Пылающий мир (ЛП) - Марион Айзек. Страница 59

Да?

Сколько ты вспомнил?

Сколько?

Ты вспомнил всю жизнь или пока ещё только картинки?

Вдалеке слышно карканье ворона. Интересно, что он ест в этой бесплодной городской пустыне.

Картинки, - говорит М. - Но их много. Как для фильма.

Как раскадровки?

Как раскадровки.

Он возвращается к работе. Ветерок свистит в дырах стен терминала, подыгрывая его пиле.

Я сто лет не смотрела фильмов, - меланхолично улыбается Нора. - С тех пор, как была подростком.

Какой был последний?

Она на секунду задумывается.

«Возвращение живых мертвецов».

М хихикает.

Я знаю. Но это не я выбирала. Мне разонравилось кино про зомби, когда они стали реальными, но я сидела в тюремной яме, а его смотрели охранники, так что...

Солнце начинает опускаться, окрашивая аэропорт в сюрреалистичный оранжево-красный цвет. Джули сидит за невидимой границей нашей компании, отгородившись от разговора и глядя на рябь города. Она больше ничего не говорила с последнего спора с Эйбрамом. Интересно, о чём она думает. Интересно, сны, которые её беспокоят, такие же, как мои?

Расскажи мне о своих картинках, - просит Нора, наблюдая, как М делает распил в её сторону. - Мне любопытно.

Он заканчивает пилить и квадрат падает вниз. Когда М передаёт его Норе,тот трясётся и издаёт жуткий гул.

Пианино, - говорит М, разглядывая обнажённые внутренности самолёта. - Любил играть на пианино.

Правда? - спрашивает Нора.

Он начинает вырезать следующий квадрат.

Семья тоже удивилась. Сказали, что я для этого слишком огромен. Сказали, что я похож на цирковую обезьяну.

Нора молчит.

Я никогда особо не любил спорт, - он перекрикивает пилу, добавляя к голосу грубую жёсткость. - Но в моей семье все большие ребята были борцами. И я боролся.

Маленькие капли металлического дождя капают с пилы и падают на землю рядом с Норой. Он смотрит вниз. - Тебе надо пересесть. Не хочу, чтобы они попали тебе на волосы.

Она поспешно пересаживается и смотрит на Джули.

Джулез, ты в порядке? - кричит она издалека. Джули, не оборачиваясь, кивает. Не убедительно. Нора смотрит на меня и поднимает брови. Я осознаю, что на меня возложены обязанности бойфренда. Я приближаюсь к своей девушке, не зная, с чем мне предстоит иметь дело, и сажусь рядом с ней.

Джули?

Я в норме, - говорит она. - Просто думаю.

Она сидит ко мне боком, и я не могу заглянуть ей в глаза.

О чём? - спрашиваю я и съеживаюсь от банальности сказанного. «Эй, Джули, ну чё, о чём думаешь?»

Она качает головой, словно предостерегая меня от этой неразумной разведывательной миссии. Я затыкаюсь.

Какой была твоя семья? - спрашивает у М Нора. У них довольно безобидный разговор, и я переключаюсь на него, краем глаза приглядывая за Джули.

Мама рано ушла от нас. Я вырос с отцом и двумя братьями. Пока не помню, как их зовут.

Они все умерли, полагаю?

Она рассеянно вертит в пальцах болт. М перестаёт пилить и смотрит на неё, чуть улыбнувшись пухлыми губами.

Ну... да. Наверное.

Нора кивает. Типичная современная семья: все умерли.

М заканчивает квадрат и спускается с шасси, бросая второй квадрат поверх первого — это новые окна для нашего потрёпанного самолёта.

А что насчёт твоей? - спрашивает он, присаживаясь возле колеса рядом с Норой.

Моей семьи?

Ага.

Её взгляд обращается к городу, присоединившись к Джули. Разбитые здания.

Засыпанные улицы. Руины подёргиваются рябью в тошнотворной оранжевой дымке, как лихорадочный сон.

У меня никогда её не было, - отвечает она. - Я выросла из земли.

Джули встаёт. Она стоит ко мне спиной, я не вижу её лица. Только волосы, развеваемые ветром.

