Штормовая волна - Грэм Уинстон. Страница 92

— Я пытаюсь сказать, что если я расскажу ей о случившемся между нами, это ее заденет. Но не больше, чем ты задел ее в Лондоне.

Росс положил нож.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты убил из-за нее человека. О, я знаю, он бросил тебе вызов. И я знаю, что ссора была по поводу места в зале заседаний. И знаю, что вы невзлюбили друг друга с первого взгляда. Но ведь на самом деле ты убил его из-за нее, правда?

— Да, в какой-то степени. Но не понимаю...

— Росс, когда ты дрался с Монком Эддерли, ты ведь на самом деле хотел убить не его, ведь так?

— Разве?

— Да... Перед тобой был Хью Армитадж.

Росс глотнул вина.

— Черт бы тебя побрал, Кэролайн, это была обычная дуэль...

— Ничего подобного, ты сам прекрасно знаешь! Ты убил его, потому что не мог убить Хью Армитаджа, который уже умер. Но Хью был мягким, смелым и чувствительным человеком — тот самый тип, который всегда притягивал Демельзу. Ты с самого начала должен был понимать, что у нее даже и мысли не возникнет о пустом повесе вроде Монка Эддерли.

— Иногда разумные мысли просто не приходят в голову.

— Именно так, не приходят, в этом-то и проблема. Этот поступок был целиком продиктован чувствами. Но ты всё равно дрался не с тем человеком.

Росс отодвинул тарелку и положил ладонь на стол.

— Не вздумай встать и уйти, — сказала Кэролайн, — я расценю это как неджентльменское поведение.

— Я и не собирался уходить. Но я лучше усвою твою лекцию, если не буду жевать.

— Лекция закончена, так что можешь спокойно закончить ужин в тишине.

— После всего сказанного я не уверен, что получу удовольствие от ужина, даже в тишине или под приятную беседу.

— Пожалуй, мне не следовало говорить на эту тему.

— Если ты так считаешь, то да. Я пытаюсь как следует обдумать твои слова, чтобы.... чтобы действовать рационально, а не эмоционально. Знаешь, ты уже второй человек за две недели, который обвиняет меня в принятии эмоциональных решений. Ни за что не догадаешься, кто был первым. Ну ладно. Дай мне подумать...

Кэролайн снова поигралась с мясом, отломила длинными пальцами кусок хлеба, но так его и не съела.

— Пожалуй, — сказал Росс, — в этих словах есть доля правды. Но как я могу знать наверняка? Разумеется, за последние два года я испытывал сильные эмоции и много думал об отношениях Демельзы и Хью. Когда я впервые об этом узнал, то как будто потерял веру в человечество. Я даже не столько винил ее, как человеческую сущность. Только не смейся над тем, как это глупо и напыщенно звучит.

— Я не смеюсь. Но если...

— Я как будто нашел главный изъян. Если не так давно что-то послужило мне стимулом, то это не только ревность, хотя и она присутствовала. Временами я снова чувствовал духовное одиночество, желание восстать, сбросить условности цивилизованной жизни. — Росс замолчал и посмотрел на Кэролайн. — Ведь что есть цивилизованная жизнь, как не попытка втиснуть неидеальных людей в противоестественные рамки, придуманные людьми столь же неидеальными? Я видел в этом такую несправедливость, что постоянно желал от нее избавиться. — Он снова умолк и медленно выдохнул, пытаясь разобраться в собственных сложных чувствах.

— И всё это возникло из-за твоего разлада с Демельзой?

— О нет, не совсем. Но то одно, то другое... То одно, то другое. Кэролайн, ты только что называла меня самонадеянным. Возможно, одна сторона самонадеянности заключается в нежелании человека делать то, что от него ожидают. Ревность сама по себе — оскорбление, унизительное чувство, от которого следует избавиться. — Росс хлопнул по столу. — Но что касается Демельзы и Монка Эддерли, думаю, ты была ко мне несправедлива. Демельза все-таки в некотором роде его поощряла. Она всегда оказывалась рядом с ним и назначала новую встречу — или, по крайней мере, позволяла ему назначить. И позволила ему себя облапать.

