Чужая сила (СИ) - Васильев Андрей. Страница 8

Живу я один. Когда-то эта квартира принадлежала моему деду, но он давно умер, я его почти не помню. Мои родители ее долгое время сдавали, а потом, когда я стал совершеннолетним, спросили у меня, не желаю ли я жить отдельно, разумеется, на основе хозрасчета и самоокупаемости. Я, недолго думая, согласился, и вот уже как шесть лет обитаю тут, в типовой «хрущовке» на севере Москвы.

Войдя в квартиру, я первым делом запер дверь. Не думаю, что страшная бабка меня выследит, но все-таки так оно поспокойнее.

И тут на меня накатило. Пока я шел по улице, в моих венах бесновался адреналин, но здесь, в моем доме, в моей крепости, меня настиг запоздалый страх.

Черт, это было очень жутко. Когда ты подобное видишь в кино, тебе тоже бывает страшно, но где-то в дальнем уголке сознания ты прекрасно осознаешь, что все ужасы там, с той стороны экрана. И это не зомби, вампиры и ведьмы, это актеры и компьютерная графика. То есть, это не более чем иллюзия страха.

А там, в парке, все было совсем по-настоящему. Вот – вообще.

К горлу подступил комок, я рванул на кухню, достал из холодильника недопитую бутылку «Фанты» (грешен, люблю газировку) и выхлебал ее до дна, давясь режущим горло газом.

Тошнота отступила, но желание есть пропало начисто.

– Хрень какая, – жалобно сказал я, ища сочувствия невесть у кого. – А? Ведьма, нож, кот этот её… И главное, гад, щеку расцарапал. Ну не свинство?

– Оно и есть, – подтвердил чей-то тонкий голосок. – И очень плохо, что он тебя, хозяин, поцарапал. Очень плохо.

– А? – я повертел головой и обнаружил в коридоре, который соединял кухню и комнату, какое-то невысокое, мне по колено, мохнатое существо.

Оно увидело, что я его заметил, и робко помахало лапкой, приветствуя меня.

Вот тут я, второй раз за этот день и четвертый за всю жизнь, потерял сознание. Потому как живой человек, и у меня тоже есть нервы.

Глава третья

В себя пришел от того, что на мое лицо кто-то брызгал холодную воду. Мало того – этот кто-то был не один, поскольку брызганье сопровождалось беседой.

– Вот ты в своем уме? – выговаривал один собеседник другому. – Кто же так делает? А если бы он помер от страха? Тут о таких, как ты и я, забыли все давно.

– Да быть того не может? – изумленно сказал второй. – Но ладно я, про меня и раньше особо никто не ведал, но ты-то? Не может быть!

– Может, – сурово сказал первый. – Хотя с моим племенем все еще хуже, честное слово, лучше бы уж просто забыли. Про нас теперь в книжках пишут, вот какая штука.

– Чего ж плохого? – снова удивился второй. – Книжка – это хорошо. В них, поди, абы про кого не напишут. Уважительно это.

– Кабы, кабы, – вздохнул его собеседник. – Книжки-то те – небывальщины. И мы, стало быть, тоже она и есть, небывальщина. Как нынче говорят – литературные персонажи. По книжкам тем выходит, что выдумали нас, ровно и не жили мы никогда. Мы есть – но нас нет. Вот так-то.

Мне стало жутко интересно посмотреть на то, какой именно литературный персонаж на меня воду брызгает. Судя по голосу, это не Наташа Ростова и не леди Гленарван. Тогда кто? И что этот выходец из книги делает на моей кухне?

Я открыл глаза и увидел некое странноватое существо, более всего похожее на гнома из старого диснеевского мультфильма, разве только что лицо у него было не румяное, а вовсе наоборот – приятно-коричневого цвета, как осенний желудь. И одежда отличалась от гномьей, никаких пестрых кафтанчиков. Его наряд, скорее, напоминал рабочий комбинезон. Кстати – росточком это существо тоже было невелико, немногим выше мохнатой чуды-юды, что я видел в коридоре.

Увидев, что я очухался, оно махнуло короткопалыми пальцами, охнуло, лупнуло круглыми глазами-плошками, и с невероятной скоростью бросилось к холодильнику, где непостижимым образом ввинтилось в щель между вышеназванным предметом кухонной обстановки и стеной. Я бы в эту щель максимум ладонь просунул. Как ему это удалось?

