Alleine zu Zweit (СИ) - Макмерфи Вильгельмина. Страница 74

— Ну уж нет. С меня достаточно экономики, — фыркнула она.

— Кстати, хорошо, что ты вспомнила, — Морозов облокотился на стену рядом с брюнеткой. — Не опаздывай сегодня, я не хочу делать всю грязную работу сам.

— Ничего, не развалишься, — пообещала Аня, вскинув брови.

— Ну, ты-то к ней уже наверняка привыкла, так что тебе будет куда проще войти в антураж, — осклабился блондин. — А ты так и не ответила. Чем же таким вы занимались на немецком, детка? Точнее, чем занимались вы с Крымовым?

— Не твоего ума дело, — отрезала девушка.

— А твой парень так не считает, — хмыкнул Морозов. — Знаешь, Вольф, судя по его рассказам, ты — горячая штучка. Может, как-нибудь заглянешь ко мне на огонек? Двери моей спальни всегда открыты для тебя, детка, — прищурившись, ухмыльнулся блондин. — Не волнуйся, это останется между нами. Я умею хранить тайны, в отличие от твоего голубоглазого принца.

— И ты считаешь, что я поверю, будто Дима тебе что-то обо мне рассказал? — Аня расхохоталась. — Ага, мечтай.

— Можешь не верить, я ничего не собираюсь доказывать, — притворно обиженно фыркнул Кирилл. — Хотя, вообще-то… Ты любишь черное белье, сходишь с ума, когда тебя целуют в шею, и терпеть не можешь, когда в комнате жарко, а потому открываешь окно.

— Не удивил. Это нравится большинству девушек, — пожала плечами Аня, — так что можешь и не пытаться.

— Твоя самая эрогенная зона — мочка уха, на правом бедре красуется шрам от падения с велосипеда в детстве, а на пояснице — татуировка змеи, — Кирилл загибал пальцы один за другим, не забывая при этом внимательно изучать меняющуюся мимику девушки. А там было, на что посмотреть. Сначала Аня по-прежнему отказывалась верить блондину, а потому на ее лице царила ухмылка победителя. Затем она начала сомневаться, и туман неопределенности проскользнул в ее взгляде. И, наконец, услышав про татуировку, о которой не знал никто, кроме брата, который теперь едва ли мог кому-то что-то рассказать (да и не стал бы), и его, брюнетка окончательно убедилась, что Кирилл не врет. Убедилась, но не могла поверить в то, что это правда, что Дима действительно все ему рассказал, рассказал то, что должно было оставаться строго между ними двумя, и что уж тем более не следовало знать однокласснику, который искал любого повода поддеть девушку и заставить ее чувствовать себя униженной. Ане стало до злости обидно. Почему это должен был быть именно он, этот мерзкий блондинистый ублюдок, который появился непонятно откуда и непонятно зачем, и избрал своей жертвой беззащитную девушку? Почему Дима, если уж ему так хотелось, не мог рассказать это Леше с Игорем? Хотя, кто знает, может, он и с ними поделился… Брюнетка вдруг почувствовала, что каждая душа в школе знает всю ее подноготную, изучила все скелеты в шкафу девушки, и каждый только и ждет удобного случая показать пальцем и посмеяться.

Аня подняла глаза на Кирилла, который стоял до сих пор тут, перед ней, и смотрел на девушку в ответ, словно ожидая потока эмоций. Он… жалел ее?! Да, в его бесцветных глазах искрилась жалость, граничащая с издевкой.

— Я же сказал, что умею хранить тайны. Никто больше не узнает, уверяю тебя, — Морозов доверительно покивал и похлопал брюнетку по плечу. Этот жест окончательно вывел Аню из себя. Она сощурила налитые кровью глаза.

— Пошел-к-черту, — прохрипела девушка, сдержав в себе желание украсить смазливое личико одноклассника фингалом. Найдя в себе силы, Аня развернулась и пошла в сторону кабинета алгебры, где должен был быть следующий урок.

— Эй, Вольф, — напоследок позвал ее блондин. Та обернулась. — Научись разбираться в людях, в жизни пригодится. И, да, не опаздывай сегодня.

Развернувшись, Морозов пошел в противоположную сторону, насвистывая похабную песню себе под нос. И впервые девушка была согласна с его словами.

