Рыжая племянница лекаря. Книга вторая (СИ) - Заболотская Мария. Страница 3

И я продолжила свой путь вниз, нашаривая ногой ступени и цепляясь рукой за стену, покрытую липкой плесенью.

Свет впереди становился все ярче, так что я стала различать даже щели между старыми камнями. Хоть здесь царил промозглый холод, на мгновение мне показалось, что груди моей коснулось что-то согревающее — я наконец-то шла к старому другу, которого узнала еще до того, как стала беглянкой, не имеющей и самого грязного угла, где можно было бы затаиться и перевести дух…

Но открывшееся моим глазам зрелище заставило мое сердце сжаться от тоски и страха. Да, я нашла господина Казиро, однако вовсе не так я представляла нашу встречу… Дух-хранитель дворца, исхудавший и почерневший лицом, лежал на холодных камнях, едва заметно дыша, а немногочисленные крысы, сумевшие сюда добраться, пытались согреть его, прижимаясь к его рукам и ногам. Фонарь с мертвым огоньком держала одна из тех огромных крыс, что обычно следовали по пятам за господином дворца — но сейчас было видно, что ее скрюченные лапки едва выносят тяжесть светильника. Другой фонарщик лежал чуть поодаль, рядом с разбитым фонарем, и я сразу же поняла, что он мертв.

Заслышав мои шаги, слуга господина Казиро вздрогнул, едва не уронив мертвый огонек, а крысы жалобно запищали — многие их собратья сегодня погибли, и они, конечно же, были смертельно напуганы, — но не покинули своего повелителя.

— Не бойтесь, — мой голос дрожал. — Это я, Фейнелла… Я не причиню вам вреда!

Веки господина Казиро дрогнули, и он с трудом повернул голову в мою сторону.

— Ты жива, — едва слышно произнес он. — Она еще не нашла тебя…

— Ох, господин Казиро! — я упала рядом с ним на колени и сжала его руку. — Что с вами сотворила проклятая ведьма? Ведь это… это из-за меня? Это я вас погубила…

— Я был хранителем дворца, — мне с трудом удавалось различить слова, ведь дух с трудом размыкал спекшиеся губы, когда-то казавшиеся мне уродливыми. — Я должен был беречь его от осквернения, и поступил так, как мне полагалось по праву. Ты ни в чем не виновата. Напротив, я благодарен тебе за то, что ты помогла мне…

— Но я навлекла на вас эту беду… — я не смогла сдержать слезы. — Если бы я не выпустила демона…

— Беда всегда приходит вместе с чародеями, — ответил мне господин Казиро, и мне показалось, что он при этом попытался погладить мою ладонь. — Раз уж в этих краях объявилась ведьма — это не могло закончиться добром…

От неловкого движения одна из монеток, покрывавших тело духа-хранителя, упала на камень, но вместо того, чтобы зазвенеть и покатиться — рассыпалась в черную пыль. Я поняла, что это значит, и вновь на моих глазах закипели слезы.

— Вы умираете… — я не могла отвести взгляд от оставшихся монет, и мне казалось, что их осталось совсем немного. — Но… но, вы ведь говорили, что сможете переродиться? Вы сможете, ведь правда?

— Не знаю, — спокойно ответил господин Казиро, прикрыв глаза. — Я теперь не господин золота, но господин меди. Медь не так сильна… И ее мне жертвовали нечасто в последние годы…

Я торопливо принялась рыться в сумке, и несколько кривых скойцев, которые в ней нашлись, я тут же положила в ледяную руку духа.

— Вот, — произнесла я, захлебываясь от волнения. — Я жертвую вам все, что у меня есть в знак моего уважения к вашей власти. Я верю в то, что этому дворцу нужен ночной господин, покровитель крыс, ночных мотыльков, сов и летучих мышей! Вернитесь в новом обличье, я очень вас прошу…

— Благодарю, — отозвался господин Казиро и слабо усмехнулся. — Ты не из моих подданных, но всегда будешь желанной гостьей в старой башне… если когда-нибудь я сам смогу туда вернуться…

— Но что произошло? — мне было жаль терзать измученного духа вопросами, однако никому другому задать их я все равно бы не смогла. — Ведьма узнала, что демон сбежал? Она спустилась в подземелье?

