Тропой лекаря (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 9

Потерпите до свадьбы, дорогой, какой вы нетерпеливый, нельзя так. Чай, не крестьянская девка!

Барон внял, но охрану приставил. Надеюсь, сильно их не наказали, потому что утром в город въехала карета с одетой в шелка и тонкий бархат девушкой, а после обеда из других ворот вышла с караваном самая обычная неприметная девчонка-лекарка, в толстом сером плаще, в башмаках на деревянной подметке, подбитой гвоздями, в толстых носках и коричневом платье, какое носили многие из простого сословия. Волосы заплетены в косу, сумка с лекарскими принадлежностями прижата к сердцу, вторая, со сменой одежды, бельем и теплыми сапогами, небрежно заброшена в телегу.

В подол платья крепко зашиты несколько моих драгоценностей, доставшихся от бабушки. Ну и то, что мне родители дарили.

Не обеднеют.

Няня долго рыдала, пыталась меня отговаривать, умоляла одуматься, поговорить с родителями, придумать что-нибудь другое, бежать к бабушкиным друзьям, но мы обе понимали, что выбора особенно не было.

Либо я сбегаю, либо выхожу замуж и становлюсь четвертой мертвой супругой барона Артау. А не хотелось...

После того, что он сделал с Мирой, меня наоборот, остро тянуло остаться с ним наедине на часок. Но не для любви.

Я знаю, что маги жизни не могут убивать и калечить, что это чревато потерей дара, но... так хочется!

Видит Светлый, иногда так хочется!

Мой след растворился на просторах королевства Раденор. До совершеннолетия я не подам о себе никаких известий.

Еще несколько лет мне надо продержаться в тишине и спокойствии. Еще несколько лет.

Больные глубоко и спокойно дышали.

Я проверила пульс одному, второму, жилка под пальцами билась уверенно и ровно. Выживут оба.

И калекой ни один не останется.

Без ноги - да, но безногий и калека, это суть люди разные. Я-то знала, были те, кто получали увечья, а жить продолжали, как и раньше. Делали дело, любили своих родных и близких, считали, что им еще повезло - они живы. Надеюсь, и этот плотник окажется таким же.

***

Кошмар начался прямо с утра. На рассвете я обнаружила под дверью продрогшего и промерзшего мальчишку. Зубами он так стучал, что я сквозь сон услышала.

Малек безмозглый!

И все же...

Любит он этого Шаронера, любит. Видно же. Ведь мог бы пойти, да проспать где, ан нет! Судя по промерзлости, сидел всю ночь у моего дома, вокруг ходил, в окна заглянуть пытался - кстати, заведомо бесполезное дело. Первой моей покупкой стали плотные и тяжелые шторы, через которые никто и ничего не увидит, хоть ты голой пляши.

Пришлось открыть дверь и втащить мальчишку внутрь.

Пакость малолетняя! Это ж надо себя так довести! Если б еще часа два просидел, мне бы его пришлось своим даром лечить, и кто знает, что бы он понял!

Я ругалась, растирая его винными выморозками, ругалась, заливая в мальчишку настойки, ругалась, заворачивая его в теплые шерстяные одеяла и укладывая третьим к болящим товарищам. Да так душевно, что портовый малек слушал меня, как песню.

Сопляк тупой!

Пара подзатыльников ему тоже перепала - для профилактики глупости. Авось, чего в голове прибавится!

А ведь я и двух часов этой ночью не проспалаа-а-а-а-ууу. Придремать, что ли, в кресле?

Так я и сделала, подумав, что если кто-то явится на рассвете и разбудит меня, убивать буду мучительно. И плевать на дар - это уже выше человеческих сил.

Слава Сияющему, хоть жены пострадавших оказались умнее мальчишки. Мне удалось проспать малым не до восьми утра. Приходил молочник, оставил кувшинчик с молоком у калитки, не разбудив меня - у нас так бывало. Мы давно договорились, что если я сплю, он просто оставляет молоко, а деньги я ему отдам назавтра.

Хоть и небогатый тут квартал, а и я не голытьба. Лекарь - это верное дело в руках.

Ох, бабушка, какое ж тебе спасибо, что ты меня учиться наставляла. До сих пор твой голос помню.

Все, все можно потерять. Был у тебя титул - и нету, был дом - и уйти пришлось, были деньги, власть, положение в обществе - все, все в один миг развеялось туманом. А вот то, что у тебя в голове, да в руках - то всегда с тобой останется. Всегда кусок хлеба принесет, с голоду не помрешь.

