Восстание ягда Кропора (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич. Страница 5

— Имени не знаю, мой господин. Выглядел он как все авары. Жёлтый, узкоглазый, безбородый. На скулах много рубцов от порезов, лоб очень высокий. Они специально шрамы себе делают, чтобы страгнее быть, и черепа детям перевязывают, чтобы длиные были и говорили об их небесном происхождении. В ярком халате.

— А чья сейчас Западная пристань?

— У вендов, а до того был долго у кривичей.

— Ты получишь три византийских безана, на которые сможешь жить целый год, если поможешь найти торговца-авара.

— У него на шапке чёрная лента с изображением цапли, а на груди серебряная бляха с цаплей, да и аваров здесь мало, сразу можно заприметить, — фриз уронил голову на грудь и заплакал, — не убивайте меня, я всё сделаю.

— Где может быть авар?

— Он на Западной пристани грузил в лодку корзины, а потом ушёл вверх по реке.

— Кто может подтвердить твои слова?

— Мой помощник, Панодис. Бывший раб. У него клеймо на лбу. Только он уже неделю как в Эливгаре. Пока не вернулся, — фриз с опаской поднял миску и стал подбирать из неё остатки еды грязным пальцем.

— Ждых, убей его и брось в реку. И волка тоже. Странный этот волк. Нет, волка разделайте, осмотрите внутренности, особенно голову. Если найдёте что-то не обычное, железное, разбудите меня, — сказал Решма по-северославянски, лёг на постель из шкур и повернулся ко всем спиной.

— Что он сказал? — фриз перестал есть и со стархом уставился на кривичей.

Палек зашёл ему за спину и одним быстрым движением перерезал горло.

— Чур мой пояс и сандалии, — сказал Дежек, делая шаг назад, чтобы его не обрызгало бьющей из шеи кровью.

Они быстро раздели и оттажили ещё хрипящего фриза к воде, и тихо спустили в воду. С волком возились дольше. Тяжело отходила шкура и мощные сухожилия с трудом брал нож. Когда от волка осталась только куски мяса, уложенные запекаться в угли, кривичи устроились поодаль от хозяина, в ожидании трапезы.

— Не пойму я Решму, — заговорил Палек, — с мечом обращается как воин, наречия знает много как торговец, ведёт себя как колдун. И богат как король, клянусь Белым Филином. А вид? Не грек, не германец, не франк, не сириец. И попутчики его, что остались в Эливгаре такие же.

— Есть в мире много земель, много племён, — ответил Ждых, — людей едят, живут в пещерах под землёй, как чудь, или пьют одни вина и живут в золотых дворцах с тёплыми полами и проточной водой как ромеи из Византии. А этот Решма с попутчиками несколтько месяцев ищет тут что то, или кого-то. Золото? Да у них этого золота полно, королями можно стать. Старых обидчиков? Да кто их обидит?

— Они не оставят живыми никого, с кем имеют дело. Придёт и наш черёд.

— Предлагаешь сбежать? А где ты такую плату найдёшь за услуги. Вокруг война, чума, наводнение, законов никаких нет. Франки против аваров, моравы против германцев, византийцы против всех. В каждом городке сидит свой властитель и грабит проезжающих, захватывеет в рабство или убивает. Без господина как прожить? Мне нужно остаться в ним. Я заработаю столько, что смогу выкупить у Крамна свою Яринку, рабов куплю и уйду к Эльбе, подальше от этого вечного ужаса. Там полно брошенных селений в чащобах. Буду там жить.

— Будешь жить? Знаешь, зачем Решма послал Крирта? Он хочет нанять лодки, чтобы идти в Моравию. Туда, где воюет король франков Дагобер против аваров Ирбис-хана. Мы не вернёмся оттуда живыми. Нужно бежать.

— Тише.

Ждых и Палек перешли на шёпот. Они долго говорили о странностях их хозяина, о бесчинствах аваров, о том, что в далёкой Франконии христианским аббатам дано королём право чеканить монету, а в золотом византийском безане золота всё меньше, а олова всё больше, о разливе Одера, об утопленниках, ядах, лесных богах. Ночь застыла вокруг них, небыло ни ветра, ни звёзд и Луны. Костёр горел, лес молчал, река по прежнему была укутана туманом. Дожарилась волчатина. Срезая с больших кусков полоски горького мяса и поедая его, Ждых чувствовал железного вкус.

— А что хотел сказать Решма, когда приказал искать в голове волка железный предмет?

