Штормовая волна - Грэм Уинстон. Страница 37
В отсутствие Росса она погрузилась в бытовые заботы, а раз и Дуайт оказался покинутым, Демельза часто с ним виделась. Однажды, отправившись на прогулку с Джереми к церкви Сола, чтобы положить цветы на могилу родителей Росса и осмотреть только что установленное надгробие тетушки Агаты, Демельза обошла стороной торчащий зад Джуда Пэйнтера в туго натянутых штанах, сияющих, как земля в лучах заходящего солнца, и дошла до мастерской Пэлли, чтобы выпить чаю с Дрейком.
Джереми не заинтересовался кузницей, которая заворожила бы большинство детей, но его внимание привлек гусь на заднем дворе.
— Станет фермером, да? — спросил Дрейк.
— Мы не держим гусей, так что это для него нечто новенькое. Он не боится животных. И постоянно их рисует. В его блокноте полно коров, свиней, кур и лошадей.
— Может, он станет художником. Где-то неподалеку жил Опи [6].
— В детстве ты тоже рисовал, Дрейк. Помнишь? Мелом на стене дома.
— И получал за это порку. Помню, а как же. Капитан Росс вернется на Пасху?
— Не знаю. Не думаю.
Демельза стала рассказывать об остальных своих братьях, о семье в Иллагане, о вдове Карн, их мачехе. Люк женился и работает в Солтэше, Джон женился, у него двое детей, но нет работы. Бобби поправился и скоро женится.
— А у Сэма тоже ничего не вышло с девушкой, как и у меня.
— Значит, он тебе сказал.
— Да, сказал.
Они сидели в гостиной, из уважения к Демельзе. Она внимательно осмотрела всё вокруг, прихлебывая чай. Комната была крохотной, не больше кладовки, и Дрейк явно ею не пользовался. Здесь было чисто, но шторы, которые ему подарила Демельза, нужно было подшить, у кресла из Нампары до сих пор торчал конский волос на подлокотнике, свечи покосились, как трое пьяных караульных, скатерть на грубом столе лежала наизнанку.
— Значит, мы — два сапога пара, — сказал Дрейк.
— Да...
— Но он всё равно постоянно ищет мне невесту.
— Кого?
— Ты разве с ним не говорила?
— О тебе? Нет, Дрейк.
— Розину Хоблин. Кого ж еще?
— Ты с ней виделся? — спросила Демельза.
— Еще два раза. Однажды проводил до дома из церкви, а во второй раз я шел к Гернси и остановился у ее двери.
— Она хорошая девушка. И прекрасно тебе подойдет.
— Может, и так... О да, я уверен. Ничего против нее не имею.
Джереми во дворе закричал, и Демельза подошла к квадратному оконцу. Но мальчик лишь разговаривал с одним из юных Тревиннардов, который тащил упирающуюся козу.
— Ее отец не знает, как со мной обращаться, — сказал Дрейк. — То улыбается, будто старому другу, то хмурится, словно боится, что я украду его дочь без благословения священника.
— Не стоит обращать внимания на Джаку, Дрейк. У него всегда были странности. Росс умеет с ним управляться, но я считаю его старым драчуном. Он точно бьет своих женщин.
Дрейк снова наполнил кружку Демельзы, а потом и свою. Демельза не любила козье молоко и согласилась выпить немного лишь из вежливости.
— Так ты считаешь, что я должен на ней жениться?
— Я не могу указывать тебе, что делать, Дрейк.
— Но именно это было у тебя на уме с прошлого мая. Разве не так?
Она улыбнулась.
— Росс предупреждал меня, чтобы я не вмешивалась в чужую жизнь. Он говорит, это опасно.
— Но если я женюсь на Розине, тебе будет приятно?
— Тебе она нравится?
— Очень.
— А ты ей?
— Думаю, да.
— Но это не любовь.
— С моей стороны — нет. По крайней мере, это не то, какой я помню любовь.
Демельза взглянула на него.
— Я знаю, каково это, Дрейк. Знаю... Но ты это потерял. Никто не смог бы вернуть любовь в такой ситуации... Я лишь хочу, чтобы ты был счастлив, а не сидел здесь в одиночестве. Тебе понравился рождественский обед?
— Да. Это было чудесно.
— Что ж, хотя бы ненадолго, в особенности после обеда, когда ты был с детьми, тебе было весело. Таким я помню тебя два года назад. Мне хотелось бы видеть тебя таким почаще, а это вряд ли случится, если тебя будет навещать только тетушка Нелли Тревейл. — Она поспешила добавить, прежде чем Дрейк смог ответить: — Мне нравится Розина, и очень. Она отличается от других девушек с шахты или ферм. Она разумней... умнее. Она привлекательная, спокойная и будет помогать тебе в работе. Она будет приятной... невесткой.
