Закон подлости гласит... (СИ) - Юраш Кристина. Страница 12

У меня плохо складывается диван и личная жизнь, а вот с впечатлением, как ни странно, все в порядке. Теперь я понимаю, почему Анабель избрала его для безответных душевных терзаний, с легким оттенком морального мазохизма от волшебного слова «не судьба». У ее зазнобы были светло — карие, янтарные глаза, а взгляд был какой-то томно-отрешенный, холодный и… бр…. жестокий. Таким взглядом можно укладывать наивных девушек штабелями, заносить пачками на страницы автобиографии, а потом равномерно и густо размазывать их слезы по мемуарам. Это автоматически ставило крест на моем интересе к данному субъекту, ибо — «не моё». Тонуть я предпочитаю исключительно в голубых глазах. Про остальной цветовой спектр я молчу.

— Нет! Это возмутительно! За ваши слова об Академии вам придется ответить! — отец заключенного подошел к инквизитору, испепеляя его взглядом. — Вы читали мое обращение про домашний арест? Мой сын не заслуживает такого сурового наказания!

— Потому, что Марко — сын ректора Академии? — не глядя заметил канцлер от инквизиции. — Он и так под домашним арестом, потому что на пять ближайших лет тюрьма станет для него новым домом. Пять лет в камере он будет учить теорию. Я что-то не помню, чтобы заклинание расширения пространства предусматривало жертвоприношение. Но я уточню. Мало ли. Вдруг я ошибаюсь?

— Да как вы смеете! — покраснел старик — отец, сжимая кулаки. Он даже вздрагивал от негодования. Его уже оттаскивали обратно в табор.

— Смею. Очень даже смею, — спокойно заметил инквизитор, вставая с места. Тут же в воздухе зависло что-то наподобие доски. Он молча достал очки в серебристой оправе, надел их и взял светящийся мел. На доске стали появляться какие-то аккуратные формулы и какие-то круги. Я точно пришла на заседание, а не на лекцию? Нет, ну был у нас журфаке препод по кличке «инквизитор», которому каждый сдавал по три-четыре раза перед тем, как целовать зачетку с тройкой, но это как-то, по меньшей мере, странно. Я смотрела на все происходящее и искренне недоумевала. Что-то мне казалось, что он громко скажет: «Ересь! Сжечь всех еретиков! Магия — это зло», а тут…

«Неправильные пчелы делают неправильный мед!» — прозвучал в голове голос Винни Пуха. Длинные формулы нас, гуманитариев, сильно огорчали, а опилки в голове противно скрипели, пытаясь приблизительно уловить хотя бы общий смысл написанного и нарисованного. «Точка, точка, запятая — вышла формула кривая!» — пропел в голове задорный голосок. Я свято верю в то, что существует восьмой круг ада для гуманитариев, где целыми днями преподают математику, физику и прочие точные науки. «Нет! Нет! Я вас умоляю! Только не это!» — надрывно кричу я, привязанная к стулу в камере пыток инквизиции. — «Я все скажу! Во всем сознаюсь! Только не высшая математика!».

Маги смотрели на доску и рассерженно сопели. Было такое чувство, что он им «фигвам» нарисовал угольком на печке и какашку в бандерольке отправил. С уведомлением о реакции получателя.

Когда инквизитор закончил рисование формул и кругов, охрана протянула ему кружевной платочек, об который он вытер руки.

— Я сильно не расписывал. Обрисовал доказательство в общих чертах. Если вы сейчас спросите меня что это, я сожгу вас всех на костре вместе со всеми вашими монографиями, научными трудами и книгами. Судя по количеству воды в ваших опусах, гореть будет плохо, но я что-нибудь придумаю, — с интеллигентной улыбкой заметил инквизитор, снимая очки и пробегая глазами решение. Ему не очень понравился круг, поэтому он пальцем подтер хвостик у какого-то символа. — Когда вы на меня так смотрите, у меня появляется желание поднять любого из вас и задать ему пару вопросов по общей теории. И пусть он только попробует ошибиться. Так что я жду диплом с отличием, отписанный на мое имя по специальности «Магическая теория». Прямо как у вашего сына, ректор.

— У вас ошибка! — возмутился какой-то маг, поглядывая на притихших сопартийцев.

— Нельзя в формулу Гордона подставлять произвольные значения! Это даст недопустимую погрешность!

