Жандарм. На пороге двадцатого века - Саликов Андрей. Страница 18

– А нечего мне вам, господа, сказать, – облизнув губы, хрипло произнёс Милин. – Пугайте вон других, меня не обманешь.

– Угу, у меня есть лицензия на убийство, где в графе количество стоит пропуск. Теперь тебе всё понятно, идиот? – со скукой в голосе «порадовал» его жандарм. – Не придуривайся, ведь ты из крестьян, и не пахарем был, а при барине состоял. Хотя и торчал не дальше передней, но кое-какие ухватки освоил. Да и кругозор свой расширил. Всё. Больше угроз, криков не будет. Уважаемый Илья Иванович задаёт вопросы. Если ответы его не устраивают, то их буду задавать я.

– Итак, когда поступает гнилой товар? – Взяв в руку карандаш, полицейский приготовился записывать. Не получив ответа, он поднял глаза на приказчика. Тот сидел, сгорбившись, и смотрел в пол. Вздохнув, Стрешнев продолжил: – Когда и откуда приходит выставочный образец? – Милин упорно молчал. – Сергей Петрович…

Когда Стрешнев зашёл снова, спустя минут десять, сидевший мало напоминал того строптивца, решившего, что с ним играют. Заплывший глаз, свёрнутый нос, ну и так далее. Похоже, Дроздов себя не ограничивал. Теперь приказчик вёл себя сговорчивее. Словно от его ответов зависела его жизнь. Тут неожиданно Илья Иванович понял, что так оно и есть. Этот взгляд… Впервые в жизни он почувствовал, что значит распоряжаться жизнью и смертью. И не по уложению «О наказаниях…», а вот так, по своей собственной воле. Это очень напугало Стрешнева, не понравились ему эти ощущения.

– …себе, значит, процентик выбивал, – вернул его в реальность Дроздов.

Убедившись, что мгновенная слабость прошла и этого никто не заметил, Илья Иванович с новой силой ринулся «в бой». Мелькали имена, даты, количество товара. Постепенно стало ясно, что Милин, как видок, исчерпан. Ещё раз прогнал некоторые вопросы, и, убедившись, что тот не соврал, Стрешнев засобирался.

– Сергей Петрович, голубчик, вы отконвоируйте его, – кивнул на съёжившегося от его слов приказчика. – А я побегу, дел много…

– Стоило так делать? – Илья Иванович отложил рапорт штабс-капитана Дроздова, сообщавший, что задержанный по подозрению в мошенничестве Милин Савелий скончался от апоплексического удара.

– А, вы об этом. – Офицер отреагировал на это совершенно спокойно. Словно не человека убил, а так, комара прихлопнул. – Да пёс с ним, не забивайте голову. – Но, увидев его неодобрительный взгляд, вздохнув, начал говорить. Но вещи, жуткие своей простотой. – Вы, любезный Илья Иванович, многое считаете обыденным и не придаёте этому значения. Для вас пара сапог, которые развалятся через неделю, неприятность.

– Ну, право слово, Сергей Петрович… – слегка решил он пожурить молодого офицера.

– Илья Иванович, вы уж извините, что вас перебиваю… – Стрешнев всем видом показал, что готов слушать. – Так вот. Крестьянин или мастеровой копят на эту обувку годы. Да-да, именно так, не буду вдаваться в подробности, просто, если вам интересно, можете сами всё разузнать. И данному крестьянину или мастеровому, получившему шиш, а не вещь, это полная катастрофа. Потому отношение у них к таким пройдохам, как к конокрадам.

– Неужели из-за этого можно убить? – растерянно прошептал Стрешнев.

– Боюсь, что да. – Мне было не по себе, когда умный и образованный человек, живущий в России, не видит её пороков. Или это защитная реакция? – У моих подчинённых наверняка кто-то пострадал от таких «умных и оборотистых» коммерсантов. – Нет, не понял он, не прочувствовал. – Просто, Илья Иванович, справедливость восторжествовала здесь и сейчас. И давайте забудем этот разговор…

Спустя три дня в мой личный архив легли первые документы, где рукой больших людей были оставлены автографы о принятии весьма существенных сумм. Причём оригиналы. Я не сомневался, что нами заинтересуется «противоположная» сторона. И действительно, скоро меня вызвал к себе товарищ прокурора, пока, правда, Москвы, но всё равно величина. Да, смотрю, не мелочатся, Поляковы зашли, как говорится, с козырных валетов. Попытались меня «дёрнуть», но тут я попросил их получить для начала документ, разрешающий им задавать мне вопросы.

