До и после (ЛП) - Миллс Эмма. Страница 12

Теперь у Марабель почти не было собственного мнения. Малыш был на первом месте независимо ни от чего, и существовало довольно много вещей, которые он не выносил.

Прошлой весной я просматривала раздел фантастики в библиотеке. Завернув в следующий ряд, я увидела Марабель, сидящую на табурете-стремянке. У нее на коленях лежала стопка книг, рядом стояла пустая тележка.

Она сидела, выпрямив спину и аккуратно сложив руки на верхней книге стопки, и не отрываясь смотрела на одну из верхних полок напротив.

— Привет, — сказала я, но она не шевельнулась. — Все в порядке?

Марабель моргнула раз, потом другой и перевела взгляд на меня.

— Да, — ответила она наконец. — Мне просто нужно кое-что проверить.

— Книгу? — спросила я, и она рассмеялась. На самом деле она смеялась, пока ее глаза не заблестели от слез.

— Нет, не книгу, — сказала она.

Мы пошли в ближайший супермаркет. Пока я искала нужный ряд, она стояла у прилавка с закусками и глубоко дышала, закрыв глаза. На секунду я подумала, что она в панике, но потом ее лицо расслабилось, а губы растянулись в улыбке.

— Что ты делаешь?

— Самый лучший запах в мире, — ответила она.

— Прости?

— Хот-доги на раскаленной решетке.

Я даже не знала, что на это ответить.

— Идем. Нам надо... просто идем.

Она взяла тест в туалет и уговорила меня войти и подождать вместе с ней. Я стояла у раковины, а она сидела на сиденье унитаза, глядя на полоску.

Та не была синей. Тогда я знала, что они меняют цвет, но на этом тесте просто появлялась надпись «Вы беременны» или «Вы не беременны». Буквы были маленькими, но очень четкими.

— Ох.

Я вспомнила, как сильно удивилась, во-первых, тому, что Марабель занималась сексом раньше меня, а во-вторых, тому, как она может сидеть, держа кусочек пластика, который изменит ее жизнь, и выглядеть лишь слегка... взволнованной. Не грустной, не расстроенной или испуганной. Просто взволнованной.

— Я помочилась на него, — произнесла она после длительного молчания. — Можешь поверить, что я держу что-то, на что помочилась?

Я взяла у Марабель тест — хотя она была права: она действительно на него помочилась — и несколько раз встряхнула его, как будто от этого результат изенился бы, словно в магическом шаре.

— Может, это ошибка.

Марабель ничего не сказала. Это было очень странно. Почти смешно. Она не выглядела расстроенной. Более того, она не выглядела удивленной.

— Что будешь делать?

Я не хотела спрашивать, но не смогла удержаться.

Марабель посмотрела на меня:

— К чему ты клонишь?

— Ты... ну, я не знаю. Ты ставишь это?

— Его, а не это. — Марабель забрала у меня полоску и выкинула ее в мусорку, после чего принялась мыть руки. — Он ребенок, а я его мама, и не знаю, что еще ты собиралась мне предложить, кроме как родить его.

— Но тебе не обязательно оставлять его, — вырвалось у меня. Я не могла промолчать. Ей пятнадцать лет, и, ради всего святого, она носит розовые пластмассовые украшения. И она должна стать чьей-то мамой?

Марабель повернулась ко мне — с ее рук стекала вода — и посмотрела прямо в глаза. Я была выше, ей пришлось задрать голову, чтобы смотреть мне в лицо.

— Я скорее избавлюсь от тебя, — сказала она и вышла.

Никогда до этого, да и после тоже, я не слышала от Марабель такой убежденности. Я не понимала, как она может быть такой уверенной, без колебаний. Не думаю, что когда-либо была хоть в чем-то так уверена.

А теперь она стояла рядом со мной перед автоматом с соками в школе Темпл-Стерлинга и обеспокоенно переводила взгляд с кнопки «манго-папайя» на кнопку «клубника-киви».

Я вставила в автомат доллар.

— Просто выбери.

Она погладила живот и нажала «манго-папайя».

— Как ты оказалась здесь после уроков? — спросила Марабель, пока мы с соком в руках неторопливо шли по коридору.

— Я встречалась с миссис Уэнтворт.

— С той леди-консультантом?

