Свободное радио Альбемута - Дик Филип Киндред. Страница 40

— У меня нет с собой. Я вам все дам в ближайшие дни. Записывать нужно на диск, у которого хорошие шансы на успех. Лучше всего, чтобы исполнял самый популярный певец; нужен настоящий хит. Этот план разрабатывался многие годы, Ник. Лет десять—двенадцать. Нам нельзя ошибиться.

— Что собой представляет материал?

— Увидите, когда придет время. — Она улыбнулась. — При обычном чтении текст ничего не значит.

— Но вы знаете, что в нем заключено?

— Нет, — ответила Садасса. — Всего не знаю. Песенка про молодого парня, завзятого бабника. Зовут его Феликс. Там, к примеру, есть такие строки:

Отсюда вычленяется отрывок «Феликс очень любит», причем, если вслушаться, Феликс звучит почти как Феррис.

Далее в песне есть малоприличные слова: «Кому верх, кому низ, мой в восторге организм». Сочетание «кому низ» и «мой» образует слово «коммунизм». При записи наложение голосов солиста и подпевки даст многократное повторение: Феррис очень любит коммунизм. Ну и так далее. Это только часть, я многого не поняла.

— Вот это да! — Я похолодел. Мне уже стало ясно, как наложением записи можно добиться потрясающего эффекта.

— Но этот диск, который будет записан и выпущен вашей студией, содержит не всю информацию. В производстве находится еще один диск — не знаю, кто и где его готовит, но ВАЛИС обеспечит одновременный выпуск обеих пластинок. Совмещение в мозгу слушателей информации с этих дисков и должно дать желаемый эффект. Скажем, песня второго диска будет начинаться словами «С тысяча девятьсот сорок первого года», а это как раз год, когда Фримонт вступил в коммунистическую партию. Сама по себе цифра ничего не говорит, но если диск-жокеи будут одну за другой проигрывать эти пластинки, то мало-помалу слушатели соединят куски воедино и составят общую картину. При частом повторении в эфире закон случайных чисел сделает такое восприятие неизбежным.

— Кончится тем, что люди будут ходить по улицам и напевать:

Так?

— Что-то в этом роде.

— Скажите, Садасса, ведь Феррис Фримонт знает о спутнике? — спросил я.

— Враг догадался. В течение долгого времени они не прекращали поисков, и вот Георгий Мояшка его обнаружил. Тот спутник, который Мояшка теперь запускает, без сомнения, несет на борту оружие. Он как бы случайно взорвется и уничтожит спутник ВАЛИСа.

— А можно ли предположить, что с Альбемута пошлют другой спутник?

Садасса помолчала. Потом ответила:

— Пройдут тысячи лет.

Я замер, не сводя с нее глаз.

— И ни одного спутника в пути?

— К Земле летит спутник. Он будет здесь через многие годы после того, как все ныне живущие на этой планете люди окажутся в могиле. Ведь нынешний спутник находится в нашем небе со времен Древнего Египта, со времен Моисея. Вы помните неопалимую купину?

Я кивнул. Пришло на память ощущение световых кругов перед глазами, застилающих все вокруг, — своего рода негасимое пламя. Долгое время нам оказывали помощь в борьбе с рабством, но теперь дни спутника сочтены. Русские запустят свой — внезапно мне пришло в голову, что он уже ждет своего часа на стартовой площадке. Все готово, осталось ввести данные траектории.

— Старт назначен на конец недели, — сказала Садасса, как бы читая мои мысли. — И спутник погибнет. Помощь прекратится.

— Как вы можете говорить об этом с таким спокойствием? — спросил я.

— Я всегда спокойна, — ответила Садасса. — Мне пришлось научиться сохранять спокойствие. Нам уже несколько месяцев известно, какая судьба уготована спутнику. Всю необходимую информацию мы получили. Этих сведений должно хватить. Спутник существовал до тех пор, пока не выполнил работу, которая от него требовалась. На Землю послано достаточно плазматических форм, чтобы…

— Я не верю, что мы справимся с поставленной задачей, — прервал ее я.