– Бывай! – запоздало крикнул шустрику вслед его собеседник, заметил, что я перевел на него свой взгляд, и замолчал, виновато уставившись в пол.

– А это кто был? – решил сразу пояснить ситуацию я. Ну перед тем, как позвонить в соответствующую медицинскую службу. В конце концов, надо быть честным с собой. Когда видишь ведьм с черными ножами, мохнатых коротышей и существ, которые пролезают туда, куда руку не впихнешь, это значит только одно – протекла у тебя крыша.

Но и любопытство никто не отменял.

Кстати – как только я смирился с мыслью, что у меня, возможно, все плохо с головой, то как-то сразу успокоился.

– Это? – вытянуло в сторону холодильника мохнатую лапку второе существо, то, которое не подумало сбегать. – Это домовой был местный, Вавилой его кличут. Вавилой Силычем, стало быть. Душевный он у тебя. Другой-то меня мог бы и взашей, с полным правом, а этот с обхождением подошел. Уважительно.

– А почему взашей? – я прислонился спиной к стене и вытер лицо от воды.

– Так дом-то его, – даже как-то удивился моей непонятливости мохнатик. – Он в нем за порядком смотрит, он тут всему голова. А тут я такой: «Здрасьте вам, приехал жить». Оно ему надо? Легче меня шугануть, чем оставить, без всяких разговоров. Наши бы так и поступили. А Вавила Силыч вот, поговорил, вник в беды. Нет, хороший у тебя домовой, хороший.

Мохнатик договорил, махая лапками, поклонился холодильнику и полез на табурет, как видно, уставши стоять. Табурет был значительно выше моего собеседника, потому процесс вскарабкивания был непрост, и выглядел при этом достаточно комично. Я бы сказал – по-мультипликационному комично.

Был он чем-то похож на неведомую плюшевую игрушку, одно время такие было модно дарить девушкам. Повертишь в руках – медвежонок – не медвежонок, заяц – не заяц, что-то непонятное и беспредметное, но уютное и милое. Вот и тут то же самое – что за существо неясно, но выглядит не пугающе, скорее – забавно, как мишка-коала. Да он чем-то на него и похож – весь зарос бурым волосом, мордочку толком не разглядишь, знай только из шерсти на ней две пуговки глаз поблескивают.

– Вопросов стало значительно больше, – поведал я ему, дождавшись, когда он влезет на табурет и разместится на нем.

– Так ты спрашивай, хозяин, – бодро посоветовал мне мохнатик. – Я про что смогу – про то отвечу. Без утайки, не сомневайся. А как по-другому? Я теперь при тебе буду состоять, если не прогонишь. Ну или не помрешь.

– Славная перспектива, – порадовался я услышанному. – Бодрит. Начнем сначала.

– Начнем, – поддержал меня мохнатик и одобрительно махнул лапкой.

– Ты кто?

– Родион я, – ответил мне он. – Но старый хозяин меня Родькой звал. Эдак звучит проще, да и мне нравится.

– Это прекрасно, – одобрил я. – Но ответа на вопрос я так и не услышал. Родька, ты кто?

– А-а-а-а-а! – хлопнул себя по лбу лапкой мой собеседник. – Понял. Я теперь твой слуга.

– Разговор глухого с немым, – вздохнул я. – Вавила Силыч, вы не объясните этому недоразумению, чего я хочу от него добиться? Мне кажется, что вы намного разумнее, чем он.

Я был уверен, что домовой где-то тут, рядом. И его можно понять. Мне бы тоже было любопытно, чем дело кончится.

– Знать он хочет, кто ты есть такой, полено деревенское, – раздался голос, который я слышал над собой после обморока. По-моему, он шел из-за вентиляционной решетки, что была под потолком. – Накой ему твое имя?

– Спасибо, – довольный тем, что угадал, сказал я. – Все так.

– Никакое я не полено, – немного обиженно произнес Родька. – Это вы, городские, все спешите, а мы привыкли все делать обстоятельно, начинать издалека, с самого начала.

– Коли ты с самого начала будешь рассказывать, то до рассвета не управишься, – назидательно сказал Вавила Силыч, выйдя из-за плиты. – Хозяину-то твоему еще поспать надо, ему же завтра на работу.

Как он это делает? Если между холодильником и стеной хотя бы зазор был, то между плитой и частью кухонного гарнитура даже щели не имелось.