***

Остаток дня прошел для Ани как будто в забвении. Она абсолютно не вникала в то, что говорили учителя; повезло еще, что никому не пришло в голову ее спрашивать. Девушка оставшиеся два урока молча просидела за партой, краем уха слушая стенания Леши по поводу огромного доклада, который им задали по географии, и восторженные возгласы Софи о надвигающейся ежегодной Литературной Гостиной, где девушке предстояло прочитать несколько стихов.

— Я так волнуюсь, не могу ни о чем другом думать, — быстро проговорила староста, барабаня пальцами по парте.

— Ой, да перестань ты! — осадил ее Леша. — Ты же каждый год выигрываешь, и в этот раз ничего не изменится. Единственное, что может помешать — это если ты вдруг проснешься без голоса утром.

— Замолчи-замолчи-замолчи! — взвизгнула Софи, шлепая друга по руке. — Сейчас ведь сглазишь!

— И давно это ты стала суеверной? — хмыкнул Леша, получив вместо ответа лишь гневный взгляд. — Вольф, а ты чего молчишь? — парень посмотрел на Аню, выжидающе ухмыляясь. — Разве ты на этом моменте не должна была пошутить? Типа, «я поверила в нечистые силы, когда встретила тебя» и все в таком духе?

— Ты и сам все прекрасно знаешь без моих шуток, — отмахнулась девушка.

— А что у нас с настроением, а? — поинтересовался Игорь.

— Ничего, все как обычно. Леша, — брюнетка повернулась к другу, не обращая внимания на вещавшую что-то у доски Обухову, — скажи, ты обсуждаешь с кем-нибудь ваши со Светой отношения? — блондинка, сидевшая рядом с девушкой, тоже насторожилась и, вопросительно изогнув бровь, посмотрела на парня.

— Нет, — Леша помотал головой. — Ну… Почти нет. Иногда обсуждаю. С Игорем, — сосед согласно закивал. Света удовлетворенно улыбнулась. Аня возмущенно на нее посмотрела.

— То есть, тебя это устраивает?!

— А что в этом такого? — девушка удивилась столь резкой реакции подруги.

— Это же личная жизнь. Разве она не должна оставаться личной?

— Нет ничего плохого в том, чтобы обсуждать проблемы с друзьями, — пожала плечами блондинка. — Это возможность узнать, как ваши отношения выглядят со стороны. Иногда очень помогает.

— А тебе не кажется, что о некоторых вещах не должны знать посторонние люди? — Аня все не могла успокоиться. С каждой секундой чувство несправедливости в ней усиливалось, и девушке становилось все более обидно, что никто не разделяет ее взглядов, которые, казалось бы, являлись в данной ситуации единственно верными.

— А Игорь и не посторонний, — улыбнулась Света. — Они же с Лешей лучшие друзья, это естественно, что они рассказывают друг другу все.

— Далеко не все, знаешь ли, — влез Игорь в их разговор. — Есть некоторые факты моей биографии, о которых я ему ни за что не поведаю. Извини, братан, — он похлопал Лешу по плечу.

— О да, ты прав, об этом лучше никому не говорить, — пробормотала Софи, исподлобья поглядывая на парня. — А особенно Леше.

— Эй! — возмутился брюнет, обиженно прищуривая глаза.

— Она права, — покачал головой Игорь. — Иначе ты будешь надо мной издеваться до конца дней.

— Ну и что? Вольф же как-то живет с этим, — заржал брюнет, пихая Аню в плечо. Та недовольно на него покосилась, вспоминая, о чем говорила до этого.

— Я все равно не понимаю, как можно обсуждать свою личную жизнь. Черт, да это же сродни предательству! Одно дело рассказывать о своих проблемах и просить совета, а совсем другое, когда эти проблемы касаются не одного тебя. Тогда ты просто не имеешь права обсуждать их с кем-то, а особенно без ведома того человека, с которым эти проблемы возникли… — с жаром зашептала Аня, не заметив, что Обухова уже несколько секунд как молча смотрит в сторону их парты. Под ее взглядом брюнетка осеклась и опустила голову, пряча взгляд.

— Наговорились? — поинтересовалась Татьяна Викторовна, смотря на нерадивую ученицу в упор. — Может, Вольф, Вы знаете, как можно решить эту задачу по-другому? Тогда, будьте добры, выйдите к доске и продемонстрируйте нам свои глубокие познания. Может быть, Вы только что изобрели новый метод математического анализа, так что не надо скрывать свой талант и прятать его в задворках разума, а то вдруг он спасет человечество от неминуемой гибели? Прошу, — Обухова освободила Ане место у доски, сойдя с кафедры.