— Но диск мы выпустим.

— Выпустим, — подтвердил я. — Можем начать хоть завтра. Даже сегодня, если хотите. У меня есть кое-какие мысли насчет того, кто мог бы это записать. Мы как раз планировали выпуск новых дисков и обсуждали рекламную кампанию.

— Отлично, — сказала Садасса.

— Зачем спутнику понадобилось говорить в древние времена именно с евреями?

— Евреи были пастухами, жили под звездами, а не так, как сейчас: в каменных городских домах. Тогда было два еврейских царства — Израиль и Иудея. ВАЛИС говорил с жителями Иудеи, землепашцами и скотоводами. Вы заметили, что ИИ-оператора слышно лучше, когда ветер дует со стороны пустыни?

— Да, мне это показалось удивительным, — ответил я.

— Мы воспринимаем парарадиосигналы, как бы оболочку направленного радиоизлучения. Если послание декодировать, то окажется, что оно ничего не означает. Поэтому доктор Мояшка так и не сумел расшифровать команды, поступающие со спутника на Землю: сам радиосигнал заключает в себе лишь часть полной информации. Яркие световые круги, которые возникали перед вашими глазами при передаче плазматического существа по лучу, вызываются не радиосигналом, а излучением. Причем здесь, на Земле, этот вид излучения не известен. Его может обнаружить только тот, кто служит приемником плазматической формы и только по возникновению световых кругов перед глазами. У других живых организмов изменится кровяное давление, не более того.

— Не могу поверить, что выбор древних евреев обусловлен только тем, что они жили под открытым небом, — заметил я.

— Конечно, это не единственная причина. Такой образ жизни лишь облегчал контакт. Дело в том, что отношение обитателей Древней Иудеи к тирании не отличалось от нашего отношения к Феррису Фримонту. Это была немногочисленная часть человечества, не подвергшаяся ассимиляции, не запятнанная властью и гордыней. Они всегда боролись с поработителями, стремились к независимости и свободе, к сохранению своей индивидуальности. Самая передовая, самая энергичная часть населения Земли, которая противостояла все разрушающему единообразию, насаждаемому Вавилоном, Ассирией, а пуще всего — Римом. Они для Рима в те времена были теми же, что мы для Ферриса Фримонта сейчас.

— Но вспомните, что произошло в 70 году, — сказал я, — когда они восстали против римского владычества. Резня, разрушение храма, рассеяние на вечные времена.

— И вы боитесь, что сейчас произойдет нечто подобное? — спросила Садасса.

— Боюсь, — признался я.

— Феррис Фримонт уничтожит нас независимо от того, вступим мы с ним в борьбу или нет. К концу этой недели спутник будет сбит с помощью Советского Союза. А тем временем «дановцы» пытаются определить всех людей, в которых, благодаря спутнику ВАЛИСа, живут две личности — такие как мы с вами. Вот в чем причина активности полиции.

— И многих из нас они поймали?

— Не знаю, — сказала Садасса. — Ведь мы редко общаемся друг с другом. Я только слышала, что раскрыта половина членов организации — и все они убиты. Когда нас находят, то об аресте речь не идет — нас просто убивают. Часто так, как пытались убить меня, то есть с помощью яда. В правительственных арсеналах немало сильнодействующих ядов, они не оставляют следов — ни один эксперт не установит причину смерти.

— Но вы остались живы, — заметил я.

— Враг не ожидал, что ВАЛИС меня вылечит, — ответила Садасса. — Ведь у меня был рак четвертой стадии, когда ВАЛИС вмешался и исцелил меня за один день. Исчезли все злокачественные клетки, даже в спинном мозге. Врачи не нашли и следа рака.

— Что будет с вами, когда спутник собьют?

— Не знаю, Ник, — сказала она спокойно. — Может быть, рак вернется и я погибну. А возможно, и нет — если ВАЛИС исцеляет навсегда.

«Если это не так, — подумал я, — то травмы, полученные в автокатастрофе, вернутся ко мне». Но ничего не сказал.