Она шагает.

Джули? - зову я.

Она продолжает идти.

Джулез! - кричит Нора. - Ты куда?

Нужно пописать, - отвечает Джули, но её безэмоциональный голос меня настораживает.

Я догоняю её, когда она поворачивает на узкую улочку, скрытую от солнца и засыпанную песчаными наносами как пирамида-усыпальница.

Джули.

Она продолжает идти.

Джули, поговори со мной.

Я касаюсь её спины, и она вздрагивает, обхватывает себя руками и идёт дальше.

Р, я вижу, - жалобно хнычет она, и я понимаю, что она плачет. Я пытаюсь положить руку ей на плечо, но она отталкивает меня и продолжает идти.

Что ты видишь?

Она качает головой и сжимает локти. Выглядит больной, и это меня тревожит.

С этим местом что-то не так, - её голос дрожит. - Я могу видеть сквозь него. Будто это прозрачный суп. И в моих... это место в моих снах.

Она поднимает голову, глядя на далёкие здания — или сквозь них.

Монстры, люди. И моя...

Она останавливается. Наконец, смотрит на меня.

Я не сплю?

Нет, Джули, ты не спишь. Пожалуйста, просто...

Я предпринимаю ещё одну попытку коснуться её. Она разворачивается и бежит прочь.

* * *

У неё юные живые мышцы, но мои ноги в два раза длиннее. Я следую за ней лёгким бегом, пока она пробирается сквозь запутанные улицы, бросая взгляд налево и направо, как потерявшийся турист в поисках тропы. Я не мешаю ей бежать, пока её дыхание не становится свистящим, потом кладу руку ей на плечо и крепко сжимаю.

Она сбавляет скорость до быстрой ходьбы, делает глубокие вдохи, пока лёгкие не приходят в норму. Слёзы высохли. Кажется, её страх перерос в цель. Я осматриваю город в поисках признаков того, к чему она так стремится, но для меня все кварталы похожи один на другой: веками создававшиеся искусство и архитектура стали бесформенными кусками и дюнами монохромной пыли. Красное вечернее солнце ползёт по скрученным грудам металла. Краем глаза я вижу танцующие тени, но они исчезают, когда я поворачиваю к ним голову. Я вспоминаю, что видел в самолёте: как улицы расплывались и скручивались, как город терял свои очертания. Когда Джули говорит, что с этим местом что-то не так, я нисколько в этом не сомневаюсь.

У меня получается заставить её притормозить, чтобы успеть набрать сумку игрушечных солдатиков из магазина на углу и оставлять их на каждой развилке. Представляю, как страшно потеряться в этом огромном городском лабиринте.

Джули не в состоянии думать о мерах предосторожности. Она в трансе, у неё бледное каменное лицо, влажные, но полные ярости глаза. Если бы я не пошёл следом...

Если бы я недостаточно хорошо знал мелодию её голоса и не поймал эту диссонансную ноту...

Я весь занят мрачными мыслями и чуть не врезаюсь в неё, когда она внезапно останавливается. Мы входим в какое-то подобие внутреннего дворика — пустое место между четырьмя домами. Кажется, недавно здесь кто-то поселился. Дворик зарос колючими сорняками и измученными виноградными лозами, но он не так похож на древний Египет, как остальная часть города. Садовые стулья расставлены на газоне широкими кругами, вокруг валяются пивные и винные бутылки, трубки с марихуаной и стопки книг, которые дождь превратил в целлюлозную кашу.

Должно быть, это они, - бормочет Джули, разглядывая детали раскинувшегося впереди натюрморта. - «Восстановители».

Повсюду раскиданы длинные рабочие столы, на которых лежат инструменты различных профессий, связанных с искусством. Долота, кисти, трафареты, карандаши, банки с краской, ножи, крючки для вязания. В углу стоит барабанная установка, лежит груда гитар, сцена и подставка для микрофона. На одной из стен есть фреска, или смесь десятка фресок — их резко контрастирующие стили каким-то образом сплетаются в джунгли красок и фигур, от толп крохотных людей до тридцатиметровых гигантов.