– Поймите правильно. – С издевательской улыбкой я доводил этого хлюста до бешенства. Он еле-еле сдерживал себя. – Не могу вот так запросто с вами говорить. Тайна!

– Вы… – всё же вышел из себя этот «товарищ», но хлёсткие слова проглотил, не вякнул, собака. – Ваши люди…

– Давайте так, – пресёк я его дальнейшие разглагольствования. – Вы сейчас пишете ваши вопросы, оформляете их в канцелярии с печатью и кучей подписей в трёх экземплярах. Один у вас, один у меня, и ещё один отправляется в столицу КУДА СЛЕДУЕТ. – Я выделил голосом последние два слова. – И там вышестоящее начальство визирует ваши вопросы. Всё. Другого варианта нет. Хотя вы можете послать запрос лично в Собственную Его Величества канцелярию…

Как там, у Филатова: «Раздавил бы гниду, да не кажет виду, делает взгляд, как будто бы рад…» Утёрся и больше нам не мешал, кстати, шуму особого и не было. Брали-то в основном мелочь, хотя три купца второй гильдии отправились «на нары», но все, и они в том числе, знают, что отделаются крупным штрафом. На всё про всё ушло две недели. Одним словом, итог как итог. Поляковым, правда, досталось, и из Белокаменной их вышвырнули. А после всё успокоилось, и опять ушлые приказчики обманывали приезжих простаков…

К нам едет… нет, не ревизор, а более влиятельный человек. Полковник Сазонов Андриан Сергеевич, начальник офицерской школы пеших команд. Не велика птица, подумает сторонний человек. Более внимательный усмехнётся, мол, отправили дедулю досиживать в «тёплое место» перед отставкой, а заодно и подкормиться. Выглядел он и вправду словно осколок то ли Крымской, то ли времён польской войны. Сухонький, седые волосы зачёсаны вперёд по-николаевски, этакий реликт былой эпохи. Но не правы ни те ни другие, поскольку полковник Сазонов осуществляет до сих пор, как говорили в моё время, «чёрные операции». Да, убийства, похищения людей и документов. Я участвую в этих делах, причём довольно давно, и интуиция просто орёт, что его прибытие сюда для меня – это шанс. Иначе через два десятка лет отставка и возможность ощутить на своей шкуре все прелести Гражданской войны в преклонном возрасте. Это если доживу…

Инспекция, как ей и положено, прошла по стандартной схеме: внешний вид, приёмы с оружием, строевая с торжественным прохождением и снятие пробы с обеда. После всех этих мероприятий он попросил Курта покинуть ротную канцелярию.

– Ну-с, недурно, Сергей Петрович, очень даже недурно. – Ну, прям отец родной: чистый взор, гордость, словно я его любимый сын или внук.

– Рад стараться, Андриан Сергеевич, – слегка прикинувшись «деревянным», ответил я.

– Что же. – Моментально исчез чудаковатый дед, а на его месте материализовался видавший виды убийца. Если честно, то и у меня холодок между лопаток пробежал, хотя и у самого кладбище приличное, а поди ж ты. – Давайте приступим к делу. Государь наш решил создать для борьбы со смутьянами и нигилистами особую организацию. Она будет называться «Священная дружина». – При этих словах я не смог сдержаться от презрительной ухмылки. – Вас это забавляет, господин штабс-капитан? – Однако ледяной тон Сазонова не произвёл на меня впечатления.

– Если честно, то да. – Оправдываться, мол, не так меня поняли, сейчас смерти подобно. – Господин полковник, в эту, с позволения сказать, «Святую бражку» мигом запишется половина света. И вместо рыцарей будут скоморохи.

– Хм, – нехорошо посмотрел на меня Сазонов, очень нехорошо. – Значит, вы считаете решение императора профанацией?

– Да. – Сдавать назад уже нельзя. Ух, подловил меня, старый хрыч. А с другой стороны, что терять-то? Резанём правду-матку, полковник терпеть не может только одного – «особой гибкости спины». – Это только кажется, что человека убить легко. Живучи мы, да и уменья для данных дел потребны иные. Не дуэлировать, а ножиком, да чтобы тихо и с одного удара. И уйти надо незаметно, да полицию по ложному следу направить. Сумеют так сделать эти новоявленные «гридни», съем своё кепи.