история одного безумия (СИ) - Трещев Юрий. Страница 6
Что Бенедикта с ней связывало?.. страсть?.. ослепление?..
И мной она правила… призрак, виденье сна, обманчивое, льстивое, пленительное… губы спешили к губам, но тщетно, виденье таяло… и снова возникало, тоской меня томило…
Жив ли Бенедикт?.. молва говорит, что он умер, замерз, околел… поверить ли молве?.. или он, как и его дядя, стал вечным жидом?..
Преисподняя забрала его труп, а взамен дала лишь тень с невнятным голосом…»
Щеки у пожилой женщины в мантии погасли… а в сердце осталась боль…
Появился еще один двойник Бенедикта… рыжий, худой и хромой на обе ноги… стоит, кутается в складки плаще…
«Как будто боится, что его узнают… — подумала женщина в мантии, глянула на незнакомца в сером плаще, потом на Марка и отвела взгляд… — Где я могла его видеть?.. стоит, озирается… и все что-то пишет, пишет… что он пишет?..»
Марк увидел слезы в глазах женщины в мантии…
«Увидела еще одного призрака и плачет… — подумал он… — Дожила до счастья, теперь и умереть можно, чтобы рассказать ему о своих злоключениях: как потеряла голос и ушла из театра… окружила себя приемными детьми…»
Марк уже шел по аллее сквера за женщиной в мантии…
Женщина услышала шаги за спиной, обернулась, остановилась…
— Кто вы?..
— Я не Бенедикт, я Марк…
— А я не Ада, и не Рая?.. — заговорила женщина… — Меня путают с Раей… я ее сестра… я жила в провинции достойно и чисто, была свободна от пут страстности, одержимости… для людей я была человеком, для ангелов ангелом… а муж мой был демоном и скотом… через него и я отдалась похотям и срамным влечениям… сознаюсь, иногда и я зверем делалась, рыжей волчицей, враждебной и богу, и людям… когда старик умер, я обмыла его, отпела и ушла… я жила в руинах женского монастыря, спала на ложе монахини… Бенедикт меня нашел… он мне нравился, не кичливый, не лукавый, простой… он вмещал в себя благодать того, кто создал его по своему образу и подобию, и от которого он отдалился, погасил в себе свет спасителя и привлек противоположное, тьму… я это увидела, но промолчала… я была влюбленной и уязвленной, и весьма сладостно… потом отмывала удовольствие потоками слез… для бога слезы вожделенны, и свыше на меня дождем вылилось утешение… что ты на меня так смотришь?.. думаешь, я убила старика?.. он сам себя убил, совлек с себя рубище темных страстей и отошел в чертоги преисподней, а я переступила через пагубные пропасти неверия и желания плоти, стала строго жить… нет, не венца я заслуживаю, а казни и муки… душа человека от бога, а тело — от сатаны, который обдает приближающего смрадом и погружает во мрак преисподней… жизнь изнеженная и рассеянная ведет к неуместным делам… возмечтав о себе нечто, я с презрением стала смотреть на других, хотя сама была ниже всякой твари… я спала на голой земле, питалась бдениями и молитвами, душу сокрушала видениями адских мук, омывалась слезами покаяния, ум возвышала к помышлениям о божественных вещах и божественной жизни… Бенедикт привел все из небытия к бытию и окрылил меня надеждой спасения… я думала, что освободилась от страстных помышлений, превознеслась, осудила всех кажущихся беспечными и тут же подверглась тиранству плоти и страстного движения пусть и во сне… так я узнала, что причина сего зла сокрыта внутри души из-за некоего внутреннего предрасположения к этому безумию плоти…
— А это зло?..