— Не знаю, — ответил Палек, — может, он охотился в этих местах, ранил волка стрелой и искал наконечник. У Решмы него там, в сумке был хлеб. Возьми?

Ждых свёл глаза к переносице, сдвинул брови, проявляя крайнюю степень мыслительного напряжения:

— А если проснётся?

— Скажешь, что ошибся котомками спросоньи. Заодно поглядим, что он там держит. Если он проснётся, я чихну.

Ждых на четвереньках пополз вокруг костра, прислушиваясь к дыханию Решмы. Добравшись до сумы и развязав верёвку, он увидел вместо сьестных припасов тяжёлые диковенные предметы со множеством выпуклостей и крошечных символов. Палек чихнул, но и без сигнала было понятно, что к костру кто-то приближался; трещали ветки, слышался говор. Ждых отполз от вещей Решмы, и вооружился дубиной. Палек приготовил нож.

— Нет там хлеба. Железные пластины, палки, вроде весовых гирь, — сказал тихо Пелек и громко крикнул, — кто идёт?

— Это я, ягд Крирт, — ответила темнота.

К костру вышел высокий человек в плаще из шерсти, закрывающем фигуру. Просторный капюшон был накинут на нос, оставляя видимым лишь плотно сжатые губы и подбородок. За ним вышли пятеро славян-кривичей; заросшие бородами, длинноволосые, в холщовых рубахах с красными орнаментами. Штаны ниже колен были перетянуты ремешками от сандалий. За поясами сверкали длинные ножи. Никакой ноши у них не было.

— Это Лоуда, Лас, Дежек, Ходомир и Ловик, — сказал ягд Крирт, тыча пальцем в кривичей, — живут в Речетке. Ходят по Двине и её притокам. Возят товар, торговцев и всех, кто платит.

Кривичи сели у костра. Лица, подсвеченные пламенем, были похожи на маски.

Лоуда сказал:

— Перевозчику всё равно, кого и куда он везёт. Главное, чтоб плата соответствовала усилиям. Крирт сказал, что вас будет десять человек и немного груза, и что вы идёте вверх по реке Улла к волоку у Верты. Мы хотим получить за это по золотому триенсу каждому из нас за эту работу. Клянусь Громовержцем, это хорошая цена.

Решма проснулся, сел среди шкур, глядя в землю перед собой, сказал:

— Итого получится два с половиной безана. Согласен.

— Так сразу, без торга? — лодочники переглянулись, было видно, что они сожалеют, что не запросили больше, — хорошо.

— Лодки должны быть тут на рассвете. Один из вас останется заложником, чтоб вместе с лодками не пришла вся деревня с ножами и кистенями, — сказал ягд Крирт.

— Я останусь, — вызвался Дежек, самый молодой из всех, и протянул Ждыху нож, — мы понимаем ваш страх, вокруг полно душегубов.

Кривичи поднялись, попятились, а Лоуда спросил:

— Крирт сказал по дороге, что с нами будут двое очень тяжёлых людей. Кто они?

— Иди, не зли хозяина, — Ждых замахал на него рукой.

Когда треск сучьев и шорох листвы под ногами лодочников стих, в ночи остался только комариный писк и плеск играющей рыбы. Ягд Крирт пересел ближе к Решме:

— Не знаю, как тебе удаётся наводить на них трепет. Вроде огонь изо рта не изрыгаешь, предметы на расстоянии не двигаешь.

— Чуют они как звери. Не такие уж они недоумки, как говорит ягд Тантарра и ягда Езера, — ты поешь, пшённая похлёбка с салом. Отвратительно, но сытно. И прав был ты насчёт фриза, китайскую монету он добыл из чужого кошелька на ярмарке.

Ягд Крерт кивнул, поднес к носу миску с похлёбкой:

— У них тут 630 год от рождения очередного великого бога, которого прибили гвоздями к кресту, большая часть планеты для них не известна. Наука отсутствует, культура на примитивного уровне, техника дикарская. Но отравить они нас, когда-нибудь, отправят, ягд Кропор. Это они мастера.

— Я не ягд Кропор на этой планете, а Решма, торговец и лекарь, сколько раз повторять? — сонно сказал Решма, — выпей таблетку мелеха. Других универсальных нейтрализаторов у нас нет.

— Зачем между собой тебя так называть? Земное имя пусть земляне использют, а имя благородного натоота ласкает слух.

— Я командир, мне виднее.