— Да, — ответил умирающий дух, и оскаленные зубы его скрипнули. — Не найдя своего пленника, она поклялась уничтожить тех, кто помог ему уйти. Злоба ведьмы была холодна, как осколок льда. Она приказала разрушить стену, затем прогнала прочь своих слуг и ползала в своем парчовом платье по грязи и нечистотам, вынюхивая колдовство, которое помогло раздвинуть стены и открыть двери, которых не существует. А когда она поняла, что ее враги — старые духи дворца, то решила, что выпытает у нас, чьей кровью до сих пор пахнет в подземелье… Колдунья чует, что кто-то расплатился за демона, и не остановится, пока не найдет тебя…

— Мне так жаль, — повторяла я монотонно, не зная, что еще сказать. — Ох, как же мне жаль…

— Я не покорился ей, — сказал господин Казиро, взгляд которого прояснился, и в нем мелькнуло что-то похожее на гордость. — Чародейка очень сильна — я не видал еще столь одаренных магически смертных. Но я выстоял и не вышел к ней, как ни был страшен ее зов. Она была в ярости, и потеряла голову. Та, что одарена сверх меры магическим даром, в той же мере испорчена им… Есть ли у тебя знакомые чародеи?..

Я пробормотала, что на ярмарках видала несколько раз магов, заставлявших пропадать шелудивых кошек в черных ящиках, но не уверена, что в тех ящиках не было двойного дна.

Господин Казиро рассмеялся — точнее говоря, его тело содрогнулось, а во впалой груди что-то забулькало и захрипело.

— Человеку обычно не свойственны способности к колдовству, — сказал он, после того, как его дыхание восстановилось. — Слишком коротка его жизнь, слишком жаден и переменчив ум. Но бывает так, что звезды сходятся и одаривают смертного волшебными умениями. Несовершенный ум не в силах верно управлять даром, и оттого все чародеи — запомни это! — безумны, пусть даже это не всегда заметно глазу. Чародейский талант проявляется в людях рано — в ту пору, когда они подвержены самым низким страстям, и еще ни один маг не сумел отказаться от своей дурной стороны, бесконечно продляя юность со всеми свойственными ей пороками… Чем дольше они живут — тем больше они становятся похожи на злых, испорченных детей, помнящих даже самую незначительную обиду и не ценящих добро… В минувшие времена они не смели бросать вызов нам, высшим существам, но сейчас мы ослабели, а чародеи — те немногие, что остались живы — стали хитрее, злее и научились подолгу копить свои силы…

— Ей нужно копить силу? — мне показалось, что последние слова господин Казиро произнес с особым чувством.

— Даже старый жалкий дух полуразрушенного дворца — не такой уж слабый противник, — господин Казиро вновь захрипел и оскалился. — Она истратила на меня почти все свои запасы магии, оставив при себе лишь личину да ложную тень… У тебя есть возможность сбежать, раз уж ты выскользнула из ее когтей. Ведьма некоторое время будет бессильна, ей едва достанет магии на то, чтобы поддерживать старые заклятия и удерживать в узде своих чудовищ, желающих крови…

Я поежилась, вновь вспомнив гарпий. Сколько же тайных слуг привела с собой в Таммельн колдунья?

— Мы не покорились ей… — прошептал дух-хранитель, ослабев после долгой речи. Несколько монеток с тихим шорохом превратились в черную пыль, напомнившую мне о пыльце с крыльев ночных бабочек.

— Вы… — я вдруг поняла, о ком говорит господин Казиро. — Господин Подземелий! Что с ним?

— Он был куда старше меня… — тихо промолвил дворцовый дух. — И давно готовился уйти в небытие. Это была славная смерть — куда лучше угасания в бездонном колодце. Его владения давно пришли в запустение, подданные умерли, и вся казна состояла из той золотой кроны, что ты ему заплатила за встречу. Теперь эти подземелья — ничейное королевство забвения, и мне некого благодарить за убежище, где я смогу достойно встретить перерождение… или смерть…

— Вы переродитесь, я уверена! — с горячностью воскликнула я. — Люди все еще почитают вас, пусть даже и втайне. Мой приятель Харль знает о вас добрый десяток историй, одна другой страшнее, и уверен, что вы воруете у него медные пуговицы. Кухарки всегда отправляют первую ложку супа в мисочку у очага, хоть и делают вид, что это для кошек. А старый привратник — я сама слышала! — каждый раз, когда у него спрашивают, как обстоят дела во дворце, отвечает: «Хвала ночному господину, беды обходят нас стороной!».