До ее смерти осталось сто дней (СИ) - "Mia_Levis". Страница 5

Гермиона еще несколько секунд сидела на столе, жадно глотая воздух и потирая саднящее горло. Она часто моргала, чтобы прогнать непрошенные слезы. Она не будет плакать, не напишет об этом никому, не будет жаловаться. Это ее война, и она встретит следующий бой в полной готовности. И пусть это подростковый максимализм, но Гермиона хотела сейчас быть фаталисткой. Она не будет ждать, она узнает все тайны этого дома и его обитателей, даже если придется преодолевать препятствие по имени Драко Малфой.

========== Часть 4 ==========

Заснуть Гермионе долго не удавалось. Она неподвижно лежала в кровати, невидящим взглядом смотря на потолок и пытаясь выстроить план дальнейших действий. С одной стороны гораздо правильнее было бы провести эти три месяца спокойно, старательно избегать общества семьи Малфоев и посвятить себя учебе, но с другой - ей предоставилась такая замечательная возможность узнать что-либо новое, помочь Гарри, развеять или, наоборот, подтвердить его подозрения относительно Малфоев. В итоге, немного успокоившись, Гермиона решила, что не будет делать глупостей и слишком рьяно шпионить в чужом доме, но внимательно наблюдать она могла. Возможно, что-то удастся узнать, если, конечно, Драко не будет так ответственно выполнять приказ отца и следить за каждым шагом Гермионы. В конце концов, измученная переживаниями сегодняшней ночи, она провалилась в тяжелый, неспокойный сон.

Когда Гермиона проснулась, было уже начало десятого. На столике, возле кровати, стоял поднос с завтраком, и Грейнджер недовольно поморщилась, потому что это было довольно унизительно: ее никто не спрашивал, где она намерена завтракать, а просто ставили в известность, что вниз ей спускаться не стоит. Подавив желание сделать наперекор, Гермиона тяжело вздохнула, встала с кровати и направилась в ванную, где долго лежала с закрытыми глазами, пытаясь унять пульсирующую боль в висках и набраться смелости для очередной встречи с Драко Малфоем. После вчерашнего инцидента она впервые испугалась его, поняла, что он уже не тот мальчишка, которого можно безнаказанно ударить, да и у нее нет защиты друзей, а есть только она одна и ей необходимо быть осмотрительнее, сдержаннее.

Когда вода окончательно остыла, Гермиона наконец-то вышла из ванной, быстро оделась, кое-как расчесала непослушные волосы, и, сделав глоток уже холодного чая, решительно направилась к двери. В конце концов, Гермиона имела полное право осмотреть дом, в котором ей предстояло жить, и этим правом она намеревалась воспользоваться.

Преодолев коридор и спустившись на первый этаж, Гермиона замерла в нерешительности, но потом все же двинулась направо, где, она помнила, располагалась библиотека. Подойдя к тяжелой дубовой двери, Гермиона постучала, но, не получив ответа, аккуратно повернула дверную ручку и, предварительно опасливо заглянув в темное помещение, медленно вошла. Свет не пробивался сквозь задернутые шторы, поэтому она осветила комнату с помощью волшебной палочки и, убедившись, что здесь никого нет, двинулась между высокими стеллажами, намереваясь выбрать для себя книгу. Преодолев несколько рядов, Гермиона наконец-то остановила свой выбор на учебнике по зельеварению и, аккуратно вытащив тяжелую книгу, двинулась к выходу, уже предвкушая день, проведенный за интересным чтением. Но так и не дойдя до двери, Гермиона замерла, осмотрелась кругом и потом, тяжело вздохнув, все же присела на самый краешек мягкого кресла, стоящего у окна. Проводить целые дни в комнате, занимаясь выполнением домашнего задания и изучением книг из обширной библиотеки семьи Малфоев было, конечно же, заманчиво, но ей не хотелось потом сожалеть об упущенных возможностях. А это означало, что Гермиона должна с самого начала дать понять, что не намерена отсиживаться наверху, как узница. В конце концов, Дамблдор дал ясно понять, что положение Люциуса сейчас не самое завидное, поэтому в его интересах и в интересах его семьи было как можно более вежливо относиться к своей нежеланной, но все же гостье. Поэтому Гермиона решила определить для себя степень дозволенного в этом доме, а дальше действовать по обстоятельствам.

