Сегодня я умру (СИ) - Сойтту Анна. Страница 28

— Габриэль, то, что ты предлагаешь, совершенно исключено и невозможно, — от всей души хотелось сжать пальцами пронзаемые острой болью виски. — Я уже замужем.

Опустившаяся на огромную пещерную залу тишина и коснувшаяся кожи прохлада, слегка остудили и уняли боль. Мой друг, мой ангел и, по совместительству, главный злодей другого мира.

Я не смогла сдержать истерический смешок, когда опутавший тело туман вырвал меня из рук мужа и отпустил посреди нагромождений скал, во дворе мрачной чёрной крепости. Напротив, разведя в стороны руки, стоял Габриэль с льющимся из глаз голубым сиянием, а созданный им туман исчезал под полами серебристого плаща, укутывавшего его фигуру от шеи до пят.

И вот теперь, по словам Гейба, у меня было два пути: добровольно стать его женой и с первой кровью вернуть ему силу, либо умереть на алтарном камне, что расположен в системе пещер неподалёку от Тёмного Оплота. По понятным причинам, первый вариант был уже недосягаем. Сердце болезненно сжалось при воспоминании о тёмных синих глазах, в которых я безвозвратно утонула. Остаётся лишь алтарь. О том, что Дор жив, рассказала та самая связь, что сформировалась почти до конца и отзывалась внутри клубком кипящих эмоций. Но разве эльфы успеют добраться сюда вовремя? Смею ли я надеяться, что меня спасут?

— Кто он? — заклубившийся в пещере туман выдавал всю ярость, что овладела бывшим другом. — Ты должна была стать моей! Я растил тебя для себя!

Гейб вскочил с подобия трона и принялся мерить шагами пространство перед ним, а я пыталась мысленно дотянуться до мужа и успокоить, что я пока ещё жива, но, кажется, что это ненадолго.

— Я допустил ошибку, — задумчиво протянул, остановившийся Тёмный маг. — Накопленной за годы жизни в твоём мире силы хватило, чтобы устроить аварию и перенос. Но не хватило, чтобы остаться в сознании и удержать тебя рядом. Мои подданные знали, что я вернусь, но не ожидали, что буду слаб и пытались уничтожить. Тролли всегда убивают слабых. Нужно было выждать ещё время, но теперь придётся иметь дело с тем, что есть.

В изучающем меня ледяном взгляде исчезли последние искры привязанности, да и были ли они когда-нибудь?

— Десей! — раздался усиленный эхом крик бывшего ангела. — Готовь заклинание и зелье!

Появившийся из одного из проходов низкорослый, сгорбленный старостью тролль, склонился в молчаливом поклоне и исчез в том же тоннеле.

— Что ж, — натянутая улыбка коснулась тонких упрямо сжатых губ. — Мне очень жаль, но сегодня ты умрёшь.

Появившиеся после его слов несколько троллей взяли меня в кольцо и, подталкивая в спину остриём короткого копья, повели прочь из пещеры. Тихие, едва слышные, напевы наполнили сырой и липкий воздух. Сияние факелов далеко впереди осветило, усыпанную крошками впивающихся в ступни камней, тропу внутри скалы.

Очередной поворот и мне открылась широкая пещера с покоящимся в её центре ониксово-чёрным овальным камнем с голубыми прожилками и голубыми столбцами с четырёх сторон. Сгорбленный старик, в напоминающей одежды индейцев цветастой накидке, раскладывал по периметру пучки трав и сбрызгивал их жидкостью из деревянной миски.

— Бежать не получится, — раздался позади равнодушный голос Габриэля. — Советую принять свою судьбу достойно.

Всё, что происходило, было похоже на какой-то странный сон или фильм, что когда- то смотрела в своём мире. Страха не было, скорее, странное любопытство от нереальности происходящего. Габриэль даже лично уложил меня на алтарь, за руки и за ноги привязывая верёвкой к загибающимся петлям на вершинах голубых столбцов. Пение нарастало и становилось всё громче, разливаясь под сводами пещеры.

Задумчивый взгляд, заносящего надо мной кривой клинок, старого тролля и тихий равнодушный голос Габриэля:

— Пора, Десей. Ты должен это сделать.

Неужели всё вот так и закончится? Горечь от несбывшегося наполнила все мысли. Три недели безграничного счастья в объятьях любимого мужчины, сейчас казались таким же сном, что и происходящее вокруг. Лишь только бьющиеся внутри сердца вопли понявшего всё мужа, рвались из груди и убеждали, что всё было правдой.

