Закон подлости гласит... (СИ) - Юраш Кристина. Страница 8

У меня рабочая температура — тридцать восемь. То есть я, закинувшись таблетками, вполне могу стирать, готовить, убирать, ходить на работу. Но стоит его потной подмышке нагреть термометр до тридцати семи, как во всех углах ему начинает мерещиться костлявая. И вот уже почившие родственники протягивают к нему свои окоченевшие руки. А если — тридцать восемь, то утка под кроватью, теплый чай с лимоном каждые пятнадцать минут, таблеточки и компресс на лбу. А я просто обязана стоять со скорбным взглядом у изголовья его ложа, готовая в любой момент вызвать санавиацию и реанимобиль. И чтобы во взгляде читалось: «На кого ты меня покидаешь, родимый!». А потом звонит его мама и начинает знакомить мои уши с итальянской кухней, рассказывая, что вязаные носки с горчицей — лучшее средство от поноса, красный перец лечит от геморроя за одно вкручивание, а все таблетки — химия одна и нечего травить ею «сыночку»! И если я последую ее советам, то завтра он будет «как огурчик»! Ага, зеленый, холодный, молчаливый, с пупырышками.

Все! Тьфу-тьфу-тьфу! Попустило.

Это на картинках они — красавцы-мужчины, а в жизни… Ладно, не будем высмеивать мечты тридцатилетней, незамужней, покойной, я так понимаю, еще девушки, незнакомой с волшебным словом «бытовуха». «Ты еще мужских носков не нюхала!» — с презрением скажет любая разведёнка наивной новобрачной, питающей иллюзии относительно предстоящей семейной жизни. «Носки любимого не пахнут!» — заметит счастливая невеста, с обожанием глядя на будущего мужа. И в чем-то будет права. Мужские носки — это детектор семейной жизни. Когда вонь от носков становится невыносимой — пора снимать обручальное кольцо!

На стене висела карта. Я сорвала листок и внимательно рассмотрела очертания местности. Весь город напоминал часы. Двенадцать делений, двенадцать районов, которые, здесь почему-то называют секторали. Где-то в самом центре, откуда берут начало стрелки, размещается какое-то внушительное здание, судя по всему правительственное.

Я молча залезла под одеяло, опустилась головой на чужую подушку и закрыла глаза.

— А ну быстро руки убрала из-под одеяла! Я кому сказала! — раздался суровый голос, выглянувшей из стены бабки. — Приличные девушки никогда не засовывают руки под одеяло!

— А приличные бабушки, — с тяжелым вздохом заметила я, — мечтают о правнуках.

— Приличные девушки выходят замуж не целованными! — проскрипела бабка, поправляя призрачную шаль на своих сгорбленных плечах, накинутую поверх старой ночной сорочки.

— А потом разводятся потому, что муж целоваться не умеет! — огрызнулась я, закатывая глаза.

— Приличная девушка никогда не разведется с мужем! — возразила бабка. — Приличная девушка выходит замуж один раз и навсегда.

Самочка богомола только подавилась головой своего очередного. Мы с ней переглянулись. Ее взгляд меня успокоил. Для кого-то «раз», а для кого-то «навсегда».

— А как они знакомятся со своим «раз и навсегда»? — ехидно спросила я.

— Твой дедушка проходил мимо и увидел меня в окне! После этого он зашел в дом и попросил моих родителей моей руки! — гордо ответила бабка, явно вспоминая свою давно ушедшую молодость и давно прошедшую жизнь.

Отлично! Так мы и сделаем! Представьте себе облезлый фасад, дырявую крышу и меня, нечесаную, в одной белой ночной рубашке, стоящую возле окна, положив руку на треснутое стекло. Где ты, мой благоверный и не слабонервный? Я что? Зря стою на сквозняке, изображая призрак дома на холме? «Женись на мне!» — инфернальным голосом шепчу я симпатичным прохожим. Я не знаю, есть ли здесь подобие скорой помощи, но чувствую, что дорогу к моему дому реанимационная бригада будет знать наизусть. А особо симпатичным я буду улыбаться, как фотографу на паспорт. Думаю, чтобы привлечь внимание нужно издавать какие-то звуки, например, взять в руки нож и нежно водить им по стеклу…

— Что-то очередь женихов не стоит, — съязвила я, поглядывая на треснутый потолок и поскрипывая кроватью.

— Молодая еще о женихах думать! — отрезала бабка, недовольно сопя и глядя на меня.