— Что же еще?.. мое страстное состояние низвело меня в глубины тьмы и погибели…, пусть не покажется тебе это удивительным или странным, но иногда мне виделись чертоги преисподней, вещи, лица, не имеющие на себе какой-либо заразы… и я отдавалась им… это было мое падение, и по моей вине, ибо, если бы я не подумала об этом, не было бы мне срамных видений… я чувствую себя пустой, оставленной благодатью… и все же даже падши в глубины тьмы, я не отчаиваюсь, я взывала оттуда к богу, и он невидимо касался меня рукой, спасал от зависти лукавого… все бесчестья случаются с нами от людей и бесов… на бога надо смотреть… и смотреть кротко… не думать о себе много, подражать ему в смирении, претерпевшему смерть за нас… узнала я о набегах бесов явных и не явных… жила я среди людей, как в пустыне… меня окружал песок и камни… уединение тоже опасно, оно отдает нас соблазнам, творит видения, которые исчезают как дым от молитв и стыда… бесы не чувствуют мук и насыщения не имеют, предаваясь страстям… ночью они поднимают шум, топот, крики, нападают на спящих и всячески беспокоят их, скрежещут зубами и забрасывают свои сети по воздуху, ловят, принимают разные странные и страшные образы, чтобы смутить… помню, Бенедикт говорил, они как тьма, гони их от себя сущим в тебе от бога светом… они подкрадываются и пугают тебя смехом, покушаются устрашить, сделать твою жизнь более тяжкой, исполненной скорби… эти демоны тьмы призрачны, но кажутся облеченными в тела… они обманывают наши чувства… они осуждены на это…
Марк слушал женщину и размышлял:
«Еще и не то ей пришлось вытерпеть… миновало все… ведь миновало?.. или нет?..»
Марк забылся, вслух сказал несколько слов…
Женщина в шляпке с искусственными цветами посмотрела на Марка с любопытством…
«Чем это я так удивил ее?.. наверное, дома ее ждет муж, собака… увы, меня никто не ждет… жена изменила с братом, он моложе на два года… и живой… а я, как и Бенедикт, вышел из дома и пропал…
Я помню этот злополучный день… паром налетел на рифы, перевернулся и затонул… телами утопленников был устлан весь берег… их цепляли баграми и вытаскивали из воды… кого без руки или без ноги, а кого и без головы… пир был у рыб…»
Марк заглянул в глаза женщины в мантии и невольно и непритворно вздохнул…
«Жизнь, наверное, она ненавистной считает… пережила и ужасы нашествия грязи, и войну с собаками… видела и бегущих людей, и догоняющих, и гонящих… насытилась зрелищами…
Стоит, молчит, губы закусив…
Сколько ей лет?.. старость ее почти не коснулась…
Старость безобразна… она страшней даже и самой смерти… разум туманит…
Ничего лишнего не дала мне жизнь… а сколько всего было у Ады!.. театр, слава…»
— Что вы все смотрите, смотрите?.. — спросила и встревожилась женщина в мантии… она повернулась к Марку спиной и пошла к лестнице… торопливо… чуть ли не бегом…
— Куда это она?..
— И этот тощий, рыжий и хромой на обе ноги, туда же…
— Когда-то она была примадонной, но, увы, после нашествия грязи она потеряла голос… бог над ней сжалился, ума ее лишил…
Марк шел за женщиной в мантии и размышлял:
«Грязь и мой разум чуть не забрала, когда я увидел, как гибнут люди в водоворотах… помню, грязь сделалась красной от крови… люди простирали руки к небу, молили не бога, а смерть спасти их…
Кто-то запел плач… это была Ада, красиво облаченная… она пела и шла по песчаной косе между волной и волной…
Помню я это ее шествие…
«Несчастная, злополучная… что она задумало?..» — думал я…
Все беды наши от лукавств и неразумной необузданности…
Женщины завопили, мол, удержись от насилия над собой… но Ада уже шагнула в ропотное море… зашла по колено, по грудь и скрылась с головой…
Я кинулся за ней в предвидении гнетущей неизбежности…
Меж тем тело Ады всплыло… ее окружили волны, и понести на своих спинах к одному из западных островов… их там целая стая…
На одном из этих островов Бенедикт отбывал ссылку…
Жил Бенедикт один, как бог…
Ада вышла из воды, но не решилась войти в божий чертог…
Бенедикт увидел ее и вздрогнул, невольный трепет его охватил от ее вида, от ее тела, от ее рыжих кудрей, от ее глаз, слегка покрасневших и вспухших от воды…
«Кто она?.. — размышлял Бенедикт… — Откуда она?.. на берегу ни лодки на веслах или под парусом… да и берег бурливый, рифы и слева, и справа…»
Бенедикт глянул на деву и отвел взгляд, а дева подумала, что он не бог, а бес…
Видом Бенедикт был, как и я, рыжий, худой и хромой на обе ноги… и уже на пороге старости… некому нас от нее избавить…