Зелёные и серые - Зан Тимоти. Страница 45

Новость плохая – то, что весь отчет весьма расплывчат и сшит на живую нитку. Кто-кто, а Серрета это заметит.

Насупившись, Ференцо зашагал по тротуару к машине, оставленной на соседней улице. Больше всего раздражало, что свидетели-то могли прояснить ситуацию. Но Орест Грин, Уиттиеры, Иона – все молчали. И пока кто-то из них не заговорит, ничего реального к отчету не добавишь.

Он застегнул молнию на куртке и услышал, как чуть хрустнули бумаги во внутреннем кармане. Теперь, однако, можно кое-что предъявить хотя бы одному из свидетелей.

Он дошел до Амстердам и повернул направо. Рядом за высокой оградой из сетки находилась спортивная площадка. Там шла реконструкция, у ограды лежал штабель длинных толстых досок. В конце концов, они превратятся в новую горку, но пока Ференцо видел лишь неглубокую яму, огороженную оранжевыми решетками.

Размышляя о медлительности городского строительства, он вдруг увидел две фигуры, появившиеся в десяти ярдах впереди.

Ференцо замедлил шаг, чувствуя, как забилось сердце. Откуда, интересно, они взялись? Сетка прозрачная, на улице ни одной машины, а за деревьями, стоящими вдоль ограды, мог спрятаться только двухлетний ребенок.

Но факт оставался фактом, Друзья Ионы?

Незнакомцы стояли неподвижно. Оба молодые, лет по двадцать пять, жилистые. У высокого были темные волосы, узкое лицо и длинный орлиный нос, у его товарища, что на полголовы ниже, – пышная курчавая шевелюра.

– Добрый вечер, – произнес Ференцо, подойдя к парням. – Прохладненько сегодня?

– Это точно, – ответил Нос. – Вы старший следователь Ференцо?

Значит, не просто наглые грабители, промышляющие прямо у двадцать четвертого отделения, а поджидают именно его.

– Да, – подтвердил он. – Чем могу помочь?

– Нам нужны рисунки, – сказал Нос.

– Все, – добавил Курчавый.

– Рисунки?

Ференцо решил для начала прикинуться дураком. Обычно это сердит людей, а сердитые становятся разговорчивыми.

– Рисунки, которые сделал вам Орест Грин, – спокойно сказал Нос. – Тех двух серых с Уэверли-плейс сегодня утром.

– Вы имеете в виду Хафдана Грея и его сына? – предположил Ференцо.

– Хафдан? – нахмурился Курчавый. – Орест не говорил, что это…

– Было бы здорово поболтать, – перебил Нос. – Но сейчас нам нужны только рисунки.

Ференцо покачал головой.

– Извините, но они остались у меня на столе.

– Замечательно, – довольно сказал Нос. – Давайте сходим за ними.

– Ладно, – ответил Ференцо.

Он повернулся, как бы собираясь идти в обратную сторону, но вместо того, чтобы двинуться назад, развернулся на триста шестьдесят градусов и снова оказался лицом к лицу с парнями, уже с пистолетом в руке.

– А хотя нет, – палец лег на спусковой крючок, – лучше вы, вдвоем, идите-ка вперед.

Резкий свет фонарей высветил на лице Носа снисходительную улыбку. Он широко раскрыл рот и крикнул.

Ференцо подбросило, как от удара кулаком в живот. Это был почти тот же крик, что и утром в парке, крик, заставивший его врезаться в столб, а после поваливший на тротуар.

Но похож он был только странным, неестественным тоном и вибрацией. Сила удара оказалась куда мощнее, заставив полицейского попятиться назад. Звук ударил в лицо и грудь; как песок, несомый ураганом, залепил глаза и уши. Мышцы превратились в дряблую массу, живот свел мучительный спазм.

Что-то ударило по затылку, и, как бы очнувшись, Ференцо понял, что наткнулся на ограду. Пистолет по-прежнему оставался в правой руке; он с трудом сумел ухватиться левой за холодную сетку. Несколько долгих мгновений он стоял, качаясь, и старался восстановить равновесие, в то время как город кружился вокруг, будто на карусели. Открыв глаза – только тут Ференцо понял, что они закрыты, – он увидел, что двое уверенно идут к нему.

– Ну, – небрежно произнес Нос, – так что вы там говорили?