— Что за вздор! — воскликнула Кэролайн. — С ее стороны это было всего лишь проявлением дружелюбия — немного флирта без намека на большее. Сам знаешь, в обществе всегда тот или иной мужчина находил привлекательным ее особое жизнелюбие и очарование. Когда ей хорошо, она не может не излучать эти искорки. А на них слетаются мужчины. И ей это нравится. Она получает от этого удовольствие. Но всё это совершенно невинно, Росс! Ты сам прекрасно знаешь. Неужели ты вызовешь на дуэль сэра Хью Бодругана? Он сделал куда больше попыток соблазнить Демельзу, чем любой другой мужчина. Устроишь с ним дуэль на тростях?

Росс чуть не рассмеялся.

— Ты же знаешь, ревность вспыхивает лишь тогда, когда имеется опасность.

— И ты всерьез считаешь, что Монк Эддерли был опасен?

— Я... так думал. Но всё не так просто. И в конце концов, это же он бросил мне вызов, а не я ему.

Кэролайн сменила позу и выпрямилась.

— Ох, как же я устала в этой карете!.. Еще день, и мы будем дома.

Подошел слуга и унес тарелки, но оставил ножи и вилки для следующего блюда.

— Да, я мог бы провести с тобой ночь, — тихо сказал Росс.

Кэролайн улыбнулась.

— Но по тем же причинам не стану, — добавил он.

— Благодарю вас, капитан.

— Ты всегда была моим другом, уже с очень давних времен. Даже когда мы еще и узнать-то друг друга как следует не успели.

— Думаю, ты привлекал меня с самого начала.

— А я думаю, что даже тогда в наших отношениях было нечто большее.

Она пожала плечами, но не ответила, потому что вернулся слуга. Когда он снова удалился, Кэролайн сказала:

— Наверное, я была слишком строга к тебе сегодня, Росс... Сказать такое! Ничего себе! И для меня совсем несвойственно. До сих пор я не осмеливалась. Что ж, теперь я понимаю, что ты чувствовал по поводу Демельзы и Хью. И это чувство разъедало твою душу два года. Да и всё остальное. Не отрицаю, что одно глубоко прочувствованное разочарование может привести к разочарованию во всем. Что ж... Но теперь кровь пролита. Пускай и кровь не того человека. Давай не будем больше обсуждать достоинства и недостатки твоей дуэли с Монком Эддерли. Всё кончено и навсегда позабыто. Так же, как и твоя дуэль с Хью Армитаджем. Как должно быть и с твоей дуэлью с человечеством. И с твоей дуэлью с Демельзой. Она страшно расстроена случившимся в Лондоне. Для нее не так важно, правильно ли ты поступил, как важно то, что ты убил человека из-за нее, рискнул всем — своей жизнью, ее жизнью в какой-то мере — ради бессмысленного поединка, который кажется мужчинам хорошего происхождения единственным способом уладить разногласия, но дочери шахтера, такой земной, кажется взбалмошностью безумцев.

— Боже мой! Пожалуй, я запомню эти слова и позволю им еще немного себя потерзать.

— Шесть лет назад ты говорил со мной откровенно. А теперь я откровенно говорю с тобой.

— Во имя любви? — спросил он.

Кэролайн кивнула.

— Во имя любви.

Глава двенадцатая

Рано утром в понедельник Демельза и Дрейк выехали в Бодмин. Морвенна осталась в мастерской Пэлли. Миссис Тревиннард проводила в доме каждую ночь, а днем принимали посетителей близнецы Тревиннарды. Морвенна не выказывала желания выходить, она шила или помогала на кухне и по дому. Они с Дрейком мало разговаривали, им было достаточно обменяться несколькими ничего не значащими фразами — они испытывали некоторую неловкость. Морвенна была похожа на раненого дикого зверька, которого пытаются приручить. Дрейк старался не делать резких движений или попыток до нее дотронуться, чтобы не испугать. Поначалу он решил, что Морвенна больна, хотя она это и отрицала, но он ошибся. Он понял, что ее душа во мраке и необходимо время, чтобы она пришла в себя.

Они даже не выходили за пределы забора, огораживающего его пять акров. Дрейк с гордостью показал землю Морвенне, а она спросила о его работе и с явным интересом наблюдала за ним в деле. Иногда она находилась внизу, когда приходили клиенты, но наружу не выходила. В воскресенье они не пошли в церковь, когда по предложению Демельзы там в первый раз огласили помолвку. Пускай всем станет об этом известно, но лучше не терять еще неделю, если с Бодмином не выгорит.