8 историй (СИ) - Резник Юлия. Страница 21

— Малика, может быть, тебе стоит по-новому написать заявление? Мы бы наняли толковых адвокатов и…

— Нет, Савва. Ни за что. Я так и не поняла, кто надо мной в большей степени надругался. Сам Иванченко, или следователь, который вел дело. Ты не представляешь, сколько грязи на меня вылили. Я не могу. Можешь считать меня слабой, но… Нет.

Савва кивал, соглашался, а внутри все продолжало бурлить. В их стране жертвам насилия приходится туго. Едва ли не в девяноста процентах случаев им приходится доказывать отсутствие в произошедшем собственной вины. А после полученного стресса необходимость оправдываться становится для жертвы непосильной ношей. Он не мог обвинять Малику в малодушии. Он винил себя.

Дни неслись. Они все больше прорастали друг в друга. Савва уже и забыл, как это — просыпаться без нее. Или возвращаться в пустой дом. Он изучил ее, разобрал на атомы. Постиг, как постигают непознанное. Они совпали. Телами, душами, мечтами… И с нею жизнь заиграла яркими красками. И уже ничто не могло испортить ему настроение. Ни проблемы на работе, ни плохая погода, ни провальный фильм, на премьеру которого они едва успели. Рядом с ней все было прекрасно.

А потом у них был тяжелый день. Несколько аварий на дорогах, переполненный приемный покой. И тяжелейший пациент.

— Стритрейсеры, говорят, — пояснил ассистент. — Гоняли где-то по центру, и влетели в припаркованные машины.

Савва кивнул головой и продолжил работу. Ему не было дела до того, кто перед ним на столе. Его задачей было вытянуть парня с того света. Он настолько погрузился в свою работу, что не замечал ничего вокруг. Ни побледневшей жены, ни ее непривычно резких, торопливых движений. Только когда они закончили, и вышли из операционной, Савелий понял, что что-то не так. Подхватил Малику под руку, усадил на ближайший стул.

— Ну?! Что случилось, милая?

Это ласковое обращение выдало всю степень его волнения. Савва никогда себе такого не позволял на людях. На работе они держались сугубо в профессиональных рамках. Тот минет на заре их отношений был единственным отступлением от правил.

— Все хорошо, Савелий Игнатьевич. Немного голова закружилась.

Ложь. Он это понимает. Не может не понять, зная ее настолько хорошо. Выжидает несколько минут, пока она не приходит в себя, и заводит к себе в кабинет.

— Рассказывай. — Нетерпеливый приказ.

— Это был Иванченко, Савва. Там… в операционной. Он не будет ходить, да?

— И трахаться тоже не будет! — Зло выдает Савелий. — Ты почему мне сразу не сказала, что это он?!

— А что бы это изменило?

— Я бы не оперировал этого мерзавца! А ты… Почему не ушла?! Как вообще выдержала?! Зачем? — Мужчина вплотную подошел к жене, и даже немного ее встряхнул.

— Это наша работа, Савва. Только и всего, — прошептала Малика.

— Работа?!

— Да. Долг. И не говори, что ты бы оставил его без помощи.

Савелий замолчал, яростно сжимая кулаки.

— Я бы поручил его другой бригаде.

— И он бы не выжил.

— Тогда туда ему и дорога! Хотя… Пусть поживет инвалидом. Помучается!

— Савва, — одернула мужа Малика. — Не нужно злорадства. Он уже наказан. Небом. Видишь, ничего в этой жизни не проходит даром. Каждый поступок окликается. Каждое слово. Так что не гневи Небо, любимый. Для нас все уже позади. Его ад только начинается.

Савелий фыркает и отходит к окну. Выдыхает.

— Ты каждый раз напрягаешься, когда я подхожу к тебе со спины.

Малика вздрагивает. Прячет глаза.

— Я знаю… — шепчет. — Психолог говорил мне, что ситуацию можно изменить, если вытеснить плохие воспоминания хорошими.

— Это как? И почему ты мне раньше об этом не говорила? — тут же завелся мужчина.

— Думаешь, так просто об этом говорить? — пожала плечами Малика. И пока решимость ее вновь не покинула, добавила, — Психолог предложил мне пережить все, что сделал со мной насильник. Только с любимым мужчиной.

Савва снова подошел к жене. Смерил ее внимательным взглядом:

— Ты к этому готова?

— Не знаю. Но попробовать стоит.

— Сегодня. Как только закончится этот безумный день.