— Да вы что? — с усмешкой поднял брови инквизитор, изумленно глядя на доску. — Неужели?

Он сделал жест, подзывая кого-то из своих. Охранник наклонился к нему, а потом кивнул. Интересно, мага здесь сожгут или потащат куда-нибудь? Через пять секунд в руках у инквизитора лежала толстая книга.

— Узнаете? — поинтересовался он, демонстрируя обложку всем присутствующим. Вот сейчас у мага было такое выражение лица, как будто он заказал интимные товары в интернете, а потом пришел получать в единственном почтовом отделении городка. Стоит очередь с квитанциями и письмами, человек сорок, а тут из-за окошка: «- Лю-ю-юсь! Ты не помнишь, куда мы дели посылку с мазью для увеличения хрена на пятнадцать сантиметров за два дня и ректальный стимулятор для простаты? Что значит ректальный? Как будто ты не знаешь! Ну тот который в… Глянь на складе! Тут за ней… (она громко зачитывает фамилию, имя и отчество), пришел!» Очередь начинает коварно посматривать на страдальца, сжимающего в руках паспорт. «Лю-ю-юсь! Не видишь? Ему срочно надо! Ладно, сейчас сама схожу, гляну!». Очередь с ненавистью смотрит на бедолагу, а он осознает, что если в подсобке будут копаться еще минут двадцать, то увеличивать будет больше нечего.

— Триста восьмая страница. Второй абзац. Могу назвать номер предложения, если вы не помните свой собственный научный труд! — с усмешкой произнес инквизитор, швыряя книгу на стол. — Итак, меняю сына ректора на автора этого учебника. Он будет пять лет делать работу над ошибками.

«Профессиональный игрок на нервах» — промелькнуло у меня в голове, — «С разрядом по интеллектуальному троллингу».

— А пока вы прикидываете, с кем готовы попрощаться на пять лет, мы переходим к общим вопросам. Ремонт брусчатки… — критику передали в руки какие-то бумаги.

Маги его даже не дослушали, с ненавистью глядя в холодные глаза главного героя сегодняшнего заседания.

— Я не стану подписывать документы на ремонт брусчатки! Из принципа! — скривился канцлер от магии и покачал головой. — Ни один уважающий себя маг не ходит пешком!

— Ну тогда вам придется телепортироваться домой чаще. Потому, что второй вопрос, который я хотел поднять, ремонт канализации под Академией. Вычеркиваем, — вздохнул канцлер от инквизиции, делая пометки в листочке. — Третий вопрос по поводу выделения средств на стипендии одаренным магам я тоже вычеркиваю. Не заслужили. Премии, надбавки преподавателям я тоже убираю. Заседание окончено. Спасибо, за внимание. Ах, да!

Он наклонился, взял первую попавшуюся жалобу, перевернул ее и что-то написал, а потом поднял ее вверх, демонстрируя всем магам какую-то огромную загогулину.

— Да как вы смеете обзывать нас невеждами! — вспылил канцлер от магии.

— Это я не вам, уважаемый канцлер! Вижу по лицам, что зрение у ваших подчиненных хорошее. Лучше, чем я предполагал. Значит, мою подпись они тоже увидели. Мне показалось, что вы забыли, как она выглядит, когда проводите тайные научные эксперименты, — холодно заметил инквизитор, швыряя листок в общую кучу.

— Вы, немаги, пользуетесь результатами нашей работы каждый день! Весь мир построен на магии и держится на ней. И при этом вы, немаги, считаете, что вправе критиковать научные открытия. Да! Ошибки есть! Без них прогресс невозможен! Признаем, что не всегда все идет правильно, но… критиковать легче, чем создавать! — канцлер от магии встал, ударил рукой по столу, с ненавистью глядя на оппонента. — Вместо того, чтобы критиковать, предлагайте, канцлер от инквизиции! Предложите что-то свое! Вы, немаги, ни на что не способны! И вместо того, чтобы благодарить нас за то, что мы для вас делаем, вы ведете себя так, словно весь мир вам обязан!

— Весь оставшийся мир, — уточнил инквизитор. Он захватил с собой все бумаги, кроме «кораблика», который демонстративно бросил на стол. Герой сегодняшнего заседания вежливо попрощался и вышел в сопровождении охраны. «Я — не Пушкин. Я — Белинский!» — усмехнулась я, провожая его взглядом.