Предпоследняя истина - Дик Филип Киндред. Страница 41

Покусывая нижнюю губу, он медленно и задумчиво сказал Ценцио:

— Я думаю, если внимательно просмотрю версии "А" и "Б" фильма Фишера, то рано или поздно в одной из сфабрикованных сцен я найду Талбота Йенси. В гриме, разумеется, играющего одного из действующих лиц.

Он играет Сталина, решил он. Или Рузвельта. Одного из них или их обоих. Архивные материалы о съемках этих фильмов не сохранились; неизвестно, кто играл того или иного политического деятеля. Нам нужен список, который никогда не существовал — его преднамеренно не составляли.

Ценцио сказал:

— Как вы помните, у нас есть копии обоих фильмов.

— Ладно. Просмотри оба фильма и выдели в них сфабрикованные сцены.

Отдели их от подлинных документальных съемок…

Ценцио саркастически рассмеялся:

— Господи, да что это вы? — Он закрыл глаза и стал раскачиваться вперед и назад. — Никто не знает и никогда не узнает, какие эпизоды были сфабрикованы, а какие нет.

Верно, это правильное замечание.

— Ладно, — сказал Фут, — тогда просто просматривай их, пока не почувствуешь, что заметил Заступника. Он снимается в роли одного из самых знаменитых политических деятелей, одного из Большой Четверки. Вероятно, это не Муссолини и не Чемберлен, так что можешь не обращать на них внимания.

О Боже, подумал он, а что, если он снимается в роли Гитлера, который прилетел на турбовинтовом «Боинге-707» в Вашингтон, округ Колумбия, для секретной встречи с Франклином Делано Рузвельтом? Неужели это его образу подчиняются сегодня миллионы жителей подземных убежищ, образу актера, который показался Готтлибу Фишеру подходящей кандидатурой на роль Адольфа Гитлера?…

Хотя это может оказаться и актер, игравший эпизодическую роль.

Например, роль одного из генералов. Или одного из рядовых, сражавшихся в окопах солдат.

— Мне потребуется на это несколько недель, — заметил Ценцио, догадавшийся о том же, что и Фут. — А разве в нашем распоряжении недели?

Если гибнут люди…

— Джозеф Адамс взят под охрану, — сказал Уэбстер, — а если они прикончат Броза, то его тайный враг приобретет колоссальную власть.

— Несомненно, его тайный враг — Давид Лантано. Но это возвращает нас к тому, с чего мы начали: кто или что этот Давид Лантано?

Но похоже, ответ, хоть и отчасти, бью уже известен. Правда, его еще следует проверить. Дэвид Лантано, находившийся на той фазе своих возрастных «преображений», когда казался человеком весьма преклонного возраста, был нанят Готтлибом Фишером для исполнения роли в одной из версий фильма 1982 года. Или, по крайней мере, проходил на нее пробу.

Такова гипотеза Фута. И ее предстоит теперь проверить.

А последующие шаги обещают быть весьма трудными — предстоит точно установить личность этого человека, то есть Дэвида Лантано, снимавшегося в одном из фильмов 1982 года.

А затем (и это было по плечу своеобразному дарованию Уэбстера Фута, главы лондонской корпорации «Уэбстер Фут Лимитед») необходимо будет пробраться, не поднимая шума, в недостроенную виллу Дэвида Лантано, воспользовавшись специально сконструированным для выполнения подобных задач оборудованием, пока хозяин будет в Нью-Йорке. И хотя бы на мгновение завладеть машиной времени, которой пользовался Лантано.

Фут знал, что это будет нелегко. Но у нас есть приборы, которые помогут эту машину обнаружить, в этой области мы как-никак работаем с 2014 года. И к тому же на этот раз мы работаем не на клиента, а сами на себя.

Потому что он понимал: их собственная жизнь, независимо от ничьей воли, поставлена сейчас на карту. И это тот последний кон, перед которым все игроки блефуют, лгут, обманывают и набивают цену.

— Юридическая контора «Блеф, Ложь, Обман и компания», громко сказал он. — Они могли бы представлять нас в Совете Реконструкции, когда мы будем судиться с Брозом.

— По поводу чего?

