Предпоследняя истина - Дик Филип Киндред. Страница 36

Через три часа, которые он безмятежно продремал, пока аэромобиль вел пилот, Уэбстер Фут прибыл в Москву.

Под аэромобилем он увидел напоминающие разбросанные детские игрушки павильоны Айзенблада; Фут всегда с интересом рассматривал эту огромную фабрику лжи. И поэтому приник к иллюминатору, отметив, что со времени его последнего визита в Москву павильонов стало еще больше, появилось несколько новых сооружений, сложенных из остатков разрушенных зданий построили их железки, и работа в них, вероятно, уже идет полным ходом.

Снимают фальшивые эпизоды о разрушении городов. Он вспомнил, что на очереди фильм о Сан-Франциско — а это означает, что будут строить мосты через «залив», насыпать «горы», одним словом, работа найдется для всех макетчиков.

А там, где некогда стоял Кремль, до того как американская ракета «Королева Дило» стерла его с лица земли, виднелась вилла маршала Харенжаного. На всей земле существовало только одно поместье, более обширное, чем владения маршала Харенжаного.

Разумеется, речь идет о женевском поместье Броза. И все же этот огромный парк и огромное здание не могли не впечатлять. И к тому же поместье Харенжаного не было таким мрачным и запущенным, как поместье Броза, при виде которого казалось, что внутри у него бесчисленные черные твари повисли повсюду вверх ногами, обхватив себя потрескавшимися от старости кожаными крыльями. И подобно своим запдемовским коллегам, маршал был солдатом по призванию, а не лодырем-политкомиссаром. Хотя был не прочь повеселиться в компании своих друзей. И девушек. И ни в чем себе не отказывал.

Но так же, как и генерал Холт, он по-прежнему оставался подчиненным Броза, хотя номинально и командовал целой армией железок-ветеранов.

Пока его аэромобиль заходил на посадку, Фут размышлял о том, как этому восьмидесятидвухлетнему дряхлому, но в то же время необычайно хитрому чудовищу удается сохранять власть. Правда ли, что у него в Женеве есть электронное устройство, что-то вроде предохранителя, которое в случае возникновения кризиса не даст Харенжаному и Холту поставить под ружье всех железок? Или существуют более глубокие и менее явные причины?

Может быть, дело в том, подумал он, что секта христиан называет «сменой апостолов»? Логическое обоснование будет следующим: до Третьей Мировой войны власть в Зап-Деме и в Нар-Паке принадлежала военным; гражданские правительства представляли собой жалкие остатки Лиги наций. И эти, похожие как сиамские близнецы, соперничающие между собой структуры, беспрекословно подчинялись своему «полубогу», хозяину фабрик лжи Готтлибу Фишеру. Они правили при помощи циничной и ловкой манипуляции всеми средствами массовой информации. Но сами военные не знали, как поставить себе на службу средства массовой информации, а вот Фишеру это было прекрасно известно. А когда началась война, две соперничающие системы заключили между собой сделку. Фишера к этому времени давно уже не было в живых, но у него остался один ученик. Стэнтон Броз.

Но дело было, по-видимому, не только в этом. Возможно, свою роль сыграла тут некая притягательная сила, таинственная аура, которой обладали великие политические лидеры прошлого. Ганди, Цезарь, Иннокентий III, Валленштейн, Лютер, Франклин Делано Рузвельт. А может быть, дело просто в том, что Броз это Броз. Он правил с тех пор, как окончилась война. На этот раз полубог захватил власть. Но он был весьма могуществен и прежде. Он унаследовал студии и оборудование, которое прежде принадлежало Фишеру, то есть ту самую фабрику лжи, без которой система не могла существовать.

Странной, неожиданной и мучительной была гибель Фишера в дальнем космосе.

Я бы хотел, позволил себе помечтать Фут, чтобы в моем распоряжении был «зонд времени», к которому имеет доступ Броз, поскольку он хранится в архиве передовых типов оружия. Я бы забросил в прошлое целый набор датчиков, чтобы они снимали на пленку и записывали на магнитофон… Я бы пришпилил электронные «жучки» к задницам Броза и Фишера с тем, чтобы все их шаги, начиная с 198… года стали бы мне известны. И, самое главное, я бы установил кинокамеру, которая бы снимала Готтлиба Фишера вплоть до самой его смерти, чтобы увидеть, что же в действительности произошло на корабле, следовавшем на Венеру, когда он включил посадочные двигатели — и взорвался.