Но в тот раз выполнить обещание не удалось. Во-первых, попросту не было сил, а во вторых… Родители мерзавца, узнав о том, чем окончились развлечения сына, обвинили бригаду Рослова в намеренном причинении вреда пациенту. Малика почернела, осунулась, едва не умерла, пока муж боролся за свою репутацию. Она не могла себе простить, что из-за нее Савва подвергся такому унижению. Что врачу его уровня в принципе приходилось оправдываться. Но Рослов не был бы Рословым, если бы не сумел доказать свою правоту. И только после этого женщина смогла вдохнуть свободнее. У нее как будто камень с души свалился. И стало как-то… все равно. Чего давно уже не было. Абсолютное равнодушие. Не к мужу. А к произошедшей с ней беде. Отпустило. И дело даже не в том, что виновный сам себя наказал, а просто, видимо, время пришло. Да и приоритеты сместились. Зачем вспоминать плохое? Зачем погружаться в это снова и снова? Все прошло… У нее прекрасный, любимый муж. Она счастлива. Ну, было в ее жизни горе, да… Но теперь-то все хорошо. Малика даже Савве не говорила о том, что ей пришло в голову совсем недавно — она простила насильника. Поняла, что, если не отпустит обиду — закостенеет в ней навсегда. И она простила. Сходила в церковь, поставила свечку за здравие, прочитала короткую молитву. И когда вышла из храма, поняла, что и ее душа очистилась.

— Ты какая-то другая стала, Малика, — заметил Савва, поглаживая длинные волосы жены.

— Я просто счастлива, что все закончилось.

Рослов нахмурился. Лично он не был уверен, что это действительно так. Малика могла отпустить ситуацию, но это не означает, что она забыла о случившемся. Отголоски насилия до сих пор тенью бродили по их дому.

— А я рад, что ты стала чаще улыбаться.

Малика поцеловала пальцы мужа и поднялась:

— Это потому, что я счастлива, Савва. Ты дал мне так много. Иногда мне хочется себя ущипнуть, чтобы убедиться в том, что это не сон.

— Это не сон, — серьезно ответил мужчина, понимая жену, как никто другой. У него тоже частенько возникало такое желание. Проснешься среди ночи — а рядом она. Теплая, расслабленная, красивая… И поверить невозможно, что эта женщина все-таки случилась в его жизни. Не зря выжидал, не зря приглядывался. Да, потерял много времени, возможно, непозволительно много… Но зато не ошибся. Для него она создана. Только с нею положено быть.

Малика приняла душ, переоделась ко сну и вернулась к мужу. Но его в комнате не было. Она пожала плечами, и хотела было пойти на поиски любимого, как сзади к ней кто-то прижался. Она вскрикнула в ужасе. Замерла, сжалась в комок… В голове кружилась мысль о том, что она не переживет больше насилия… Не вынесет.

— Тшшш. Милая, это я… Ну же, Малика. Помнишь, что говорил психолог?

Сквозь пелену паники пробился тихий, успокаивающий голос любимого мужа. Это он! Облегчение на грани возможного. Ноги подкашиваются, и она повисает в его сильных, умелых руках. Савва подхватывает жену, бережно прижимает к стене, все больше сомневаясь в своей затее.

— Та как? — шепчет, поглаживая сведенные судорогой мышцы спины.

— Савва…

— Да, это я. Не забывай, что это я… — дает установку, а сам задирает вверх подол красивой кружевной сорочки. За время брака он купил Малике несколько комплектов, которые были предназначены исключительно для соблазнения. И она радовала мужа, надевая сексуальные штуковины снова и снова.

Малика всхлипнула. Паника накрывала. Она сжалась в ожидании боли, но ее не было… Ласковые руки прошлись по попке, погладили спину:

— Это я, милая… — тихо сказал Савелий. — Расскажи мне, что он с тобой сделал.

— Он заломил мне руку.

— Мы опустим этот этап. Я просто придержу тебя за запястья. Вот так. Не больно? — шептал Савелий, поцелуями отвлекая жену.

— Нет. — Всхлип.

— Что еще?

— Ничего! — закричала она. — Он просто схватил меня за волосы, припечатал лицом о стену, а потом скрутил и трахнул! Жестоко, не обращая внимания на мои слезы и крики о помощи! — Его конкретно перетрясло от ее надрывных слов. Ярость одолевала, застилала разум… Но Савва понимал, что им следует довести эту ситуацию до конца. Второго шанса у него не будет. Мужчина надавил на поясницу жены, заставляя ее немного прогнуться, скользнул рукой между разведенных ног, где было абсолютно сухо. Да, Малике нравилось, когда над ней доминировали, но только тогда, когда это происходило по ее правилам. Сейчас все было не так…