоять против катайцев.

В этот момент дирижабль сотрясло очередное попадание и последнее орудие замолкло. Капитан стукнул по стенке и медленно продолжил:

- Пушки, почитай, разбиты, команда полегла или ранена. Пародвижительный молчит. Думаю, там тоже все плохо. Контур магический еще жив, а рули плохо слушаются. А мне еще ребят посадить с высоты исхитриться надо. – в тот момент Василий Павлович сменил интонацию на более жесткую: – Так что бери энтот свой самоспасатель и вали отсель, прыгай к едрене-фене вниз! Рискованно тут понимаешь? Вдруг у меня не получится. А так мож сам жив станешься. И так подвел тебя. И поживешь еще.

Я задергался:

-Василий Палыч, а вы? Я же ни о чем не жалею. И вас тут не брошу. Если, что, мы вместе прыгнем. Я принесу вам самоспасатель, капитан?! Подождите!

Сергей, бросая на пол палубы парашют и сидор, ринулся в коридор.

-Юнга, стоять. Не надо! Передумал. Я знаю, где лежит запасный самоспасатель. Правда! Капитан пока остается. Мне вправду нужно постараться посадить дирижабль. И еще кое-что тут сделать! Ежели что, я апосля за тобой прыгну. Ну чего стоишь? Иди прыгай. Ну! Иди давай! Встретимся внизу!

Все равно стою и мнусь в нерешительности.

-Иди! Нет, Сергей, все же постой. Возьми это – капитан снимает со своей руки красивый фигурный перстень с камнем. Магический, защитный. Отдаю на время. С возвратом, тебе на сохранение. Понадобится – сожмешь в руке, камнем вниз. Отдашь мне внизу, когда все закончится.

- Капитан, вы чего это такое удумали?

- Иди скорей, спасайся сам. У меня тут дела! Все! Выполнять приказ! Не мешай мне! Встретимся там! -начал прогонять Василий Павлович.

В этот момент очередной сильный удар потряс верхнюю палубу дирижабля. В очередной раз погнулись и заныли переборки. Юнга, зажав переданный ему перстень в руке, закинув на плечо сидор и схватив другой рукой парашют, побежал быстрее к уличной части палубы.

На ходу надеваю на палец перстень. Камень только засветился матовым бирюзовым цветом. В движении, периодически останавливаясь, натягиваю на себя лямки парашюта. Спереди притягиваю сидор.

Мимо уха просвистел осколок. Выпрыгиваю под разрывы выстрелов. Потоком воздуха снесло вниз. Парашют удачно натянулся, и я полетел вниз. А дирижабль, крутанув винтами и рулями, вдруг поплыл, одновременно начав разворачиваться. Зачем это капитану? Он же должен был лететь вниз. Спустившись вниз, как-то неожиданно стало понятно, что задумал капитан. Сергей заорал:

-Нет, Василий Палыч, не делайте этого! Не делайте этого, капита-а-а-н! Капи-та-а-ан!

Кажущийся черным, коричневый ‘Янг Вэй’, красуясь полученными пробоинами на обшивке, разворачивался, нарушая общий строй. Из правых казематов по ‘Новику’ активно палили пушки. “Новик”, успев развернуться раньше, поравнялся, кажется в одной плоскости, и приближался к катайскому флагману. За несколько метров до столкновения перед носом ‘Новика’ начали поблескивать золотистые сполохи. И следом оба дирижабля, большой ‘Янг Вэй’ и малый ‘Новик’ с ярким сиянием маленького солнца попеременно взорвались в воздухе, отбросив энергией взрыва в стороны со своих мест два соседних катайских дирижабля. Ударная волна догнала мой снижающийся парашют совсем недалеко от верхушек деревьев и лишь усилила мое падение.