Стиснув зубы, чтобы приступ тошноты не вывернул его наизнанку, Ференцо поднял казавшийся пудовым пистолет.

– Полиция, – выдавил он.

Нос даже не ускорил шаг. Пока Ференцо пытался понять, какие мышцы надо напрячь, чтобы нажать на спуск, тот подошел и быстро вырвал пистолет из его руки. Приблизив лицо вплотную, он издал еще один короткий, лающий крик, от которого голова Ференцо ударилась об ограду. Пальцы разжались, и полицейский бесформенной массой рухнул на тротуар. Моргая, он сквозь слезы увидел две пары туфель присевших на корточки мужчин.

– Очень глупо, – сказал Нос. – Теперь у вас несколько часов будет все болеть, а нам по-прежнему нужны рисунки. Где они?

«Сдавайся, – шепнул из глубины сознания голос. – Только покажи на карман, они заберут рисунки и оставят тебя в покое».

Что гораздо более важно, не придется входить в участок, словно пьяному или альцгеймерному. Может, он и помучается несколько часов, но хотя бы сохранит достоинство.

Он повернул голову, чтобы взглянуть в глаза Носу.

– Я уже сказал, – прохрипел он. – У меня на столе.

– Отлично. – Нос с Курчавым взяли Ференцо с двух сторон под руки и поставили его на ноги. – Прогуляемся до отделения.

22

– … сив туйсен месиду-ноенс фил эрриа! – закончила Филлида, стоя в горделивой позе, напомнившей Роджеру Меланту, когда та выиграла первую партию в карты. Девочка подняла руки и изобразила в воздухе ладонями какую-то сложную фигуру.

– …и с тех пор все они жили в мире, – так же торжественно перевел ее младший брат Яннис.

– «Песня Троспатии», – хором произнесли дети и низко поклонились пятерым взрослым, расположившимся на диване и стульях.

– Как мило, – от всей души похвалила Кэролайн.

Но Кэролайн всегда была охотницей до хорошего представления, особенно в исполнении старательных любителей? Импровизированный детский спектакль не мог ей не понравиться.

– Здорово, – подтвердил Роджер.

Его так и подмывало сказать, что это куда интереснее психологической ахинеи, которую пришлось терпеть три дня назад в театре Миллера. Нет, пожалуй, не стоит.

– Они сами переводили?

– Нет, конечно, – ответила Иоланте. – «Троспатиа» – это самое выдающееся произведение нашей ранней истории. Ее доверили переводить только самым одаренным сказителям.

– На самом деле это уже третий перевод, – добавил Александр. – С годами, обретая все больше знаний о тонкостях вашего языка, сказители пытались передать смысл все точнее, сохраняя при этом классическую композицию произведения и структуру предложений. Данный вариант закончен всего два года назад.

– Дети выступили просто замечательно, – сказала Кэролайн. – Возможно, один из них со временем станет сказителем?

– Мы и сами так думаем, – признал Василис. – Но ведь каждый родитель хочет, чтобы его ребенок оказался одарен высшим даром. Нам остается только ждать и надеяться.

– А как появляется дар? – спросил Роджер. – Это наследственность или что-то еще?

– В основном наследственность, – ответил Василис. – У двух трудящихся, скорее всего, родится трудящийся, у дальновидцев будут дальновидны и так далее.

– Доминантно-рецессивные гены тоже проявляются сложнее, чем у людей, – добавил Александр. – Возьмите, к примеру, Василиса с Иоланте. Как манипулятор Иоланте имеет крошечную часть дара землетряса, поэтому, если среди нас появится настоящий землетряс, логично будет предположить, что он появится в этой семье. Но их старшая дочь Зилия уже определена испытанием как трудящаяся, так что нет особых причин полагать, что Филлида и Яннис имеют какой-то из высших даров.

– А родители Меланты? – спросил Роджер.

– Еще один хороший пример, – кивнул Александр. – Зенас и Лорел – оба трудящиеся и по всем законам должны иметь детей-трудящихся. Это хорошо показывает, что не угадать, куда ударит молния.

– В любом случае, большое спасибо за представление, – снова обратился Роджер к детям.

– Дети? – подсказала Иоланте.

– Пожалуйста, – снова хором ответили те.

– А теперь пора спать, – сказал Василис. – Идите, переодевайтесь.