— Ага.

— Она дала мне буклеты про специальные школы. Она добрая. Добрее, чем моя мама.

— Ты не захотела идти в одну из тех школ?

— Малыш никогда не будет нормальным без общества.

Я слабо улыбнулась.

— Почему ты тут так поздно? — спросила я, когда мы завернули в главный коридор.

— У меня нет водительских прав, — сказала Марабель. — Другим людям приходится возить нас.

— Хочешь я отвезу тебя домой?

На этой неделе моя машинка сотрудничала и сейчас счастливо стояла на боковой стоянке рядом с машиной Кэса.

— Нет, я не против подождать.

Я толкнула двери школы и вышла на сентябрьское солнце. Первая тренировка Фостера с командой девятиклассников вот-вот закончится.

А вот и он сам вприпрыжку вывернул из-за здания средней школы, закинув на плечо огромную спортивную сумку. Вчера вечером мой папа оторвался в спортивном магазине.

Заметив меня, Фостер помахал рукой и ускорился, перейдя на неровный бег.

Марабель присоединилась ко мне на крыльце школы и пошла следом за мной вниз по ступенькам.

— Я пробил, Дев! — сказал Фостер, почти задыхаясь. — Я бил, и бегал спринт, и ловил мяч... — Я еще никогда не видела его таким потным, раскрасневшимся и улыбающимся. — Это кто?

— Это Марабель. Марабель, это мой двоюродный брат Фостер.

Марабель слабо улыбнулась Фостеру. Его улыбка померкла, а взгляд опустился на ее живот.

— Нам нужно ехать, — сказала я. — До встречи, Марабель.

— Ага. — Она махнула рукой и опустилась на ступеньки.

Я начала спускаться, но Фостер не сдвинулся с места.

— Ты собираешься просто сидеть здесь? — спросил он.

— Нет. — Марабель подняла сок. — Еще я буду пить сок.

— Совсем одна? — Фостер выглядел обеспокоенным.

Она похлопала свой живот:

— Я никогда не бываю одна.

Фостер беспомощно обернулся ко мне, и я прочистила горло.

— Марабель, ты уверена, что не хочешь, чтобы мы тебя подвезли?

— Нет, я в порядке.

Я не стала настаивать. Во-первых, потому что она казалась вполне умиротворенной, а во-вторых, потому что не считала Марабель способной солгать. Но Фостер все еще выглядел взволнованным.

— Давай, — сказала я, потянув за ремень его сумки. — Идем же.

— Пока, — сказал Фостер, оглянувшись на Марабель, и тут же споткнулся.

Только когда мы дошли до машины, он снова заговорил.

— Как получилось, что у нее есть ребенок?

— Ну, пока его нет, верно?

— В смысле, как вышло, что она забеременела?

— Откуда я знаю? Есть много способов забеременеть.

— Как думаешь, она хотела?

— Фостер, никто не хочет забеременеть в старшей школе.

Пока мы выезжали на дорогу, Фостер, вывернув шею, смотрел назад, на крыльцо школы

— А где отец?

— Что?

— Отец ребенка.

Марабель никогда не говорила о нем, а я не решалась спрашивать.

— Не знаю.

— У нее есть парень?

Когда бы я ни увидела ее, она всегда была одна, не считая малыша.

— Не думаю.

— Она хорошенькая, — сказал Фостер, помолчав.

Я взглянула на него. Это правда, но тем не менее я меньше всего ожидала услышать подобное.

— Да, хорошенькая.

Фостер не ответил.

На следующее утро я проснулась от обычного бряканья в кухне. Сложно сказать, Фостер так гремел оттого, что не считался с остальными, или попытки делать все бесшумно превращали его в еще более неуклюжего, чем обычно. На самом деле я не думала, что Фостер нарочно был невнимателен к нам, просто он слишком давно привык делать то, что хочет. Например, есть кожуру запеченной картошки. Никто никогда не говорил ему этого не делать.

Я поворочалась в кровати и уставилась в окно через щель между шторами и стеной, слушая собственное дыхание. Я уже проснулась, но еще не была готова это признать, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Это на самом деле узнаваемый звук — звук открывающейся и закрывающейся входной двери. Наша звучала как щелчок по дереву. И этот щелчок поднял меня с кровати.