— Да, я и сам всё это понимаю.
— Тогда не думай больше об этом, Дрейк, — улыбнулась Демельза. — Нельзя жениться на девушке только потому, что она подходит, а уж тем более только потому, что она будет кому-то хорошей невесткой. Это твоя жизнь, Дрейк. А брак нельзя расторгнуть. Я только... только хочу, чтобы ты был счастлив и не одинок. Хорошо, когда рядом есть кто-то, с кем можно вместе работать и для кого работать. Я не хочу, чтобы ты был одинок. А иногда... любовь появляется со временем.
Он встал, подошел к маленькому оконцу и выглянул наружу.
— А у тебя было так, Демельза? Я часто об этом думал, но никогда не осмеливался спросить.
От этого вопроса у нее кольнуло в сердце.
— Нет. Я любила с самого начала. Но не Росс. Росс полюбил меня со временем. Он не любил меня, когда женился. Но со временем полюбил.
Вскоре после отъезда Росса начались морозы. Пока в Англии бушевали снегопады, Демельза с нетерпением ждала письмо с новостью о благополучном прибытии мужа. В Корнуолле снега было мало, но во внутренних частях подморозило, и даже кое-где на побережье. Сухая погода благоприятствовала работе насоса на Уил-Грейс. Известия от Росса пришли только 19 февраля. Его судно опередило непогоду, но многие дороги, по его словам, стали непроезжими, Темза замерзла, здания покрылись изморосью, и Лондон выглядел как город из сказок.
В начале месяца мистер Оджерс подхватил серьезную простуду и дважды падал в обморок, поэтому в церкви Сола первые три недели поста не проводились службы. На третье воскресенье, 24 февраля, вдруг распогодилось, и немало прихожан пришли в ясный и теплый денек к церкви, они стояли снаружи и болтали под неожиданно появившимся солнцем, как выжившие в кораблекрушении, дожидаясь появления священника.
Но он так и не появился. Не приехал и Оззи, которому сообщили о болезни заместителя, и потому минут через двадцать паства стала расходиться.
Среди них были Дрейк Карн, Розина Хоблин и ее младшая замужняя сестра Парфезия, носящая очередного ребенка, вместе со своим туповатым мужем Артом Муллетом. Дрейк подошел к Розине, и они направились домой вместе.
У разрушающихся стен Грамблера они остановились. За девять лет, с тех пор как большую шахту закрыли, ветер и непогода собрали свою дань с второстепенных строений, которые всегда вырастали вокруг сердца шахты, но два главных здания всё так же высокомерно вздымали дымоходы в синее небо, с куда большей уверенностью, чем шпиль церкви Сола на холме. Вокруг простиралась голая земля, поскольку за полвека сюда выбросили так много пустой породы, что сквозь камни и мусор пробивались только самые стойкие травы.
— Розина, — сказал Дрейк, — я хочу тебе кое-что сказать. Это займет всего пять или десять минут.
— Да, Дрейк, — ответила она — просто и бесхитростно. Если она и знала, что сейчас последует, то не стала притворяться, что не желает этого слышать.
Дрейк стоял перед ней, высокий и бледный, прежнее озорное выражение давно покинуло его лицо, но изгиб губ и глаза все-таки предполагали, что печалиться не в его характере. Розина выглядела рядом с ним крохотной, она была в своем лучшем, единственном хорошем, желтом муслиновом платье и черных башмаках, а по погоде надела табачного цвета плащ и темный чепец с желтыми лентами.
— Раз я прошу меня выслушать, Розина, ты наверняка поняла почему.
— Да, Дрейк, — повторила она.
— Я хочу объяснить, о чем я думаю и... и что у меня на сердце.
Он рассказал ей о Морвенне, бывшей гувернантке Джеффри Чарльза, как они впервые встретились, когда Морвенна с мальчиком застали Дрейка и Сэма врасплох, несущими дубовую балку по земле Уорлеггана. О странном ухаживании, всегда в присутствии мальчика, который этого не замечал, да и сами они почти не замечали. Чувства развились медленно и тайно во время летних месяцев и темными осенними вечерами. А четыре с половиной года назад, в суровые первые месяцы зимы 1795 года, между ними встали планы мистера и миссис Уорлегган и в конце концов разрушили все надежды — сначала ложным обвинением Дрейка в краже Библии у Джеффри Чарльза, а потом они выдали Морвенну замуж за молодого викария церкви святой Маргариты в Труро.