Стоило ему выйти из аэромобиля, как раздался писк видеофона пик-пик. Ему звонили из штаб-квартиры, из Лондона, вероятно, Ценцио, который в его отсутствие руководил корпорацией.

Фут опять зашел в аэромобиль и включил видеофон:

— Да, мой мальчик.

На миниатюрном экране появилось лицо Ценцио:

— Я получил увеличенное изображение сектора, из которого был выпущен смертоносный луч.

— Какой смертоносный луч?

— Который уничтожил двух железок йенсениста Дэвида Лантано. Вы уже забили?

— Теперь вспомнил. Продолжай. Кто направил на них этот луч?

Йенсенист? Но кто именно?

Ценцио сказал:

— Снимок был сделан с аппарата, находившегося прямо над этим человеком. Так что его тело толком рассмотреть не удалось. Но… — Он замолчал.

— Да продолжайте же, — сказал Фут, — мне нужно идти в контору маршала Харенжаного и…

— Человек, который выпустил по железкам этот луч, — Ценцио запнулся согласно фотографии, сделанной нашим спутником, — Талбот Йенси.

Он снова замолчал. Фут никак не отреагировал.

— Я имею в виду, — пояснил Ценцио, — он выглядит как Талбот Йенси.

— В какой степени он похож на нем?

— Полное сходство. Мы увеличили этот кадр до натуральной величины.

Это то же лицо, которое мы видим, я имею в виду, которое они видят на экранах своих телевизоров. Именно то лицо.

И мне придется идти в контору Харенжаного, подумал Фут, с этой информацией, занозой засевшей в подсознании.

— Ладно, мой мальчик, — сказал он, — спасибо тебе огромное, что ты выбрал самый подходящий момент для того, чтобы сообщить мне эту новость.

Именно сейчас. Когда я просто не мог бы без нее обойтись.

Он выключил видеофон, немного помедлил и зашагал от запаркованного аэромобиля, оставив на его борту двух погруженных в оцепенение железок.

Это все Йенси, подумал он. Это он убил Арлин Дэвидсон, затем Боба Хига, затем Верна Линдблома. А потом он прикончит Джозефа Адамса, а после того самого Броза и, вероятно, меня, потому что я его разыскиваю.

«Чучело», привинченное к столу из дуба, функционирующее по программе Мегалингва 6-У. Это чучело оказалось за огромным валуном в радиоактивном Чейенне и смертоносным лучом прикончило двух железок-ветеранов. Чтобы спасти жизнь еще одного жалкого обитателя убежища, который выбрался на поверхность, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха и хоть на мгновение увидеть солнце. Теперь бывший подземный житель ютится где-то в развалинах Чейенна в компании таких же, как он. И Бог его знает, где они достают пропитание и на что надеются. А затем это безмозглое чучело, Талбот Йенси, возвратился за свой стол, привинтил себя к креслу и начал опять произносить составленные Мегалингвом речи. И никто в Агентстве ничего не заметил!

Уэбстер Фут отмахнулся от этого бреда и зашагал дальше к лестнице, которая соединяла летное поле, расположенное на крыше, с конторой маршала Харенжаного.

Уже через полчаса с огромным пропуском в руках, дающим ему право пользоваться компьютером (его выдал один из помощников маршала Харенжаного), он оказался у гигантского советского компьютера ВВ-7 и с помощью дружелюбных, очень вежливых русских инженеров ввел в него все семь сомнительных улик, обнаруженных его железками.

Гигантский ВВ-7, возвышавшийся перед ним до потолка, принялся обрабатывать полученную информацию, просматривать свою картотеку; и вскоре, как и ожидал Фут, из прорези выпала продолговатая карточка.

Он взял ее и прочитал напечатанное на ней имя.

Интуиция его не подвела, он поблагодарил русских за помощь, разыскал лестницу и поднялся по ней к своему аэромобилю.

На карточке было напечатано: «Стэнтон Броз».