Я когда-то еще улыбалась на эти бабушкины рассуждения... дурой была. Верно говорят, придет беда - узнаешь цену. И себе, и своей жизни, и своему опыту. Жестоко, но верно.

В восемь утра проснулся Мэт Шаронер.

- Где я!? Что со мной!?

А глаза ясные, а выражение лица вполне бодрое, скоро бегать будет. Оно и неудивительно, я в него столько силы влила, что самой до сих пор тошно. Но надо поторопиться, пока он встать не попытался или головой подергать. Я хоть его и уложила на специальную деревянную лежанку, а все одно - ни к чему сейчас дергаться.

- Лежите смирно, господин Шаронер. Вам пока вредно резко двигаться.

Мужчина послушно скосил на меня глаза и замер, не шевеля ни рукой, ни ногой.

- А вы кто?

- Я Ветана, лекарка. Меня вчера позвали в порт, вас ящиком оглушило.

Мэт напрягся, явно вспоминая.

- Да, я не успел увернуться, меня в плечо ударило, и, кажется, по шее... Что со мной?

- Ключица сломана, а так - повезло. Вы что помните?

Мэт сдвигает брови.

- Не помню. Ударило, сильно, помню, голова откинулась... все...

Тогда, видимо, он перелом шеи и заполучил. Хорошо, что не помнит.

- И все?

- Д-да...

- Меня вас лечить позвали, я сюда перенести приказала, решила ночь сама приглядеть, мало ли...

- А почему вы...?

- Потому что ваш портовый лекарь нализался до потери памяти.

Мэт опустил веки. Кивать лежа не получалось.

- Понимаю. Спасибо, госпожа Ветана.

- Работа у меня такая, - проворчала я. - Как вы себя чувствуете?

- Не знаю. Голова болит.

Я коснулась шеи мужчины, посчитала пульс.

- Ничего страшного. Посмотрите на меня, теперь на свет, теперь опять на меня....

Зрачок послушно расширяется, сужается, опять расширяется. Проверила на всякий случай оба зрачка. Отлично, сотрясения мозга нет. То ли и не было, то ли я ненароком вылечила, все возможно.

- Голова кружится?

- Н-нет...

- Шея болит?

- Немного...

- Подвигайте руками, только несильно. Так, теперь ногами... Отлично!

Мэт послушно выполнял все мои просьбы, а я с удовольствием наблюдала, как он двигается. А только подумать, что этот здоровый молодой мужчина мог на всю жизнь остаться парализованной колодой. А мог бы, обычный-то лекарь ничего бы сделать не смог, даже если и распознал бы болячку. Эх, вот ради таких минут и живешь на свете.

- Сегодня вам бы еще не двигаться, а завтра домой пойдете.

- Отлично! А я один...?

- Еще Нот Ренар. Но ему повезло куда как меньше.

- Что случилось?

- Ноги лишился, - я пожала плечами.

Мэт аж дернулся.

- А я....

- Вам повезло. Но если будете дергаться, я за последствия не ручаюсь.

Мужчина послушно застыл.

- Скоро ваша жена прийти обещалась. И Шими - знаете такого?

- Шими? Мальчишка? Малек?

- Он самый. Глаза осторожненько скосите, вон в ту сторону.

Мэт так и сделал и увидел кокон из одеял. При достаточном напряжении фантазии в нем можно было опознать Шими. Вихор точно его торчал.

- Что с ним, госпожа Ветана?

А сколько тревоги в голосе, а? Кажется, у мальчишки таки будет дом и семья. И заботливый отец.

Бывает и такое. Прикипаешь к ребенку, и вовсе он уже даже не чужой, а почти твой собственный. Разве родство по крови имеет значение там, где есть родство по духу?

- Все будет в порядке, - ворчливо отозвалась я. - Проснется и опять бегать буудет. Но я бы на вашем месте его выдрала.

- За что?

Мелкий паршивец уже не спал. Я посмотрела на него с угрозой.

- За то, чтобы не подслушивал - раз. Чтобы не шлялся по ночам - два. И тем более не шлялся под чужими окнами - три. Переживал он, видите ли. А спокойно пойти, выспаться и прийти с утра никак не мог. Боялся, видимо, что я вас за ночь убью и съем.