— По поводу того, — тихо сказы Фут, — что законно избранный правитель мира — Заступник Талбот Йенси, как известно каждому жителю убежища, как на протяжении последних пятнадцати лет утверждало правительство Ист-Парка. И этот человек в действительности существует. И, следовательно, Броз узурпатор. Поскольку законная власть целиком и полностью принадлежит Йенси, что и требовалось доказать. И что, впрочем, неоднократно подчеркивали как Зап-Дем, так и Нар-Пак.

И, как я понимаю, Йенси начал бороться за свои законные права.

Глава 24

Темнокожий мальчуган застенчиво сказал:

— Меня зовут Тимми.

Стоявшая рядом с ним младшая сестренка, улыбаясь, чуть слышно прошептала:

— А я — Дора.

Николас повторил:

— Тимми и Дора. — Потом сказал, обращаясь к миссис Лантано:

— У вас очаровательные дети.

Глядя на жену Лантано, он подумал про свою собственную, Риту, все еще находящуюся в подземелье, обреченную на прозябание в убежище. Вероятно, пожизненно. Потому что даже самые приличные люди из тех, кто выжил на поверхности, такие как Дэвид Лантано и, если он правильно понял, богатый строитель жилых комплексов, Луис Рансибл, ничего не могли предложить жителям подземных убежищ: ни планов на будущее, ни надежд. Ничего. За исключением, как в случае Рансибла, гигиеничных, миленьких тюрем, находящихся на поверхности, вместо более темных и унылых подземных казематов-убежищ. А Лантано…

Его железки прикончили бы меня, подумал Николас, если бы не появился Талбот Йенси со своим спасительным оружием.

Он спросил Лантано:

— Почему все говорят, что Йенси — это выдумка? Блэр утверждает это, все в один голос говорят об этом. И вы — это же самое…

Лантано загадочно ответил:

— Каждый политический деятель, который когда-либо находился у власти…

— Я не о том, — перебил Николас. — И я думаю, вы понимаете это. Я говорю не о различии между личностью человека и тем, как его воспринимает публика. Я говорю о ситуации, которая, насколько мне известно, вообще не возникала на протяжении истории. О вероятности того, что этот человек вообще не существует. И все же я его видел. Он спас мне жизнь.

Я оказался здесь, понял он, чтобы осознать; во-первых, что Талбота Йенси не существует, во что мы все верили, и во-вторых, что он существует на самом деле, что достаточно реален для того, чтобы прикончить двух злобных железок-ветеранов, которые в отсутствие обуздывавшего их хозяина готовы без долгах размышлений отправить человека к праотцам. Убивать людей — занятие для них привычное, входящее в их обязанности, это часть их работы, причем, вероятно, главная часть.

— При создании своего, рассчитанного на публику, образа, — сказал Лантано, — каждый государственный деятель в той или иной степени использовал вымысел. Особенно это касается прошлого столетия. И, разумеется, эпохи римлян. Каким, например, на самом деле был Нерон? Нам это неизвестно. Да и сами римляне об этом не знали. То же самое относится и к Клавдию. Был Клавдий идиотом или великим святым, подвижником? А пророки, религиозные…

— Вы мне так и не ответили, — снова перебил его Николас. И нежелание Лантано отвечать на заданный вопрос было слишком явным.

Сидевшая на длинной черной скамье из сварного железа с резинопластовым сиденьем вместе со своими двумя детьми, Изабелла Лантано сказала:

— Вы правы, мистер Сент-Джеймс, он не ответил. Но ответ ему известен.

Ее большие глаза, казалось, излучали волю, она посмотрела на мужа, и они обменялись многозначительными взглядами, ничего не говоря при этом вслух. Николас, не принимавший участия в этом безмолвном разговоре, поднялся и стал бесцельно расхаживать по гостиной, чувствуя, что совсем запутался.

— Выпейте мексиканской водки, — предложил Лантано. — Мы привезли из Мехико-Амекамеки самые лучшие сорта. — Потом добавил:

— Тогда я выступал в Совете Реконструкции и, к своему глубокому удовлетворению, обнаружил, что его членам все совершенно безразлично.

— А что это за Совет? — спросил Николас.

— Верховный Суд этого, единственного известного нам мира.