Дорханиэль

Нетерпение, с которым я ждал, пока поднимут на ноги Фара, начинало раздражать даже меня самого. Вся моя суть рвалась прочь отсюда. Бежать, скорее, делать хоть что-то. Время едва двигалось, будто тянущаяся к земле капля утренней росы.

— Можно отправляться, — коснувшаяся плеча рука Тарналиэля, будто сорвала сжатую внутри пружину и вся буря эмоций, что шла от Ларисы, сорвала меня с места, направляя и указывая путь.

В легендах говорится, что те, кто был рождён у Источника вместе, всегда друг друга найдут. Мне казалось, что перед глазами повисла странная отливающая оранжевыми всполохами нить, что вела прочь отсюда и чуть левее нависающей далеко впереди громады Тёмного Оплота.

Фарадир и Тарналиэль заняли свои места с флангов и, с молчаливой решимостью на лицах, не отступали ни на шаг. Высланных навстречу троллей мы услышали задолго до того, как увидели. На ходу обнажая меч, я уже был готов принять свою судьбу и сделать всё возможное и невозможное, только добраться до Ларисы. Увидеть её, пусть и в последний раз.

А через мгновение вспышка портала выплюнула из своих недр одетого в доспехи и вооружённого Варнайлиэля.

— Возможно, я смогу искупить свою вину, — подмигнул мне отец с серьёзным видом и, указав дорогу в сторону от битвы, ринулся навстречу приближающимся троллям.

Вспышки порталов, окружая нас, выпускали всё новых и новых воинов. Звон битвы резко ворвался в наполненный запахами цветущих растений воздух звуками сотен схлестнувшихся мечей.

Горы приближались, далеко позади остался кипящий котёл боя и только странное равнодушие Ларисы, бьющееся тёплой жилкой у меня в сердце, тянуло вперёд. Не сдавайся, прошу тебя! Я рядом! Странные напевы, что лились из небольшого лаза вдали от троп, неожиданно стихли и мир погрузился в звенящую тишину.

Только бы успеть!

Глава 25

Лариса

Странное гортанное пение троллей разносится удивительно мелодичным напевом, разрывая пространство пещеры. Нарастающая мощь странной песни застыла на высокой ноте и потухла, погружая пещеру в звенящую отзвуками стихшей мелодии тишину.

Остро отточенный клинок, вспыхнув на мгновение в отсветах запертого в факелы огня, пронзил воздух и непрошенным гостем вторгся в меня за спиной, где крылья сливались с лопатками. Пронзившая позвоночник раскалённым огнём, боль выгнула тело в судороге. Второй удар пришёлся чуть правее и вырвал из туманных объятий беспамятства.

Тёплая густая влага разлилась по спине, пачкая алтарь багровыми ручейками крови. Благословенная темнота бережно укутала в свои объятья, очищая от боли и каких бы то ни было желаний. Последнее, что запомнило сознание — звуки окружившей алтарь битвы, звон мечей и крики эльфов. Родные руки Дорханиэля прижали к его горячему, даже через одежду, телу и баюкали своей нежностью, но уже не могли согреть подбирающийся к моему сердцу холод.

В окружившей меня темноте не осталось ни боли, ни чувств, ни видений. Она укутала меня пушистым теплом, будто в богатые меха. Лёд, наполнивший мою душу, протестующе сжимался перед напором той нежности, что дарила темнота. Постепенно, совсем по чуть-чуть стало теплее. И вот уже вокруг бушует огонь, выжигая сознание, грозя утопить в себе единственные воспоминания о прошлом.

Дорханиэль, любимый.

Свет, нестерпимо яркий, будто вглядывается в меня и что-то ищет. Всё гаснет в одно мгновение и снова становится темно. Холод досадливо морщится и отступает, уступая слабому, едва тлеющему в груди теплу. Ощущение мягкости и горячих объятий вырывает из плена небытия и с трудом открытые глаза встречаются с тёмным синим взглядом, внутри которого бушует буря.

— Отдыхай, моя девочка, — тёплые губы касаются разгорячённого лба. — Всё позади.

— Габ… — едва слышный хрип от сорванного криком горла.

— Его нет, — синий взгляд чернеет от еле сдерживаемой ярости. — Его больше нет, тебя теперь никто не обидит.