«Ты ж как в песне у цыган, э-э-эх, молодая!». Господи, если я помню такие песни, то мне точно пора искать работу, с которой меня торжественно проводят на пенсию. Еще немного, еще чуть-чуть и на пороге появится какой-нибудь дедушка, который придет просить не мою руку, а валидол под язык. Да… «Любовь настигла их как инфаркт миокарда, подкравшись незаметно, как старческое слабоумие!»

— Все, дай мне поспать! — отмахнулась я, закрываясь подушкой. Бабка вроде бы отстала.

Я проснулась от вопроса: «Ты — девственница?». Однажды я просыпалась от такого вопроса, правда, его задавал не скрипучий, как несмазанная телега голос бабки. Я почему-то уверена, что ситуация на этом фронте за ночь не изменится, поэтому вполне логично отложить чистосердечное признание хотя бы до рассвета.

— Это обязательно выяснять сейчас? — угрюмо поинтересовалась я, откашливаясь и проводя рукой по спутанным волосам, пытаясь отогнать от себя обрывки сумбурного сновидения.

— Я вот хожу, мучаюсь. А вдруг ты — не девушка уже? — подозрительно заметил призрак. — Вдруг ты уже опозорила семью? И теперь по городу сплетни ходят, что Анабель Эрланс — гулящая? Запятнала честь семьи! Добропорядочность — вот залог успешного замужества! Как говорила моя матушка, если девушка скромна и добропорядочна, то…

— Бабка, — протянула я, глядя на нее, — хочешь свежий повод для стопроцентного инфаркта? Через месяц дом снесут. Долгов у нас на почти сто тысяч этих, как его… эрлингов! Так что «девичья честь» тебя должна волновать в последнюю очередь!

Еще неделя таких ночных допросов и на предложение «пойдем ко мне, посмотрим рыбок, а утром я сделаю тебе кофе в постель», будет воспринято мною с явным интересом. «Я медленно взбиваю подушку, расправляю простынку на мягком матрасе, а потом с наслаждением закутываю тебя в одеяло и оставляю в покое на сутки!» — вот что должен сказать мне мой идеальный мужчина, перед тем, как задернуть шторы и выключить свет. А если он даст мне возможность принять ванну, я буду смотреть на него, как на божество.

— Значит, будем еще сильней экономить! — категорично постановила бабка.

— Смывать раз в неделю в туалете? — сардонически усмехнулась я, уткнувшись лицом в подушку.

— А мы как смываем? — возмутился призрак, раскачиваясь надо мной. — Чего ты отворачиваешься? Поговори с бабушкой! Бабушке не спится!

Я накрылась одеялом с головой и сделала вид, что сдохла. Я постаралась представить себя Тутанхамоном, скрестив руки на груди. Потом поняла, что неудобно и вытянула их по швам. Теперь я — Ленин. Через минуту я свернулась в позу «мама, роди меня обратно!», накрыв голову подушкой. Бабка все не унималась, рассказывая, как и на чем мы должны экономить. Идея о том, что можно больше зарабатывать, ее призрачную голову не посещала. Потом я выслушала лекцию о целомудрии… Да ей надо гастролировать вместе с социальными службами по школам! Потом все плавно перетекло в инструкцию для новобрачной и вечер воспоминаний.

— ….вот выйдешь замуж, приласкает тебя супруг. Ты смотри не вздумай ему отвечать на ласки, чтобы он не подумал, что ты — развратница! Лежать нужно ровно. Глаза должны быть закрыты. Можешь смотреть в потолок, но ни в коем случае не на мужа. И ни вздумай шевелиться. А не то подумает, что ты уже с кем-то была. Утром он должен убедиться, что он у тебя первый, — поучала бабка, нависая надо мной. — Никогда не смотри, как муж раздевается. И никогда не пускай его в постель к себе чаще раза в месяц. Иначе подумает, что ты — сладострастница. Спать супруги должны раздельно. В разных комнатах. Когда супруг будет проситься к тебе — не пускай! Пускать его нужно до того момента, пока не родятся дети…

Я представила, как лежу трупиком со стеклянными глазами. Руки — по швам. Стойкий оловянный солдатик готов к труду и обороне. А по мне как таракан ползает дятел — муж, утоляя свою пернатую страсть. Чувствую, что прикола ради, я бы еще язык вывалила и глаза закатила. Есть вероятность, что в один прекрасный день его ждет приятный сюрприз. Еще бы! Уснуть дятлом на бревне, а проснуться заслуженным некрофилом. Отлично! Мертвая бабка — птичка — мозгоклюйка, муж — дятел-некрофил, а я — страус. Да за полчаса тишины я готова продать дьяволу душу и тушу. Торг уместен, если что!