***

Гермиона настолько увлеклась чтением, абсолютно позабыв о времени, что, когда через несколько часов дверь библиотеки тихо открылась, даже не заметила этого. Зато Люциус мгновенно обратил внимание на девчонку, которая сосредоточенно хмурилась, рассеянно поглаживая уголок книги указательным пальцем. Первым порывом Малфоя было прогнать ее, сказать, что бродить по чужому дому, а тем более брать что-либо без спроса - это дурной тон, и ей, как лучшей студентке Хогвартса, должно быть это известно. Но Люциус быстро подавил раздражение, ведь, по сути, она находилась здесь на правах “члена семьи”, как бы отвратительно это ни звучало, и он не смел запрещать ей что-либо, опасаясь, что это дойдет до школы, что было чревато очередными проблемами, если не повторным заключением.

Поэтому, нацепив на лицо фальшивую улыбку, Люциус произнес, проходя вглубь комнаты:

- Добрый день, мисс Грейнджер! Не думал увидеть вас здесь.

Гермиона вздрогнула, подняла взгляд от книги и пробормотала:

- Добрый день. Да, я решила почитать немного, - она кивком указала на учебник, лежащий на коленях, и добавила: - Надеюсь, вы не против, что я взяла книгу здесь?

- Нет, что вы, мисс Грейнджер! Читайте-читайте, я не буду вас отвлекать, - с этими словами Люциус снова натянуто улыбнулся, сел за стол, стоящий у противоположной стены и погрузился в изучение документов. Впрочем, это не мешало ему изредка бросать на Гермиону внимательные взгляды. Она же, в свою очередь, больше не могла сосредоточиться на чтении, ощущая чужое присутствие и не в силах избавиться от ощущения липкого, такого неприятного страха. Конечно, это не была безумная паника или первобытный ужас, Гермиона вполне владела собой, но все же избавиться от неприятных ощущений ей не удавалось, поэтому, для приличия посидев еще десять минут, она извинилась и быстро выскользнула из библиотеки, сопровождаемая пристальным взглядом Люциуса Малфоя.

***

Обед прошел в тишине. Грейнджер даже пожалела, что утром возмущалась из-за завтрака, принесенного в комнату. Сейчас она с удовольствием поела бы в одиночестве, но, как назло, в этот раз ее пригласили присоединиться к “избранному обществу”. Стараясь смотреть только перед собой, Гермиона стойко пережила обед и сразу же направилась к себе в комнату.

- Драко, постой! Мне нужно с тобой поговорить, - произнес Люциус, когда его сын тоже вознамерился покинуть столовую. - Пройдем в библиотеку.

Драко поморщился, но, конечно же, послушно пошел вслед за отцом. Некоторое время Люциус молчал, сцепив руки в замок и смотря в одну точку. Драко терпеливо ждал, инстинктивно догадываясь о чем, а вернее о ком, пойдет разговор.

- Драко, ты помнишь, что у тебя было задание в Хогвартсе? - голос Люциуса был равнодушен и холоден, хотя такое вступление вряд ли предвещало приятную беседу.

- Да, помню, - Драко кивнул и тяжело сглотнул. Вспоминать о миссии, возложенной на него Темным Лордом, было неприятно. Конечно, он всегда осознавал, что его ждет судьба Пожирателя, но никогда не думал, что это наступит так скоро и что придется возложить на себя груз такого невероятно тяжелого задания, как убийство старика Дамблдора. Драко никогда и никому не признался бы в этом, но где-то в глубине души он испытал настоящую эйфорию, когда осознал, что проведет время до Рождества дома, за компанию с заучкой Грейнджер. Это автоматически делало исполнение задания слишком трудным для него, ввиду отсутствия достаточного количества времени, поэтому задачу передали Снейпу.

- Ты помнишь, на каких условиях это задание передали другому человеку? - поинтересовался Люциус, и Драко поморщился. Да, он был прав, когда строил предположения о теме беседы.

- При условии, что я буду присматривать за Грейнджер, - пробурчал он.

- Так почему она бродит по дому одна? Или ты ждешь, когда она начнет совать нос в дела Темного Лорда? Думаешь, ему это понравится? Я вообще удивлен, что он не проявил должного интереса к подружке Поттера. Это можно назвать везением, но его нужно поддерживать, Драко, понимаешь? За девчонкой нужно следить! - Конец фразы Люциус произносил уже на повышенных тонах, заставляя своего сына сжаться на стуле.